В начале ноября с.г. в СМИ после визита министра иностранных дел Ирана Амира Абдоллахияна в Анкару была анонсирована информация о предстоящем в конце ноября визите президента ИРИ Ибрагима Раиси в Турцию для встречи с президентом Реджепом Эрдоганом. Некоторые источники даже отмечали дату 28–29 ноября. Однако этот визит так и не состоялся, ибо он отложен. Что же могло случиться за истекший неполный месяц в ирано-турецких отношениях для отмены или переноса встречи двух лидеров ключевых стран Ближнего Востока?
Нельзя сказать, что Иран и Турцию связывают союзнические отношения. Это два соседних мусульманских государств (правда, исповедующих разные течения ислама – шиизм и суннизм), у которых есть славная имперская история, где было немало кровопролитных войн и противоречий. До исламской революции 1979 г. Иран и Турция выступали партнерами Запада и входили в общий региональный блок CENTO, а после смены политического режима в Тегеране Турция фактически вновь стала противником Ирана, поскольку является членом НАТО и союзником США и Великобритании.
Несмотря на географическое соседство ресурсная база Ирана (прежде всего, наличие богатых месторождений газа и нефти) значительно богаче Турции. Вместе с тем, Иран и Турция имеют выгодное географическое положение на Ближнем Востоке, выход к важным водным бассейнам и стратегическим торговым коммуникациям. Примерное равенство в этих странах и по численности населения (на 2023 г. в проживало Иране 86,7 млн. чел., а в Турции 85,2 млн. чел.).
В своей внешней политике Иран: придерживается независимой позиции; выступает за консолидацию шиитского и в целом исламского мира; остается непримиримым противником США, НАТО и Израиля; налаживает отношения стратегического партнерства с ключевыми мировыми центрами (Китаем, Россией и Индией); входит в динамичные международные организации ШОС и БРИКС; осуществляет достаточно активную дипломатию в таких регионах, как Ближний Восток, Южный Кавказ, Латинская Америка.
В своем внутреннем развитии теократический режим Ирана пытается сохранить традиционалистский курс, интегрировать общество на основе шиитской идеологии ислама, вынужденно проводит политику экономической автаркии, добивается немалых успехов в различных отраслях промышленности (особенно в области энергетики, ВПК, машиностроения и аграрной индустрии).
Турция в свою очередь, оставаясь членом НАТО и не исключая для себя курс евроинтеграции, проводит достаточно гибкую и прагматичную дипломатию, нацеленную на: реализацию доктрин неоосманизма и неопантуранизма; превращение страны в ключевой международный хаб (нефти, газа, зерна); изменение статуса регионального государства в пользу сверхрегиональной и мировой державы.
Во внутренней же политике Турция: отличается политикой ассимиляции (тюркизации); формально оставаясь светским государством, проводит курс на возрождение ценностей суннитского ислама; добилась немалого прогресса на пути демократизации политической системы и общества; придерживается либерального экономического курса.
Следует учесть, что между Ираном и Турцией сохраняется комплекс противоречий, связанных с региональной геополитикой на том же Ближнем Востоке, Южном Кавказе и в Центральной Азии. В частности, Тегеран и Анкара придерживаются разных подходов в отношении Сирии и режима Башара Асада, армяно-азербайджанских разногласий, перспектив эксплуатации энергетических ресурсов каспийского бассейна и центральноазиатского экономического района. Иран остается оппонентом реализации турецкой доктрины неопантуранизма применительно к Азербайджану и тюркским республикам Центральной Азии.
Тем не менее, несмотря на названные разногласия и противоречия, Иран и Турция в последние годы демонстрируют взаимное уважение и способность к совместному сотрудничеству в рамках:
а) теперь уже бывшей Астанинской переговорной площадки по сирийскому урегулированию с участием России, Турции, Ирана и Сирии;
б) на площадке 3+3 (Россия, Турция, Иран + Азербайджан, Армения, Грузия), инициатива образования которой принадлежала Анкаре.
Несмотря на известные отличия, Иран и Турцию связывают интересы сохранения региональной стабильности на Ближнем Востоке. Если ранее Иран и Турцию разительно отличала дипломатия в отношении Израиля, то после прихода к власти Реджепа Эрдогана и обострения турецко-израильских отношений в 2009–2010 и последующих годах, наметились перемены и в подходах Тегерана и Анкары друг к другу.
Иранские источники отмечают, что независимый от Запада курс президента Эрдогана и его происламские политические взгляды создают благоприятную почву для выстраивания продуктивных отношений между Ираном и Турцией. К тому же отмечается, что в дни июльского кризиса 2016 г., когда Эрдоган оказался под прицелом заговорщиков, немалую роль в сохранении его жизни и личной безопасности сыграли иранские спецслужбы (в частности, легендарный руководитель «Аль Кудс» генерал Касем Сулеймани).
Нынешний конфликт между ХАМАС и Израилем по многим внешним наблюдениям за дипломатией Турции и Ирана позволяет утверждать, что позиции Анкары и Тегерана как никогда оказались близки. Обе страны поддерживают палестинцев и считают ХАМАС легитимной политической структурой, а ее борьбу против сионистского режима справедливой и освободительной. Иран и Турция осуждают политику премьер-министра Израиля Б. Нетаньяху по массовому уничтожению палестинцев в секторе Газа, называют страны Запада (США + ЕС) пособниками преступлений Армии обороны Израиля, одинаково голосуют в ООН в части принятия пропалестинских резолюций, оказывают гуманитарную помощь Газе, требуют прекращения огня и установления прочного мира на Ближнем Востоке, считают Восточный Иерусалим столицей Палестины.
Однако внешняя схожесть подходов Тегерана и Анкары в отношении продолжающейся палестино-израильской войны вовсе не означает, что у Ирана и Турции нет разногласий по данному вопросу.
В частности, Анкара предпочитает больше «словесную дипломатию» и политические декларации, которые, очевидно, нужны, но вряд ли окажут серьезное воздействие на политику Израиля и его покровителя США. Иран считает важным расширение географии и содержания фронта сопротивления Израилю с участием всех исламских государств региона (в том числе, оказание действенной военной и финансовой помощи ХАМАС). Иран полагает, что все исламские страны должны разорвать дипломатические отношения с Израилем и ввести торгово-экономическое эмбарго Тель-Авиву (особенно, прекратить хотя бы на время войны продажу и транзит нефти и газа в Израиль). Иран выступает с призывом к странам Ближнего Востока отказаться от размещения военных баз США на территории своих стран и региона в целом.
Однако Турция по всем этим радикальным подходам Ирана придерживается несколько иной позиции. Анкара отозвала своего посла из Тель-Авива, но не пошла на разрыв дипломатических отношений с Израилем. Эрдоган осуждает премьер-министра Нетаньяху, но не исключает восстановление полноценных отношений с новым лидером Израиля. Турция приветствует ХАМАС, но не оказывает палестинцам военной помощи ни прямо, ни опосредованно. Эрдоган громко и публично клеймит позором Запад и США с НАТО, но не выходит из Североатлантического альянса и не собирается выводить американские военные базы из Турции. Тот же Эрдоган выступает на исламских и тюркских саммитах с пламенными речами в поддержку палестинцев, но не призывает своих партнеров и союзников к разрыву торгово-экономических связей с тем же «ненавистным» Израилем. К тому же через территорию Турции в Израиль по-прежнему проходит транзит нефти из Ирака и Азербайджана.
Некоторые эксперты полагают, что отмена визита И. Раиси в Анкару связана с тем, что Р. Эрдоган не согласен концептуально с подходами иранской стороны в части разрыва дипломатических отношений с Израилем и вывода американских военных баз из Турции. Однако подобная позиция Турции была ясна и в начале ноября, когда Абдоллахиян после визита в Анкару анонсировал саммит двух лидеров в конце осени.
Другие авторы причиной отказа Раиси от визита в Турцию называют якобы возникший спор между Тегераном и Анкарой по теме освобождения тайских заложников со стороны ХАМАС. Иран считает это достижением своей дипломатии и влиянием на ХАМАС, Турция же называет главным посредником в деле освобождения мусульман Таиланда своего лидера Эрдогана. Однако и в данном вопросе скорее нет причин отсрочки встречи на высшем уровне, поскольку в действительности и Иран и Турция приложили свои посреднические возможности в деле освобождения тайских пленников.
Конечно, повестка ирано-турецких переговоров на высшем уровне помимо палестинского вопроса, очевидно, включает и другие темы (в их числе, вопрос безопасности границ и создание новых пограничных переходов, зона свободной торговли и образование Совета сотрудничества высокого уровня, трансграничные воды и борьба с терроризмом, региональные проблемы в Сирии и на Южном Кавказе).
Относительно водного вопроса, иранская сторона считает Турцию ответственной за пыльные бури, которые происходят из-за снижения уровня воды в реках Тигр и Евфрат, устье которых лежит в Турции и далее они протекают в Ирак и Сирию. Тегеран обвиняет Анкару и в уменьшении стока реки Аракс, которая также берет свое начало в Турции и образует некоторые участки границы с Ираном. Что касается Сирии, то регионализация войны в секторе Газа способна нарушить существующий баланс сил в Сирии, где присутствуют Турция и Иран. Тегеран обеспокоен подходом Турции и ее союзника Азербайджана по вопросу открытия Зангезурского коридора. Все эти вопросы сохраняют актуальность в повестке ирано-турецких переговоров, на которые двустороннее сближение Ирана и Турции по сектору Газа вряд ли способно повлиять.
Можно отметить, что одним из важных результатов турецкой дипломатии в Газе является возобновление турецко-иранских контактов. Фактически две неарабские ключевые региональные страны стремятся объединить свои возможности в поддержку палестинцев, но их подходы существенно отличаются. Турция поддерживает создание палестинского государства на основе границ 1967 г. с предоставлением ей международного мандата гаранта, Иран же не признает Израиль и предлагает совместное государство для евреев, мусульман и христиан. Турция словесно и гуманитарно поддерживает ХАМАС в то время, как Иран имеет вооруженные группировки, готовые вступить в конфликт с Израилем (в частности, в Сирии, Ираке, Ливане и Йемене). Более того, они уже своими акциями наносят боевой ущерб Израилю и американским военным базам в Сирии и Ираке.
Глава МИД Ирана Амир Абдоллахиян назвал основной причиной несостоявшегося визита президента Ибрагима Раиси в Турцию ожидание итогов заседания Совета безопасности ООН по палестино-израильскому кризису. Насколько можно считать данное мнение главного дипломата соответствующим реальному положению – трудно сказать. Будем надеяться, что итоги заседания СБ не за горами, следовательно, и встреча двух лидеров на благо своих стран и региона(-ов) не заставит себя долго ждать.
Александр СВАРАНЦ – доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»