Франция за последнее время при весьма неумелом и мало профессиональном правлении своего президента Эммануэля Макрона растеряла все свои некогда сильные позиции в Африке. Последним примером этого стали невероятно напряженные отношения между Францией и Марокко, когда французское правительство и СМИ развернули беспрецедентную кампанию критики против этого арабского государства. И это произошло в период его национального кризиса, когда регион Атлас страны был значительно разрушен от землетрясения магнитудой 6,8. Озлобленный подход официального Парижа к этим событиям вызвал удивление и негативную реакцию как у бывших французских президентов, так и у более широкого политического истеблишмента, и он последовал за официальным сообщением Марокко о том, что оно не просило и не требовало французской помощи.
Ссылаясь на неизбежный “переизбыток поставок” помощи, которого он хотел избежать, просьба Рабата вызвала неожиданную лавину анти-марокканской критики официального Парижа, в которой многие усматривают некий постколониальный подход, когда бывшая метрополия не учитывает суверенитет Марокко. Упуская из виду невероятно чувствительную внутреннюю ситуацию в этот период в Марокко, французская кампания критики привела к обратным результатам. С течением времени на фоне резкого охлаждения французско-марокканских отношений на первый план вышла широкая волна солидарности многих стран мира с Марокко и правительственный план в 1 миллиард дирхамов по восстановлению жилья и поддержке пострадавших семей. Британская газета Guardian, у которой есть группа в регионе Хауз, пострадавшем от землетрясения, отметила, что Марокко не похоже на Ливию. “Это функционирующее современное государство. Этот механизм работает”, — написал старший международный репортер газеты Питер Бомонт. “Обычные люди были мобилизованы в массовом масштабе, и у них очень сильное чувство государственности”. Международные СМИ в целом сошлись во мнении, что Париж, еще не отошедший от политики колониализма и неоколониализма, просто растерял все свое влияние в Африке, в том числе в Марокко.
Начав свое президентство с государственного визита в Марокко, где его принимали как преемника больших друзей королевства, таких как Франсуа Миттеран, Жак Ширак и Николя Саркози, правление Эммануэля Макрона стало свидетелем устойчивого снижения французского влияния не только в Марокко, но и во всей Африки. Эта реальность фактически совпала с самым высоким французским военным присутствием в регионе с колониальных времен. Скорее всего, марокканский случай, произошедший через две недели после того, как восьмое правительство в африканском регионе Сахеля было свергнуто в результате очередного переворота, который ознаменовал уход французских ставленников от власти, отражает более широкую картину и политическое «недомогание» Парижа в своей африканской политике.
Требование к Франции вывести свои войска с базы «Бархан» в Мали было самым явным и одним из первых признаков того, что влияние Парижа пошло на убыль. Более чем через десять лет после того Париж вошел с рядом африканских стран в затяжной конфликт, в котором он больше не мог оказывать никакого влияния. С тех пор этот казалось локальный конфликт в Мали распространился на соседние страны, причем оказалось, что Франция часто поддерживает непопулярные терпящие неудачу правительства. Это способствовало антифранцузским настроениям во всем регионе, которые только усугубились из-за ряда дипломатических ошибок с французской стороны. В ходе проведенных учений по спасению своего лица база «Бархан» была перенесена в соседний Нигер, который этим летом также потребовал ухода из страны французских войск.
Некогда мощная дипломатическая, военная, экономическая и финансовая сеть Франции в Африке в последние годы пережила настоящий упадок. Хотя он начал свое президентство с надеждой изменить прежнюю политику и придать Франции более тонкую роль — в большей степени в соответствии с растущим статусом ее африканских союзников, — Макрон придерживался программы, которую критики восприняли как неоколониалистскую. После всплеска антифранцузской риторики решение “пригласить” лидеров Сахельской группы — Нигера, Мавритании, Мали, Буркина-Фасо и Чада — во французский город По в 2020 году было расценено как команду к французским государствам-клиентам. Премьер-министр Мали Чогуэль Майга обвинил тогда Францию в “политическом, медийном и дипломатическом терроризме”.
Противоречивое, неприятное и порой совершенно неприемлемое поведение Франции в Африке в лучшем случае имеет неоднозначное прошлое. Когда-то триколор был хозяином или защитником до 20 африканских государств, а затем широко распространился по всему континенту. Но поскольку равенства и свободы в самой Французской республике часто не хватало, она использовала этот опыт для пропаганды политики ассимиляции, стремясь создать французов из африканских народов, которыми она управляла. Навязывание французского языка, культуры, религии, законов, традиций и ценностей обществам в Западной Африке и Алжире было особенно широкомасштабным и имело долгосрочные негативные последствия. Одновременно Париж столкнулся с серьезными проблемами в Марокко, которое сохранило своего султана и государственные институты.
Марокко, последняя из африканских стран, подвергшихся колонизации, оставалась административным кошмаром для Франции на протяжении всей ее короткой колониальной истории. Потерпев крах в использовании своего алжирского опыта, Франция установила протекторат, сохранив традиционные черты марокканского государства. Однако 44-летнего опыта, половина которого была потрачена на попытки усмирить вооруженные племена Марокко, оказалось недостаточно, чтобы полностью расположить местное общество к французским обычаям. Это придало смелости еще сохранившемуся чувству национальной идентичности в марокканском обществе, которое Парижу еще предстоит оценить и установить новые отношения.
На фоне дипломатических провалов Макрон взял на себя смелость встретить холодный прием Рабата видеороликом в своем смартфоне, и в нем он напрямую обратился к марокканскому народу. Этот жест имел неприятные последствия: марокканцы усомнились в его праве сделать это, а сами французские СМИ напомнили своему президенту, что прерогатива обращаться к народу принадлежит в первую очередь его правительству. Ситуация вновь ухудшилась, когда Марокко отвергло предположение министра иностранных дел Франции Катрин Колонна о том, что Макрон был приглашен посетить страну королем Мухаммедом.
Реакция Рабата на неуклюжее поведение Франции является весьма существенной. На фоне проблем с оказанием помощи Рабат самостоятельно расчистил и открыл одну из главных дорог в центр зоны землетрясения, военные вертолеты страны с гуманитарной помощью совершают вылеты днем и ночью на фоне более широкой гражданской реакции, которая напоминает мобилизацию страны против Франции десятилетия назад. Как справедливо написал информационный портал Morocco World News, «Париж не должен упускать из виду, что предоставление помощи иностранным странам — это привилегия, а не право». Французскому правительству и лично Макрону давно пора научиться жить в новом многополярном мире, где все страны мира суверенны и равны. Больше нет ни французской метрополии, ни французских колоний.
Виктор Михин, член-корреспондент РАЕН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
