За последние два десятилетия Турция проводила и проводит все более активную и интервенционистскую внешнюю политику в соответствии с геополитическими преобразованиями и структурными вызовами региональных конфликтов. При меньшем количестве внутренних ограничений у турецкого политического аппарата и, прежде всего, у президента республики Реджепа Тайипа Эрдогана было достаточно места для маневра и гибкости для формулирования амбициозной внешней политики, которая временами приводила к обострению отношений как с глобальными, так и с региональными игроками.
Пересмотр внешней региональной политики
Ибрагим Калын, который был главным советником Реджепа Тайипа Эрдогана по внешней политике, когда тот был премьер-министром, а сейчас является главой разведки, ввел термин “драгоценное одиночество”, чтобы оправдать ближневосточную политику Турции, которая в то время подвергалась резкой критике. Когда он впервые употребил этот термин, между Анкарой и Каиром разразился серьезный дипломатический скандал. Анкара, у которой и без того были напряженные отношения с Сирией и Израилем, также начала испытывать трудности с некоторыми богатыми странами Персидского залива. Все усилия, предпринятые для восстановления связей Турции с Египтом, Израилем и странами Персидского залива, не приносили серьезных плодов по крайней мере в течение десятилетия. Но затем в связи с новыми структурными вызовами в отношениях Турции с государствами, с которыми у нее ранее были разногласия, открылась новая эра, и Эрдоган постепенно использует эту благоприятную возможность всеми доступными ему силами и инструментами, в том числе, политическими, экономическими и социальными.
Очевидная перестройка внешней политики Турции внимательно наблюдается, прежде всего, в регионе. Этому сдвигу способствовали как внутренние, так и внешние факторы. К внутренним факторам относятся внутриполитические события (два недавних этапа выборов), экономические проблемы и общественное мнение. Внешние факторы включают изменения в динамике мировых сил (уходящая американская эпоха на Ближнем Востоке), региональные конфликты (израильская бойня в Газе) и дипломатическое давление из-за того, что они являются частью более широкого климата примирения в регионе, который начался с «Декларации Аль-Ула» 2021 года в Саудовской Аравии.
Эти факторы побудили Анкару принять внешнюю политику, характеризующуюся большим прагматизмом и сдержанностью. Новообретенный импульс Турции в отношениях с США, Египтом и Ираком сыграл важную роль в этой трансформации. Отношения Анкары с Вашингтоном вступили в новую главу, когда турецкий парламент одобрил вступление Швеции в НАТО, а Конгресс США одобрил продажу Турции истребителей F-16. Визит Эрдогана в Египет ознаменовал новую эру в этом стратегическом партнерстве. Турецко-иракский саммит по вопросам безопасности в Багдаде в середине марта стал прорывом в двухсторонних отношениях. Правительства двух стран предприняли совместные шаги по борьбе с Рабочей партией Курдистана (РПК) и обсудили создание коридора безопасности вдоль своей сухопутной границы и ускорение проекта строительства «Дороги развития».
22 апреля президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган во время своего первого за 13 лет визита в Ирак подписал меморандум о взаимопонимании с Ираком, Катаром и ОАЭ по строительству проекта “Дорога развития”, мультимодального транспортного коридора, который соединит Персидский залив с Турцией автомобильным и железнодорожным сообщением через Ирак. Протяженность проекта составит 1275 км, и ожидается, что он обойдется примерно в 20 миллиардов долларов. Начиная с иракского порта Аль-Фао, в устье Шатт-эль-Араб, он будет состоять из дорог для перевозки товаров и пассажиров, а также грузовых железнодорожных линий, которые соединятся с турецкими автомобильными и железнодорожными сетями в приграничном городе Файш-Хабур. Заводы и мастерские также будут построены вдоль новых автомобильных и железнодорожных маршрутов.
Влияние внутренней политики на внешнюю
На трансформацию внешней политики Турции повлияли три важных события: выборы в мае 2023 года и в марте 2024 года, перестановки во внешнеполитическом аппарате. Назначение Хакана Фидана, бывшего шефа разведки, главой министерства иностранных дел придало новый импульс турецкой внешней политике. Хотя этот сдвиг предполагал политику, в рамках которой разведка и дипломатия теперь тесно сотрудничают, в конце концов, именно Эрдоган определяет параметры внешней политики. Но примечательно, что, возглавляя национальную разведывательную службу, Фидан оказал значительное влияние на формирование и реализацию внешней политики, особенно в отношении Сирии, и был главным архитектором усилий Турции по нормализации отношений со странами Ближнего Востока, от которых Анкара отходила в течение последнего десятилетия. Это, безусловно, демонстрирует её влияние в новом, более спокойном и прагматичном внешнеполитическом подходе. Хакан Фидан известен своей спокойной и безмолвной дипломатией, внимательно отслеживает меняющуюся динамику в регионе и соответствующим образом ориентируется во внешнеполитическом ландшафте. Прошедшие выборы заставили задуматься о том, “что пошло не так”, что привело к пересмотру внешней политики. Несмотря на отсутствие изменений в правительстве или руководстве, похоже, что результаты выборов заметно повлияли на приоритеты турецких внешнеполитических ведомств и, как следствие, на направление внешней политики страны.
Нынешняя внешняя политика Турции перекликается с эпохой до 2010 года, когда сотрудничество с региональными субъектами было ключевым аспектом стратегии. Экономические соображения в настоящее время преобладают над идеологическими факторами при формировании внешнеполитических решений. В условиях мирового порядка, характеризующегося неопределенной многополярностью, Турция, как и другие региональные державы, считает, что у нее есть широкое пространство для маневра во внешней политике в стремлении к «стратегической автономии». Однако этот подход согласуется, в том числе и с сотрудничеством между региональными субъектами. Как видно из региональных кризисов, ныне Эрдоган воздерживается от односторонних шагов, как это было раньше, и стремится действовать в координации с региональными и глобальными субъектами. Хотя некоторые могут интерпретировать это как пассивность, новый внешнеполитический подход Турции отражает рациональность и осторожность, особенно когда региональная среда является постоянно турбулентной. Поскольку Анкара продолжает внимательно изучать новые региональные реалии, а также начинает активно взаимодействовать с некоторыми региональными субъектами, роль Турции в регионе, вероятно, будет постепенно расти.
Очевидный крен Турции в сторону России и Китая
Будучи членом НАТО, Турция в последние годы подвергалась критике со стороны западных союзников из-за своих связей с Россией и Китаем. Анкара отвергла утверждение о том, что ее “ось” отходит от западного военного альянса, заявив, что она остается преданным членом НАТО и придерживается своей цели полноправного членства в ЕС. Однако масштабы, с которыми Турция развивает свои отношения с незападными державами — в политическом, экономическом измерениях и в сфере безопасности, — вызывают озабоченность западных государств, особенно после начала развязывании ими руками украинских неонацистов войны против России. Турция только что предупредила, что откажется поддерживать любое участие НАТО в войне против России.
Россия уже стала важным игроком для Турции в начальный период после окончания холодной войны. Однако в то время Турция была твердо связана с западным альянсом. Внешнеполитическая позиция Анкары претерпела заметные изменения после того, как и ЕС, и США продемонстрировали пренебрежение к политическим соображениям Турции и проблемам безопасности. Разочарование в отношениях с западными державами переросло в запутанную дилемму, которую Эрдоган использовал в интересах Турции.
Для Анкары двойные аспекты ее внешней политики — членство в альянсе НАТО/ЕС и участие в организациях, противостоящих Западу, — не противоречат друг другу, а дополняют друг друга. Они являются неотъемлемыми компонентами внешней политики страны, которая стремится к стратегической автономии и гибкости, одновременно стремясь возродить историческое значение Турции как глобальной державы, соединяющей Восток и Запад. Например, заявление Эрдогана от сентября 2022 года о возможности вступления Турции в Шанхайскую организацию сотрудничества, оборонный блок, возглавляемый Китаем, можно рассматривать в более широком контексте. Через несколько дней после этого заявления Эрдоган выступил с речью на Генеральной Ассамблее ООН, в которой утверждал, что Турция является ключевой частью НАТО и евроатлантической безопасности. Таким образом, Турция под руководством Эрдогана пытается балансировать между двумя блоками, используя свой статус.
Подобное заявление сделал и Фидан: «Хотя у нас есть таможенный союз с ЕС, мы также изучаем новые возможности для сотрудничества с несколькими партнерами на различных платформах, таких как БРИКС». Это заявление о членстве в БРИКС имеет большое значение и выходит за рамки простого желания. Присоединение Турции к БРИКС предоставит новые возможности для торговли и инвестиций. Это также стало бы частью многополярной взаимозависимости, которая означает, что государства сегодня хотят диверсифицировать свои дипломатические и экономические партнерства. Помимо экономических причин, которые являются ключевым мотиватором членства, членство в БРИКС также укрепило бы статус Турции на международной арене и повысило бы ее переговорную силу по отношению к западным державам.
Виктор Михин, член-корреспондент РАЕН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»