В июне с. г. в субрегионе Восточной Азии можно было наблюдать ряд примечательных событий, из которых особую значимость приобрела, конечно, поездка президента РФ В.В. Путина в КНДР и Вьетнам.
Состоявшиеся в период с 18 по 20 июня визиты президента России В.В. Путина в КНДР и Вьетнам, составили весьма примечательное событие не только в отношениях между данными конкретными странами, но и в плане оценок развития политической ситуации в субрегионе Восточной Азии в целом. По результатам переговоров В.В. Путина с руководством КНДР и Вьетнама был намечен обширный перечень мероприятий, отображённый в соответствующих двусторонних документах.
К сожалению, пикейными жилетами из публичного информационного пространства обобщённые итоги визитов российского президента в Пхеньян и Ханой были крайне заужены непрерывным воспроизведением лишь нескольких знаковых слов, таких как «военные базы», «снаряды», «ракеты», «ядерное оружие». Которые отображают важную, но всё же политическую текучку, те или иные особенности которой вообще следовало бы оставить на рассмотрение специалистов.
В то время как главное содержание обсуждаемой поездки президента В.В. Путина заключается не в «снарядах», а в одном из важных проявлений перехода, наконец, от слов к делу в давно заявленном «развороте на Восток» российской внешней политики. Точнее даже сказать, к определённому восстановлению нынешней Россией в указанных странах хотя бы некоторых из тех позиций, которыми располагал здесь её предшественник СССР.
Кстати, утраченных не по «недомыслию» его тогдашнего руководства (как это нередко говорится применительно, например, к базе во вьетнамском городе Камрань), а как неизбежного следствия тотального поражения в холодной войне. С таким же успехом нынешние японцы могут упрекать руководство страны 1945-го года в «уходе» из Манчжурии и Кореи, а также с Тайваня (тогда Формоза), Сахалина, Курильских островов.
Упомянутое же восстановление будет теперь протекать в тесном взаимодействии с ключевым российским партнёром, каковым сегодня является Китай. Что, по сравнению с периодом полувековой давности, составляет одну (но далеко не единственную) из принципиальных новаций, в условиях которых Россия намерена возвращаться в субрегион Восточной Азии.
На международной арене обе страны занимают оптимальную в нынешних условиях стратегическую позицию «спина-к спине», предполагающую учёт интересов партнёра в тех или иных внешнеполитических мероприятиях. Насколько можно понять, упомянутый учёт интересов КНР присутствовал в ходе всего данного турне российского президента.
Китайско-южнокорейская встреча в «Формате 2+2»
Сам факт создания в системе отношений между КНР и РК переговорной площадки «Формат 2+2», первое заседание которой прошло 18 июня в Сеуле (то есть в момент пребывания В.В. Путина в Пхеньяне), представляется весьма примечательным событием с позиций оценки общеполитической ситуации, складывающейся в Восточной Азии. Сделаем к этому несколько ремарок.
До сих пор подобного рода площадки формировались главным образом странами, отношения между которыми отличаются высоким уровнем взаимного доверия, подпадающими под такие определения, как «союзнические» или «дружески-партнёрские». В прошлом десятилетии такая площадка существовала даже в отношениях РФ и Японии, которая, впрочем (и по понятным причинам), уже несколько лет не функционирует. Будем надеяться, не окончательно.
В нынешних же условиях дрейфа администрации президента РК Юн Сок Ёля в сторону основных оппонентов КНР, то есть США и той же Японии, на первый взгляд выглядит странным согласие Пекина на создание «Формата 2+2» в отношениях с Сеулом. Однако оно вполне соответствует отказу руководства КНР рассматривать современный мир в чёрно-белых тонах (о чём ниже).
Отметим также, что встречи на всех прочих такого рода площадках проводятся на уровне министров (иностранных дел и обороны). Первое же заседание «Формата 2+2» в Сеуле прошло на уровне заместителей министров, задача которых, видимо, заключалась скорее в обозначении самого факта создания данной площадки. Предварительная договорённость об этом, видимо, была достигнута в ходе предыдущих двусторонних встреч руководителей МИД обеих стран в Пекине, а также на высшем уровне в том же Сеуле, где в конце мая состоялось возобновление (после почти четырёхлетнего перерыва) работы трёхсторонней конфигурации «КНР-Япония-Республика Корея».
Что же касается первого заседания китайско-южнокорейского «Формата 2+2», то в ходе него произошёл любопытный инцидент, когда в ответ на попытки хозяев выставить на обсуждение факт прибытия в Пхеньян российского президента гостями было заявлено, что речь идёт об отношениях «между дружественными соседями, которые обладают законным правом» развивать их и далее.
Продолжается активизация внешней политики Японии
Разного рода свидетельства активизации Японии на внешнеполитической арене более или менее постоянно отслеживаются НВО. Из последних обратило на себя внимание сообщение о запланированной на август с. г. поездке премьер-министра Фумио Кисиды в Монголию. Манёвры вокруг этой страны ведущих мировых игроков также постоянно комментируются в НВО.
Однако в отмеченном выше сообщении представляется примечательным даже не столько упоминание самой Монголии, как таковой, сколько тот факт, что десять лет назад эта страна послужила для Японии в качестве «стартовой площадки» в целях установления контактов с той же КНДР. Тогда заокеанским «старшим братом» подобные «интриги за спиной» были пресечены в зародыше.
Но на рубеже 2023-2024-х годов между Ф. Кисидой и сестрой нынешнего корейского лидера Ким Соль Сон произошёл заочный обмен репликами на предмет приезда первого в Пхеньян, вроде бы, не имевший никаких конкретных последствий. И вот появляется упомянутое сообщение, причём в привязке ко всё той же КНДР.
Отметим, что осуществлению намерения Ф. Кисиды посетить Монголию могла бы помешать его досрочная отставка, поскольку рейтинг действующего премьер-министра Японии в последние месяцы колеблется в районе 20%. О самой же необходимости отставки Ф. Кисиды говорится не только в кругах оппозиции, но и в самой правящей Либерально-демократической партии. Однако инициированное 20 июня в нижней палате парламента блоком оппозиционных партий голосование о недоверии нынешнему кабинету министров не собрало необходимого числа сторонников. Так что зондаж действующим премьер-министром Японии нынешних настроений в Пхеньяне с высокой вероятностью всё же состоится.
И здесь сделаем очередную ремарку о нередком примитиве в оценках такого феномена, каковым является КНДР. Когда пропагандистская риторика Пхеньяна не отделяется от его реальной (очень гибкой и умелой) внешней политики. Совсем не исключающей возможность компромиссов с теми, в адрес кого отправляются грозные словесные филиппики.
Из других же последних свидетельств внешнеполитической активизации Токио также привлекла к себе внимание состоявшаяся 19-20 июня поездка в Японию премьер-министра Новой Зеландии Кристофера Лаксона, который был принят коллегой Ф. Кисидой. Содержательная сторона прошедших между ними переговоров комментируется в СМИ обеих стран по-разному. Если в Новой Зеландии говорят в основном о перспективах расширения двусторонних торгово-экономических связей, то в Японии акцентируется внимание на тех или иных аспектах безопасности. Как в двусторонних отношениях, так и применительно к ситуации в Восточной Азии в целом.
Судя по всему, ведущие мировые игроки, к которым, несомненно, относится Япония, активизируют «танцы» вокруг страны, расположенной, кажется, в мировом захолустье и пребывавшей до недавнего времени в состоянии (относительной, конечно) «внешнеполитической спячки». Видимо, Новой Зеландии не избежать втягивания в воронку ускоряющихся политических процессов в Восточной Азии, а также в ИТР в целом.
Несомненный интерес представляет и начавшийся 22 июня недельный визит в Соединённое королевстве Императорской четы Японии по приглашению короля Карла III. Однако в контексте очередного рассмотрения политики Токио на европейском направлении данное событие требует отдельного комментирования.
Некоторые соображения относительно характера трансформации мироустройства в целом.
Все отмеченные выше и некоторые другие события, случившиеся в последнее время в Восточной Азии, являются хорошим поводом для очередных рассуждений на самую общую тему о характере идущей сейчас трансформации мироустройства. Как выше отмечалось, его «чёрно-белую» раскраску не приемлет Китай, стремящийся развивать конструктивные отношения со всеми участниками современного этапа «Большой мировой игры».
Но дело даже не в словесно оформленных концепциях. Главное заключается в том, что она не соответствует реальным процессам, происходящим на международной арене, когда на глазах возникают сразу нескольких «полюсов», совершенно различных по устройству и задачам, решаемых на той самой арене.
Формирующийся на глазах глобальный политический пазл носит крайне сложный характер. С тем чтобы не оказаться в положении «простаков за границей», эти сложности следует принимать во внимание в ходе запущенного РФ процесса восстановления в Восточной Азии некогда утраченных позиций.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»