Отношения России и Турции на современном этапе носят, как отмечает пресс-секретарь президента РФ Д. Песков, многогранный характер. Что понимать под этим определением, очевидно, не трудно догадаться.
За последние два десятилетия в Москве почему-то решили, что в лице натовской Турции мы приобрели нового чуть ли не стратегического партнера, который благодаря своему харизматичному лидеру Р. Эрдогану настроен более чем лояльно к Российской Федерации, заинтересован в развитии взаимовыгодных отношений и формировании многополярного мира. Соответственно, Турция, по мнению не малой части российских политологов и экспертов, якобы станет вести более независимую от диктата США внешнюю политику в пользу укрепления горизонтальных связей с Россией.
И в целом подобная характеристика подкреплялась фактами напряженного состояния турецко-американских отношений и тенденциями роста внешнеторговых связей между нашими странами, что в условиях известных антироссийских санкций приобретает особое значение. Как известно, Турция:
– не стала полностью поддерживать политику санкций коллективного Запада против России в ситуации российско-украинского военно-политического кризиса (хотя мы не можем сказать, что Анкара вообще отказалась от участия в антироссийских санкциях, например, в том же финансовом секторе);
– традиционно демонстрирует гибкую дипломатию и выступает с посредническими инициативами (в числе которых, переговоры 2022 г. в Стамбуле по прекращению боевых действий в зоне СВО, обмен пленными и «зерновая сделка»);
– фактически является одним из главных «торговых хабов» по так называемому параллельному транзиту товаров из той же Европы в РФ;
– остается надежным партнером по экспорту российского газа на внешние рынки (в частности, одна из двух веток трубопровода «Турецкий поток» поставляет газ в страны Южной Европы);
– приобрела российскую систему ПВО ЗРК С-400 «Тайфун» несмотря на негативное отношение США и последовавшие за этим оружейные санкции;
– согласилась на строительство Росатома первой в их истории АЭС «Аккую» в Мерсине;
– поддерживает партнерство с РФ на сирийском и других направлениях.
Россия заинтересована в расширении конструктивного сотрудничества с Турцией в различных сферах (включая в области торговли, энергетики, транспортных коммуникаций, оборонного комплекса и региональной безопасности). Москва предложила Анкаре крупный энергетический проект «газового хаба», выразила готовность рассмотреть возможность строительства второго АЭС на территории Турции, заинтересована в формировании новых транзитных коммуникаций на Южном Кавказе для сухопутного выхода в Анатолию.
Казалось, отмеченный пакет сложившихся и перспективных отношений партнерства весьма внушительный и отвечает интересам двух стран, что позволит и далее поддерживать стратегию конструктивного взаимодействия. Некоторые эксперты, оценивая позитивные достижения российско-турецких отношений, время от времени пытались даже выдать желаемое за действительное в части, например, прогноза о: якобы скором выходе Турции из состава НАТО; безальтернативности ухудшения турецко-американских отношений в случае победы на президентских выборах того же «друга» Р. Эрдогана; новой эры российско-турецкого стратегического союза. И все подобные «прогнозы» вмещались в модернизированную геополитическую доктрину неоевразийства г-на А. Дугина, где основная суть сводилась к союзу «русского леса» и «тюркской степи» в плане совершенствования концепции евразийства П. Савицкого, Н. Трубецкого, Л. Карсавина и Л. Гумилева.
Отдавая должное и уважая взгляды русских евразийцев ХХ в., все же, следовало бы признать, что в плане геополитического преломления данной доктрины союз «русского леса» и «тюркской степи» вполне реалистичен в контексте географического ареала внутренних границ исторической и современной Большой России. Речь здесь может вестись о политическом и этнокультурном союзе тюркских народов России с великим русским народом. Однако в части аналогичного геополитического союза между Россией и Турцией, концепция евразийства вряд ли сработает по той простой причине, что турки-анатолийцы являются, как и русские, наследниками имперского государства и имперского политического мышления. К тому же, Анатолия не является степным пространством.
Многочисленные тюркские народы России во многом благодаря характеру русского народа и терпимости русской государственности сохранились как этносы и в единой семье народов приобрели благоприятные условия для развития. При этом в их динамике роста прогрессирующую роль сыграли не турки-анатолийцы (или турки-османы), а именно русские.
Турция вряд ли согласится стать членом евразийских интеграционных союзов с лидирующим участием России (включая те же ОДКБ и ЕАЭС), ибо они остаются членом НАТО и продолжают стремиться в ЕС. История Турции с XIX в., то есть со времен «больной» Османской империи, свидетельствует, что турецкие власти практически всегда стремились к союзу с сильным Западом против России. С появлением же идеологической концепции и политической доктрины пантюркизма и пантуранизма во второй половине XIX в., где основополагающую роль сыграли преимущественно не турки, Россия стала рассматриваться как геополитический противник турецкого имперского государства.
Возвращаясь к нашей действительности следует признать, что Турция, независимо от градуса политической риторики, вряд ли инициативно выйдет из состава блока НАТО, ибо видит в ней гарантию своей стратегической безопасности. К тому же, вход в Североатлантический альянс у Турции занял более двух лет и потребовал исполнения условий США и Великобритании. Именно вступление в НАТО в феврале 1952 г. и «атомный зонтик» Запада тогда спасли Турцию от неминуемого раздела ее территорий в пользу СССР, когда Сталин признал «враждебным» нейтралитет Анкары в годы Второй мировой войны и выдвинул требования по судьбе Черноморских проливов и Турецкой Армении.
Естественно, Запад в отношении Турции проявил не благотворительность, а исходил из собственных прагматичных интересов с учетом, прежде всего, выгодного экономико-географического и военно-стратегического расположения Турецкой Республики на стыке Европы, Азии и Африки. Поэтому и выход Турции из блока НАТО по инициативе Анкары безотносительно фамилии ее лидера может стать болезненным этапом в истории турецкой государственности и привести к развалу ее территориальной целостности с использованием различных вопросов (включая армянский, греческий, балканский, курдский, контроль проливов, экономический кризис и т.д.).
Вместе с тем, Турция в союзе с Западом пытается актуализировать свою роль важного геополитического игрока с претензией на географическое доминирование в так называемом тюркском мире с проекцией на новообразованные южные страны СНГ (Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан, Узбекистан). Данная политика носит уже не столько популистский и идеологический характер, сколько прагматичный и политический формат.
Поскольку НАТО по-прежнему воспринимает Россию в качестве главного противника, поэтому все саммиты глав государств-членов данного альянса представляют для нас особый интерес с учетом характера принимаемых на них решений. Нынешний саммит НАТО в Вильнюсе 11–12 июля с.г. был примечателен новыми антироссийскими инициативами альянса в плане расширения его состава и оказания военно-политической помощи киевскому режиму. Однако интригой встречи в Вильнюсе, как известно, оставалась позиция Турции по вопросу вступления Швеции в НАТО.
В предыдущих публикациях мне приходилось отмечать, что несмотря на грозную риторику Анкары о недопустимости Швеции в Североатлантический альянс с увязкой комплекса причин по курдскому вопросу (отсутствие или неэффективность антитеррористического законодательства; список лиц из числа курдов, необходимых выдаче Турции; недопущение антитурецких шествий и т.д.), президент Эрдоган после победы на выборах в мае с.г. может пойти на компромисс при некоторых условиях. В частности, речь могла идти о: признании коллективным Западом победы Эрдогана на выборах; оказании Западом (и Швецией, в частности) крупной финансовой помощи переживающей серьезный кризис турецкой экономике; поддержке Стокгольмом евроинтеграции Турции; прекращении США военного эмбарго в отношении Турции.
Выборы в Турции показали, что прозападный блок «Народный альянс» довольно легко и быстро признал победу Р. Эрдогана (и это при условии, что их кандидат Кемал Кылычдароглу проиграл всего чуть более 4% своему сопернику), а США и страны Европы оперативно признали успех «неуправляемого» президента Турции. В числе своих первых шагов Эрдоган после инаугурации обновил состав правительства, где большинство новоназначенных министров (особенно в финансовом блоке) имеют американское образование и опыт практического взаимодействия с США. Более того, Эрдоган удалил с поста главы МВД Сулеймана Сойлу, отличившегося радикальной антиамериканской риторикой до и в ходе предвыборной кампании.
Накануне саммита НАТО в Вильнюсе власти Турции (включая, президента, министров иностранных дел и обороны, главы разведки) имели неоднократные встречи и телефонные переговоры с высокопоставленными западными коллегами. За это время Турция в публичном пространстве (особенно после варварского сожжения иракским эмигрантом Корана в Стокгольме) критически оценивала перспективу вступления Швеции в НАТО. В частности, об этом свидетельствовали высказывания президента Эрдогана, спикера парламента Куртулмуша, министра иностранных дел Фидана и др. Позиция Анкары по Швеции среди членов НАТО находила безоговорочную поддержку лишь со стороны Будапешта (и не важно, что у венгров в отличие от турок не было в качестве претензий к шведам темы курдов, но сохранялась солидарность по проекту Организации тюркских государств). Тот же генсек НАТО Йенс Столтенберг и посол США в Турции Джеффри Флейк не демонстрировали уверенности в положительном подходе Эрдогана к теме вступления Швеции в альянс.
Однако за пару дней до начала саммита в Вильнюсе, президент Турции стал демонстрировать несколько иное поведение по ряду вопросов, имеющих отношение и к интересам России.
Во-первых, неизвестность ситуации с пролонгацией «зерновой сделки» 18 июля с.г. из-за критического отношения Москвы в силу объективных причин, связанных с невыполнением участниками сделки обязательств в адрес России, стала увязываться намерением Турции расширить военное и военно-техническое сотрудничество с киевским режимом (включая поставки 155-мм САУ Firtina, начало строительства завода по производству БПЛА «Байрактар – ТБ2», участие боевиков турецкого ЧВК SADAT на стороне ВСУ против ВС РФ).
Во-вторых, 7 июля на встрече президентов Турции и Украины в Стамбуле стороны обсуждали широкий пакет двусторонних отношений (включая политическое урегулирование российско-украинского кризиса, «зерновую сделку», военное сотрудничество, крымско-татарский вопрос, членство Украины в НАТО). Как не странно, но президент Р. Эрдоган заявил о своей поддержке членства Украины в составе НАТО (хотя Эрдоган прекрасно понимал, что США, Франция и Германия вряд ли согласятся с подобным решением до окончания боевых действий на Украине).
В-третьих, для России стало очевидной неожиданностью то обстоятельство, что вслед за 2,5 часовой встречей лидеров Турции и Украины во дворце Вахетдин Эрдоган по просьбе Зеленского передал украинской стороне командиров националистического батальона «Азов» (запрещенная в России террористическая организация), которые в 2022 г. были обменены на Виктора Медведчука и российских военнопленных, но по условиям соглашения должны были оставаться на территории Турции до завершения боевых действий на Украине. Российские официальные представители оценили данный факт как недружеский шаг со стороны Турции, однако это вряд ли поменяло ситуацию. Сам же Эрдоган в ответ заявил, что он не давал никому и никаких письменных обязательств на данный случай, договоренности же были между Москвой и Киевом.
В-четвертых, Турция вновь стала напоминать России крымско-татарский вопрос фактом публичной встречи главы МИД Хакана Фидана с крымско-татарским политическим деятелем Мустафой Джамилевым, а на встрече с В. Зеленским президент Р. Эрдоган назвал Крым страной крымских татар. Случайность ли это, или же цепь последовательных шагов?
В-пятых, 10 июля с.г. в ходе встречи Эрдогана с генсеком НАТО и премьер-министром Швеции турецкий лидер заявил о своей готовности поддержать вступление Швеции в НАТО при поддержке Стокгольма процесса евроинтеграции Турции. Данное мнение президент Эрдоган озвучил непосредственно и в ходе саммита НАТО в Вильнюсе 11–12 июля.
В-шестых, на полях натовского форума в Вильнюсе Р. Эрдоган провел встречу с Дж. Байденом и заявил о перезапуске новых продуктивных отношений с США. Анкара надеется на скорое получение от Вашингтона модернизированных истребителей F-16 и запчастей к ним, а также финансовой помощи. Администрация президента США подтвердила желание официального Вашингтона оказать военному союзнику Турции необходимую помощь (правда, с некоторой оговоркой – в случае согласия Конгресса). Согласно информации Сеймура Херша, Дж. Байден якобы пообещал Р. Эрдогану 11–13 млрд долл. США в обмен на одобрение Анкары членства Швеции в НАТО.
В-седьмых, на обратном пути из Вильнюса в Турцию президент Р. Эрдоган почему-то выразил уверенность, что в ноябре 2025 г., согласно трехстороннему (Россия, Азербайджан и Армения) заявлению от 9 ноября 2020 г. по прекращению боевых действий в Нагорном Карабахе, Россия должна будет покинуть территорию Карабаха. Хотя в п. 4 данного онлайн-заявления нет такой безоговорочной формулировки, а есть упоминание, что 5-летний срок пребывания российских миротворцев в Карабахе автоматически продлевается на очередную пятилетку, если одна из сторон (Азербайджан или Армения) за шесть месяцев до 9 ноября 2025 г. не выступит против пребывания РМК в регионе. Получается, что Эрдоган, упомянув своего «дорогого брата Алиева», предупреждает Москву, что Баку выступит против пребывания русских миротворцев в Карабахе. Последнее может повлечь новые проблемы для безопасности Южного Кавказа, а главное привести к потере Россией исторического присутствия как в Закавказье, так и в смежной Центральной Азии.
Как видим, за прошедшую неделю со стороны «друга» Эрдогана Россия получила «букет» неожиданностей. Очевидно трудно согласиться с мнением тех экспертов, которые считают многовекового противника России новым другом Москвы. Если на протяжении ряда веков Турция не была другом России, то почему именно в этом веке (к тому же, при правлении одного человека) она станет нашим другом?
Некоторые российские эксперты (тот же Аватков, Лукьянов, Супонина и др.), оценивая новый поворот Эрдогана, пытаются даже чем-то если не оправдать, то объяснить мотивацию «турецкого друга». Одни полагают, что у Турции свои обязательства перед НАТО, другие говорят «никто не забыл о членстве Турции в НАТО», третьи утверждают о вынужденной демонстрации Эрдоганом проамериканского подхода с учетом наличия соответствующего электората в самой Турции…
Что тут сказать? Конечно, объяснения можно найти разные, весь вопрос в том – следует ли их принимать? Совершенно верно, что Турция остается членом НАТО и имеет определенные обязательства перед альянсом. Однако как бы Эрдоган не изображал свою харизматику, но у Турции нет ни сил ни шансов противостоять принятому решению тех же США по той же Швеции. Если же это мы понимаем, то от чего же вхождение члена НАТО Турции в тот же Азербайджан менее болезненно для России, чем, скажем, Польши на Украину? Мне представляется слишком надуманным мнение о том, что Эрдоган после выборов вдруг так прозрел о важности США и ЕС для части турецких граждан, что вынужден был пойти на ряд недружественных шагов в отношении РФ. От чего же Эрдоган об этом не вспомнил в ходе своей предвыборной кампании?
Между тем, советник иранского верховного лидера аятоллы Хаменеи и бывший глава МИД ИРИ Али Акбар Вилаяти недавно касательно политики Турции заявил, что вся затея президента Эрдогана по налаживанию коммуникационной и торговой связи с Китаем является ничем иным как попыткой реализовать проект «Турана» во взаимодействии с НАТО, что создаст сложные проблемы и угрозы для интересов России на юге и Ирана на севере. Тегеран считает, что в подобной динамике Кавказ станет центром нового масштабного конфликта. Очевидно и Китай вряд ли останется равнодушным к подобной перспективе, ибо планы Эрдогана связать Синьцзянь со Стамбулом и далее Лондоном вряд ли устроят Пекин.
А что же нам в России делать, если «друг» оказался «вдруг» вовсе не другом? Как минимум, знать свои интересы и «красные линии». Как максимум, остудить жаркий пыл своих недоброжелателей комплексом адекватных мер.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»