13-14 мая с. г. КНР посетил с официальным визитом (впервые за последние шесть лет) министр иностранных дел Республики Корея Чо Тхэ-юл (Cho Tae-yul). Главным мероприятием в ходе данной поездки были его переговоры с китайским коллегой Ван И. Состоялась также встреча гостя с представителями китайских деловых кругов и южнокорейскими бизнесменами, оперирующими в КНР.
Обусловленное указанным визитом событие заслуживает внимания хотя бы потому, что стало одним из немногих, которое (с немалой натяжкой, но всё же) можно охарактеризовать как позитивное в потоке негатива, сопровождающего развитие политических процессов не только в Индо-Тихоокеанском регионе, но и в мире в целом. Очередным свидетельством чему стала неопределённость формулировок в официальном комментарии данного визита относительно давно обсуждаемой темы проведения Саммита в формате «КНР-Япония-РК». Который последний раз проводился в декабре уже далёкого 2019 г.
Что мешает интеграции КНР–Японии–Южной Кореи
Между тем эта тема составила главное содержание состоявшейся полугодом ранее встречи в южнокорейском Пусане руководителей МИД трёх упомянутых стран. И ещё месяц-два назад более или менее определённо указывалась даже дата (в конце мая) ожидаемого Саммита. Но, как следует из того же комментария, в ходе прошедших в Пекине переговоров договорённость достигнута только относительно проведения (тоже «в конце мая») в Сеуле некоторого трёхстороннего бизнес-форума. На тему же Саммита говорится лишь о готовности РК предоставить ему услуги организатора.
Отметим, что сам факт постепенного (с конца 90-х годов прошлого века) формирования площадки «КНР-Япония-РК» вписывался в обще-позитивный настрой нулевых годов (и половины следующего десятилетия) относительно перспектив развития глобального политического пазла, фокус которого уже тогда начал перемещаться в ИТР. Однако, с конца прошлого десятилетия обозначились процессы столь негативного плана, что сегодня подобные настроения вспоминаются, «как сон, как утренний туман». В частности, настораживающим моментом уже Саммита 2019-го года выглядело представительство на нём КНР тогдашним премьер-министром, а не китайским лидером Си Цзиньпином.
Только за последние полгода, прошедшие с момента упоминавшейся встречи в Пусане, в регионе произошли ряд событий, поспособствовавших дальнейшему обострению обстановки в ИТР в целом, в Южно-Китайском море особенно, а также сохранению напряжённости вокруг Тайваня.
Против кого формируется трёхсторонний альянс Вашингтона, Токио и Манилы
Укажем прежде всего на проведение в апреле с. г. в Вашингтоне сначала саммита «США-Япония», который затем приобрёл тоже трёхсторонний формат, но уже путём присоединения к его участникам не РК, а Филиппин. И если итог американо-японского саммита продолжил более чем полувековой (то есть, вполне «привычный») курс на всестороннее укрепление указанного двустороннего альянса, то фактическое подключение к нему Филиппин стало наиболее примечательной новацией в характере развития региональной ситуации.
Данный тренд, весьма знаковый сам по себе, получил подтверждение тоже в новациях, но уже сценария проведенных с 22 апреля по 10 мая в ЮКМ ежегодных американо-филиппинских военных учениях «Баликатан». Их география впервые вышла за территориальные воды Филиппин, а сценарий предусматривал моделирование (тоже впервые) наступательных десантных операций на острова, владение которыми является предметом споров Манилы с Пекином. Моделировалась также возможность высадки десанта (американо-филиппинского, подчеркнём) и на Тайване. Перечень вооружений американской стороны, задействованных в указанных учениях, включил в себя (тоже впервые) ракеты среднего радиуса действия. О самой же необходимости их «передового развёртывания» в ИТР в руководстве вооружёнными силами США говорится уже достаточно давно.
Появление всех этих настораживающих новаций проходит под пропагандистский аккомпанемент о «возрастающей китайская военной угрозе». Под каковой понимается главным образом (но не только) вполне естественный процесс модернизации вооружённых сил второй мировой державы. На что, кстати, тратится в три раза меньше государственных средств, чем это делает первая держава.
В ответ на указанное пропагандистское клише говорится об «американском экспансионизме» в регионе, который отстоит от побережья США на расстояние в 10-15 тысяч км. Но здесь тоже представляется уместной ремарка в том плане, что глобальным державам, к каковым относится и современный Китай, свойственно так или иначе обозначать глобальное же присутствие на мировой арене.
В случае же учений «Баликатан» немаловажное значение приобретает тот факт, что подразделения американских вооружённых сил прибыли на Филиппины по приглашению руководства этой страны, которое с середины 2022 г. возглавляет президент Фердинанд Маркос-младший. Впрочем, в процессе избрания на этот пост от него не следовало никаких намёков на нынешний откровенно проамериканский (и всё более прояпонский) внешнеполитический курс.
Позиция Японии, то есть, повторим, участницы тройственной конфигурации с РК и КНР, приобретает по отношению к последней всё более отчётливо выраженный оппозиционный, если не конфронтационный характер. На мировой арене в целом, но в ИТР особенно, Токио выступает в основном и пока совместно с Вашингтоном. Чему очередным свидетельством стали упоминавшиеся выше саммиты. Одну из главных тем состоявшихся тогда переговоров президента Джозефа Байдена и премьер-министра Фумио Кисиды составили планы по совершенствованию управления совместными операциями Вооружённых силами США, расквартированных в Тихом океане, и Сил самообороны Японии.
Обратило также на себя внимание сообщение о предстоящем отбытии на Маршалловы острова группы кораблей ВМС и Пограничной службы Японии. Оно не может не вызывать ассоциации с событиями 80-летней давности, когда вопрос контроля акватории Тихого океана приобрёл характер ожесточённой вооружённой борьбы. С тем отличием, что сегодня оба главных врага того времени выступают, повторим, одной командой, противостоящей Китаю. Который тоже проявляет повышенный интерес к протекающим здесь процессам.
Тем не менее пока вряд ли соответствуют актуальным реалиям сильные выражения, непременным элементом которых является словосочетание «японский милитаризм». В частности, потому что оборонный бюджет Японии только обозначает процесс роста от много-десятилетнего уровня в 1% национального ВВП. То есть, остаётся всё ещё одним из самых низких в мире (в относительных, конечно, единицах измерения). Хотя и намечается тренд в сторону «милитаризации» Японии, который, однако (а также, к сожалению) приобретает едва ли не повсеместный характер.
Достаточно «шумным» обещает быть уже заявленное участие японской делегации из более тридцати парламентариев от правящей Либерально-демократической партии в намеченной на 20 мая процедуре инаугурации нового тайваньского президента Уильяма Лая. ЛДП уже давно и прочно, что называется, «обосновалась» на острове, но такого масштаба откровенно антикитайской демонстрации от неё до сих пор не наблюдалось.
Способствует созданию ажиотажа вокруг указанной процедуры и «старший брат» Японии, чему свидетельством, в частности, оказался информационный вброс агентства Reuters (с отсылкой к «анонимному источнику») о проведенном ещё в апреле с. г. совместном учении ВМС США и Тайваня. Данная информационная утечка получила понятную оценку в КНР.
Что касается третьего участника обсуждаемой тройственной конфигурации, то есть Республики Корея, то после неудачи на недавних парламентских выборах политических сил, возглавляемых нынешним президентом Юн Сок Ёлем, который выступает сторонником сдвига политического курса страны в сторону США и (особенно) Японии, можно ожидать определённого восстановления политики балансирования. Которая будет неким образом учитывать интересы и озабоченности главного торгово-экономического партнёра и великого геополитического соседа в лице КНР.
Судя по всему, именно этим последним прежде всего и занимался руководитель МИД РК Чо Тхэ-юл в ходе визита в Пекин. Итоги его переговоров с коллегой Ван И получили в КНР оценку, которую, повторим, можно назвать сдержанно-позитивной. С учётом целого ряда претензий, которые были высказаны гостю.
В целом же, в условиях обозначенного здесь политического фона, складывающегося в Индо-Тихоокеанском регионе, скорее странным выглядело бы участие прежде всего КНР в процессе возобновления проведения Саммитов с участием Японии и РК. Не говоря уже об актуализации проекта создания совместной Зоны свободной торговли, каковая и служила одной из главных целей формирования данной трёхсторонней площадки.
В частности, столь же расплывчатым, как и в тексте упоминавшегося комментария визита руководителя МИД РК в Пекин, выглядел ответ, последовавший 8 мая с. г. от пресс-секретаря МИД Японии, на вполне конкретный вопрос о перспективах проведения обсуждаемого здесь Саммита.
Представляется, что предварительно необходимо хотя бы обозначить тренд на исправление всего указанного выше и прочего негатива, накопленного за последние годы в ИТР в целом, но главным образом в японо-китайских отношениях. И нельзя сказать, что в этих последних вообще отсутствуют какие-либо признаки позитива. К таковым, несомненно, относится сообщение о предстоящей поездке в Японию группы «старших офицеров» НОАК.
Но автор всё ж связывает надежды на радикальные изменения в отношениях между двумя ведущими странами Восточной Азии с перспективой отстранения от власти в Японии правящей в течение многих лет Либерально-демократической партии. Что вполне может произойти в ходе предстоящих парламентских выборов в этой стране.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»