15 января 2024 г. в Мансудэском дворце съездов Пхеньяна прошла расширенная X сессия ВНС КНДР четырнадцатого созыва, в которой в качестве наблюдателей участвовали руководящие работники центра и периферии, включая ЦК партии, Президиум ВНС, Кабинет Министров, министерства, центральные ведомства и силовые ведомства.
Повестка дня сессии включала два пункта:
- Об итогах исполнения государственного бюджета КНДР за 112 год чучхе (2023) и государственном бюджете на 113 год чучхе (2024);
- Об упразднении Комитета КНДР по делам мирного объединения Родины, управления по содействию национальной экономике и управления по международному туризму в горах Кымган. Собственно, именно он привлек наибольшее внимание, так как программная политическая речь Ким Чен Ына «Об очередных задачах для процветания и развития Республики и улучшения благосостояния народа» окончательно осуществила радикальный разворот в межкорейской политике КНДР, начатый на декабрьском пленуме ЦК ТПК 2023 г.
Итак, военно-политический кусок программной речи Ким Чен Ын начал с характеристики ситуации. «Обстановка безопасности нашего государства с каждым днем все еще ухудшалась, не говоря уж об улучшении, а сегодня наше государство стало регионом с самым серьезным в мире риском войны»[1]. В этом контексте «подготовка к великому событию превратилась в злободневную реальность», и Ким советует обратиться к ситуации в западной Азии. «Присутствующие на этой сессии депутаты не должны считать сегодняшние ужасы беспорядочной войны на Среднем Востоке только чужим делом, а должны сохранять твердые убеждения, что военная сила есть безопасность, достоинство и внушительный облик государства и народа, прилагать все усилия для упрочения нашей самозащитной обороноспособности в сто и тысячу раз и максимально».
В деле военного строительства Ким, с одной стороны, указал, что «подготовка Народной Армии к войне немыслима в отрыве от модернизации вооруженных оснащений», а с другой, обратил внимание на область гражданской обороны, которая «должна извлечь серьезный урок из того, что в прошлые времена формально и обманно проводили работу, хронически относясь к усовершенствованию подготовки к войне, и с большим рвением революционно браться за дело с точки зрения и позиции, что начинают работу по-новому».
Это довольно важный момент. Ким называет войну «великим событием», но это «великое событие не имеет в его устах однозначной позитивной коннотации, и в течение всей речи лидер КНДР постоянно подчёркивал, что готовность к войне не означает готовность инициировать военный конфликт. Более того, внимание к гражданской обороне и территориальной обороне указывает, что война мыслится им не как поход на Юг «малой кровью – могучим ударом», а как конфликт, инициированный южной стороной и предполагающий ведение боевых действий на территории Севера. Там где, собственно, войска территориальной обороны (Рабоче-крестьянское красное ополчение) и должны начинать тотальную войну. Именно в этом контексте надо понимать вырванную из него цитату: «органы народной власти должны принимать последовательные меры по немедленному переходу на военные рельсы в случае чего и тщательно налаживать материальную подготовку к всенародному сопротивлению».
В какой мере Ким прав? Если смотреть на мир с северокорейского угла, то активизация военного сотрудничества США и РК, с точки зрения шагов к формированию азиатского НАТО и масштаба учений, вполне может быть интерпретирована как подготовка Вашингтона и Сеула к агрессивной войне против Севера. При этом, будучи убеждённым западником по своим ценностям, президент Юн Сок Ёль явно не любит КНДР и не намерен идти на какие-либо уступки неприятному ему режиму.
Если смотреть со стороны, то видно, что Север и Юг действуют в рамках дилеммы безопасности, которая запускает порочный круг гонки вооружений. Каждая из сторон верит в достижение «мира через силу» и требует не путать «наши законные самозащитные меры» (формулировка Севера) с «вражескими провокациями». В этом контексте северокорейские ракетные пуски вносят даже меньший вклад в региональную напряженность, чем постоянные учения, в ходе которых в том числе отрабатываются «превентивные удары» и «обезглавливающие атаки».
Да, многие вещи делаются с дальним прицелом на региональное противостояние Китаю и России, но открыто этот момент не афишируется и всё подаётся как борьба с северокорейской угрозой.
Не менее важно, что в течение 2023 года администрация Юн Сок Ёля окончательно обнулила немногочисленные достижения олимпийского потепления 2018 года. Межкорейское соглашение в военной области было дезавуировано. В «белой книге» Министерства обороны и других документах Северная Корея была названа врагом, а кое-где и «врагом номер 1». Министерство по делам воссоединения, которое в правление Мун Чжэ Ина занималась организацией межкорейских контактов, было серьёзно реорганизовано и превращено в пропагандистско-разведывательные органы.
Будем честны: после того как Мун Чжэ Ин спокойно провёл олимпийские игры и съездил в Пхеньян, он выжал из межкорейского диалога максимум полезного для своего политического рейтинга. А большего ему и не требовалось. Демократы «сочувствуют» Северной Корее не столько из реальных симпатий, сколько из логики фракционной борьбы. Если консерваторы активно не любят Север, демократы должны вести себя иначе.
Неслучайно в правление Мун Чжэ Ина в южнокорейскую стратегию объединения не было внесено никаких корректив. И если северокорейская модель строилась по принципу «одна страна, одна нация – две системы» и отталкивалась от идеи Конфедерации, в РК объединение видели именно как «воссоединение». Третья статья конституции РК, которую Ким Чен Ын процитировал на декабрьском форуме 2023 года, объявляет территорией Республики весь Корейский полуостров и принадлежащие ему острова. Расформирования Управления пяти провинций как органа «управляющего» «незаконно отторгнутыми территориями» или отмены Закона о нацбезопасности, который трактует КНДР как «антигосударственную организацию» при Мун Чжэ Ине не произошло.
В такой ситуации северокорейская концепция объединения, сомнительная даже на момент провозглашения в 1980 году, стала стремительно морально устаревать на фоне дискуссии в экспертном сообществе о том, являются ли северо- и южнокорейцы двумя разными нациями или ещё одной.
75-лет раскола – это очень большой срок, за который, «к сожалению», фарш невозможно провернуть назад. И если в 1972 году, когда Север и Юг сформировали три принципа объединения, и даже в 2001 году, когда в честь будущего объединения после визита Ким Дэ Чжуна в Пхеньян была построена соответствующая арка, за 20+ лет спустя Север и Юг продолжали движение друг от друга. Именно поэтому на декабрьском пленуме 2023 года Ким Чен Ын нашел в себе силы радикально поменять курс и признать, что на Корейском полуострове существуют два враждебных друг другу государства. Конечно, на пленуме отчасти объяснили, что южнокорейская политика и культура стали придатком американской, и все дело в этом, но главное в признании того, что основы для культурной коммуникации больше нет, примирение невозможно, и граждане РК отнюдь не являются соотечественниками, мечтающими о единой стране.
И вот, выдвинутые в декабре идеи обретают практическое воплощение. Как ёмко заявил Ким Чен Ын, «На сегодняшней сессии ВНС положили конец 80-летним межкорейским отношениям и по-новому законодательно закрепили политику по делам с Южной Кореей на основе признания двух государств, сосуществующих на Корейском полуострове».
По словам лидера КНДР, «горькая история межкорейских отношений приводит к такому окончательному выводу, что невозможно идти по одному пути национального возрождения, объединения вместе с элементами «Республики Корея», которые с грезой «развала власти Севера» и «объединения путем поглощения» определили лобовое противоборство с нашей Республикой государственной политикой». Конечно, ответственность за ситуацию Ким возложил на Сеул, но важнее то, что в Пхеньяне признали реальность: никакого разделённого народа нет, а есть два государства, которые крайне враждебны друг к другу. Из этого следует целая серия оргвыводов.
Во-первых, законодательно упразднены «наши организации, которые существовали в качестве аппаратов солидарности для мирного объединения». Это упомянутые в повестке Комитет по делам мирного объединения Родины, управление по содействию национальной экономике и управление по международному туризму в горах Кымган. Отдел единого фронта ЦК ТПК, который во многом был северокорейским визави Министерства по делам воссоединения, будет или упразднён, или переформатирован.
Собственно, еще после пленума СМИ КНДР сообщили о состоявшейся рабочей встрече главы МИД Чхве Сон Хи с официальными лицами, занимающимися южнокорейской проблематикой, в числе которых был заведующий отделом Единого фронта ЦК ТПК Ли Сон Гвон. Вскоре прекратило функционирование «Пхеньянское Радио» (Radio Pyongyang), которое осуществляло трансляции, ориентированные на южнокорейскую аудиторию, а также передавало шифрованные номерные инструкции агентам КНДР, действующим на территории РК. Его веб-сайт также не работает. А с сайта Naenara (использует северокорейский домен .kp) удалена страница Uriminzokkiri (кор. Путь нашей нации), на которой размещался контент, посвящённый объединению. Недоступны стали и иные ориентированные на южан пропагандистские веб-сайты.
Во-вторых, Ким Чен Ын предложил внести в конституцию аналогичный южнокорейскому пункт об определении территориальных пределов страны. По словам Ким Чен Ына, «в настоящее время в Конституции нашей страны нет (такого) пункта». Поправки ожидаются на следующей сессии, и какой в итоге будет формулировка о границах – весьма интересно. С одной стороны, пока на северокорейском ТВ там, где раньше показывали корейский полуостров (например, в прогнозе погоды) стали показывать только северную половину. Так, 17 января государственная телерадиовещательная станция Северной Кореи выпустила в эфир карту, на которой красным выделена только северная часть Корейского полуострова. Ранее красным был выделен цветом весь Корейский полуостров, включая острова Чеджудо и Уллындо. С другой стороны, вероятен и вариант, когда, по аналогии с конституцией Юга и в ответ на неё, территорией КНДР будет объявлен весь полуостров.
В этом контексте интересен и вопрос о том, что делать с нынешними границами, в первую очередь – с т.н. Северной разделительной линией. Это спорная морская граница, которая была проведена сугубо в интересах Юга. Север её не признавал и большинство пограничных конфликтов случалось именно в этом районе. Покамест Ким Чен Ын заявил, что «если «Республика Корея» хоть на 0,001мм нарушит нашу территориальную, воздушную и морскую границы, то это будет воспринято как развязывание войны».
В-третьих, в конституции предполагается отразить то, что в случае развязывания войны на Корейском полуострове РК будет полностью включена в состав КНДР. Так Север предполагает формулировки, похожие на южные, но пока есть важная оговорка – Юг не позиционируется как «отторгнутая территория, которая ДОЛЖНА быть захвачена», но как враждебное государство, которое МОЖЕТ БЫТЬ захвачено, если начнёт войну.
В-четвертых, «вместе с пересмотром Конституции надо принять своевременные практические меры по ликвидации пережитков прошлых времен, которые могут считаться символом «Северной Кореи и Южной Кореи с соплеменными отношениями, гомогенными отношениями», «общих сил нашей нации» и «мирного объединения» и др».
Радикальное «удаление из национальной истории» концепции «Корея – одна» выглядит чрезвычайно жестко и демонстративно. Однако, за этим стоит признание объективной реальности и во многом действия Севера повторяют действия Юга, которые были сделаны с меньшим количеством жестов на публику. Между тем, описывая реалии Южной Кореи раньше, северокорейская пропаганда выискивала любые проявления нужной активности и раздувала их, игнорируя иной тренд. В результате, читая северокорейские тексты про Юг, можно было представить, что страну лихорадит массовыми демонстрациями против Юн Сок Ёля с требованием импичмента президента.
При этом, сразу после описания практических мер, которые несложно принять за подготовку к войне, Ким Чен Ын ещё раз прояснил северокорейскую позицию по поводу возможного конфликта. «Мы никогда не будем решительно развязывать войну в одностороннем порядке, пока враги не будут трогать нас». Ким специально подчеркнул, что нежелание войны – это не слабоволие, и что в ситуации, когда «риск развязывания войны из-за эскалации от физического столкновения значительно повысился и дошел до опасной грани», «мы не желаем войны, но у нас нет намерения на уклонения от нее». При малейших признаках попытки развязать войну, КНДР пустит вход весь свой арсенал, включая ЯО, так что эта война не только «ужасно разгромит и уничтожит «Республику Корея», но и «нанесет США невообразимые беды и поражение».
В завершение внешнеполитического раздела Ким Чен Ын отметил следующие направления:
- Не допускать нарушение своего суверенитета со стороны США и американской политики двойных стандартов, ведя активную борьбу «за осуществление международной справедливости на основе уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела, равенства и взаимной выгоды, за установление нового международного порядка».
- Считать развитие отношений с соцстранами первейшей задачей и «сотрудничать со всеми странами и нациями, стремящимися к самостоятельности и справедливости, независимо от различий в идеологиях и системах». Как можно заметить, ни КНР, ни Российская Федерация не были упомянуты открыто.
Несмотря на то, что заявления Ким Чен Ына вызвали изрядную встряску в научном сообществе, по выражению одного из англоязычных знакомых автора, «Пхеньян наконец слез с мёртвой лошади». В какой мере новая модель отношений Севера и Юга обеспечит сдерживание – тема отдельного разговора. С одной стороны, ситуация калькирует советско-американское противостояние времён холодной войны, когда при всём накале грань никто не перешел. С другой, вероятность конфликта в результате провокаций, неверного интерпретирования чужих действий или иных последствий сочетания стресса и идеологической накрутки всё-таки увеличивается.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»