Современный мир богат на антагонизмы, возникающие в самых различных сферах общественной жизни и районах земного шара. В этом списке не является исключением и международная арена: так, на политической карте можно отметить, как минимум, несколько «пар» государств, исторически обусловленное противостояние которых, воспринимается как нечто само собой разумеющееся и остается источником спорадической эскалации или перманентных столкновений на протяжении многих десятилетий. К числу столь непримиримых противников относятся Северная и Южная Корея, Азербайджан и Армения, Турция и Греция, Иран и Израиль, Индия и Пакистан, Китай и Тайвань и, наконец, вплоть до недавнего времени – Эфиопия и Эритрея. Фактически двадцатилетняя открытая вражда (1998-2018 гг.) и предшествовавшие столетия непростых отношений этих государств, казалось, были оставлены в прошлом благодаря подписанию мирного соглашения в Асмэре в 2018 году. Однако, хотя данный дипломатический прорыв, столь высоко оцененный Нобелевским комитетом – премьер-министр Эфиопии был в том же году награжден Нобелевской премией мира – стал многообещающим событием, давшим начало резкому сближению двух стран, политическая турбулентность в регионе Африканского Рога в последнее время создает условия для новых опасений. В результате, при рассмотрении отношений Аддис-Абебы и Асмэры, считавшихся непримиримыми антагонистами еще несколько лет назад, возникает множество противоречий. С одной стороны, существуют предпосылки, позволяющие рассчитывать на политическую интеграцию вплоть до создания конфедерации, с другой – невозможно игнорировать и факторы, которые могут привести к резкому охлаждению отношений и даже прямому конфликту двух государств. Таким образом, на текущий момент вопрос о перспективах эфиопо-эритрейского сотрудничества остается центральным при анализе конфликтной динамики в регионе Африканского Рога.
История взаимоотношений
Исторически таких политических образований как Эфиопия и Эритрея в их нынешних границах не существовало: древняя цивилизация располагалась на севере современной Эфиопии и побережье Красного моря, охватывая, таким образом, территорию, известную сегодня как Эритрея. Аксумское царство – наиболее могущественное из государственных образований в регионе в период II-VIII вв. н.э. – включало в свой состав не только равнинное побережье Эритреи, но и гористые районы северной Эфиопии. Однако большая часть территорий современной Эфиопии в состав Аксумского царства не входила и была завоевана эфиопскими правителями лишь к концу XIX века. В свою очередь, побережье Красного моря было со временем утеряно абиссинскими негусами (царями) вследствие появления португальских, османских и итальянских колонизаторов. Таким образом, на территории Эритреи, которая еще за несколько тысячелетий до н.э. выступала в роли перевалочного пункта для волн миграции между Аравийским полуостровом и районами Восточной Африки, постепенно сформировалось мультиэтническое общество, представители которого, к тому же, исповедуют как христианство, так и ислам. В целом, после начала итальянской колонизации побережья в 1880-х Эфиопия утратила возможность использовать порты Эритреи для осуществления внешней торговли, и, хотя итальянские войска не сумели развить успех и овладеть северными районами Тиграя в ходе войны 1894-1896 гг., вернуть контроль над «морскими воротами» страны эфиопский император сумел лишь после Второй Мировой войны.
«Воссоединение» Эфиопской империи и Эритреи произошло в 1952 году по решению ООН на условиях предоставления последней самоуправления в рамках федерации. Однако недолгой идиллии вскоре пришел конец: в 1962 году федерация была упразднена, а в Эритрее начался практически 30-летний период борьбы за независимость. С этого момента Аддис-Абеба все чаще сталкивалась с трудностями при использовании портов Массауа и Асэба, а после 1993 года и вовсе лишилась контроля над своей бывшей территорией.
Попытки налаживания взаимовыгодного сотрудничества двух стран продолжались недолго: уже к 1998 году наметились существенные противоречия, обусловленные как историей взаимоотношений правящих партий – Народного фронта освобождения Тиграя (НФОТ) и Народного Фронта Освобождения Эритреи (НСОЭ) – в период их совместной борьбы против социалистического режима Дерг, так и проблемами при демаркации границ. В результате, единственным доступным для Эфиопии маршрутом осуществления морской торговли оказалась дорога Аддис-Абеба – Джибути: именно через столицу одноименного государства и проходит торговый путь, на протяжении нескольких десятилетий остающийся жизненно важной артерией эфиопской экономики (до 95% торгового оборота).
Конфедерация: аргументы «за» и «против»
Первые признаки, а вскоре и многочисленные слухи, косвенно оказывающие на вероятную политическую интеграцию Эфиопии и Эритреи в рамках конфедерации, появились в июле 2018 года на фоне стремительного сближения Асмэры и Аддис-Абебы, включая нормализацию двусторонних отношений и целый ряд визитов на высоком и высшем уровнях. Так, в ходе переговоров и совместных выступлений недавно избранный премьер-министр Эфиопии Абий Ахмед и бессменный, с момента провозглашения независимости, президент Эритреи Исайяс Афеверки не только выказывали беспрецедентные знаки внимания и уважения друг к другу, но и делали весьма примечательные заявления. В частности, эритрейский лидер указал на ошибочность позиции, согласно которого народы Эфиопии и Эритреи не составляют единое целое, и, более того, сообщил, что в случае необходимости премьер-министр Эфиопии должен представлять интересы не только своей страны, но и Эритреи и имеет право принимать соответствующие решения. Столь резкая перемена в риторике Исайаса Афеверки и правительства Эфиопии, опыт сосуществования двух стран в качестве политического целого и, наконец, неподтвержденная информация о желании эритрейского президента сохранить территориальное единство с Эфиопией еще в 1991 году, а также отсутствие в открытом доступе текса мирного соглашения между Аддис-Абебой и Асмэрой формируют плодотворную почву для возникновения различных предположений относительно идеи создания конфедерации.
Вместе с тем, ключевой и, следует признать, крайне труднопреодолимой проблемой на пути к политической интеграции двух стран выступает существенная диспропорция, иначе говоря – фактор «неравного брака». Итак, прежде всего, колоссальное превосходство Эфиопии в численности населения и размере территорий, не говоря уже об уровне развития городской инфраструктуры и количестве природных ресурсов, фактически лишает Эритрею возможности претендовать на партнерский формат взаимоотношений. Следовательно, политические амбиции эфиопских лидеров в рамках возможного альянса будут опираться, как минимум, на превосходство в ресурсах, что неминуемо подорвет внутреннее согласие.
Разумеется, доступ к морским портам выступает важнейшим аргументом в пользу готовности правительства Эфиопии пойти на уступки северным соседям при распределении политических полномочий и экономических инструментов. Однако любая интеграция, пусть даже предпринятая в усеченном формате с сохранением широкой политической автономии и контроля эритрейской элиты над своей территорией, приведет к постепенному установлению общего политического пространства. В свою очередь, подобный ход событий станет фатальным для политической системы Эритреи в силу фундаментальных различий в институциональном дизайне и форме политического участия с эфиопской моделью. К тому же традиционная для Африканского Рога политическая турбулентность и высокая зависимость действий сторон от текущей конъюнктуры делает любые долгосрочные альянсы крайне уязвимыми. Таким образом, несмотря на экономические перспективы, открывающиеся перед эритрейской стороной в случае образования конфедерации с южным соседом, следует понимать, что решение о возвращении к статус-кво – более чем вероятное с учетом перипетий в эфиопо-эритрейских отношениях – едва ли будет мирно реализовано на практике: получив доступ к Красному морю, Эфиопия не будет заинтересована в разрыве альянса, а значит, может попросту не выпустить Эритрею из своих «объятий».
Копытцев Иван – политолог, стажер-исследователь Центра ближневосточных и африканских исследований ИМИ МГИМО МИД России, специально для журнала «Новое Восточное Обозрение»