Вместе с КНР и Японией Индия входит в тройку ведущих азиатских держав, отношений между которыми во всё большей мере будут определять ситуацию в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом. В свою очередь, эта последняя находится сегодня в фокусе нынешнего этапа “Большой мировой игры”. И если относительно позиционирования первых двух стран за столом, на котором сегодня разворачивается глобальное действо, можно говорить более или менее определённо, то позиция Индии за тем же столом пока выглядит как “переходная”.
От чего к чему осуществляется “переход” и как далеко он зашёл? Достаточно легко ответить на первую часть данного вопроса. Речь идёт о переходе от относительно нейтрального позиционирования Индии на предыдущем этапе “Большой мировой игры”, получившим название “Холодная война”, к нынешнему, в котором “уровень” упомянутой нейтральности всё более заметным образом понижается. Что обусловлено произошедшими в течение нескольких последних десятилетий резкими изменениями как в составе основных игроков, так и “уровне весомости” в мировой иерархии самой Индии.
В период “Холодной войны” главными участниками-оппонентами за игровым столом выступали США и СССР. В то время как Индия, представлявшая собой тогда не более чем одну из стран “третьего (развивающегося) мира”, пыталась балансировать между указанными основными игроками при заметном предпочтении, которое отдавались второму из них. По причинам как внутриполитического плана (слово “социализм” воспринималось тогда в Индии весьма позитивно), так и в силу отсутствия в советско-индийских отношениях сколь-нибудь значимых проблем. В частности, территориального плана.
За прошедшие с окончанием “Холодной войны” три десятилетия картина за игровым столом радикально изменилась. Во-первых, из двух главных участников прежнего этапа “Большой мировой игры” сегодня в том же качестве пребывает только один, США. Второй исчез с мировой арены, унеся с собой и формат государственного устройства, на который в немалой мере равнялась Индия. Которая тоже начала избавляться от признаков “потерпевшего крах социализма”, но при этом резко ускорив собственное экономическое развитие. Так что сегодня Индия уже сама по себе входит в пул ведущих мировых игроков.
Во-вторых, на освободившемся кресле главного оппонента одному из двух оставшихся основных игроков уже вполне уверенно располагается Китай. С которым (в отличие от СССР) у Индии картина двусторонних отношений выглядит гораздо сложнее. Среди ряда принципиального плана “особенностей” в отношениях Индии с новой второй мировой державой укажем лишь на их непосредственное соседство, простирающееся почти на 4000 км. Причём это не международно-признанная граница, а так называемая “Линия фактического контроля”, поскольку вдоль неё располагаются несколько участков спорных территорий общей площадью порядка 130 тыс. кв. км. Данную занозу в двусторонних отношениях, одну из самых болезненных среди ряда других, оба азиатских гиганта не могут вынуть уже в течение нескольких десятилетий.
Серьёзными проблемами в отношениях с великим соседом объясняется то, что Индии сегодня всё сложнее становится занимать позицию нейтралитета по отношению к центральному элементу современного этапа “Большой мировой игры”. Который заключается во всё более конфронтационном характере отношений между двумя её ныне основными участниками, то есть США и КНР. Всесторонний сдвиг политики Нью-Дели в сторону Вашингтона с его основными союзниками становится всё более заметным.
В частности, уже несколько лет назад США заняли первую строчку по объёму торговли с Индией, потеснив с неё КНР. Возрастающую значимость в ней приобретают поставки американских (а также израильских, французских, британских) современных систем вооружений. Развивается разнообразная американо-индийская кооперация по линии военных ведомств.
Со стороны США всё более активно предпринимаются усилия по вовлечению Индии в те или иные международные проекты, целью которых является всесторонняя, то есть экономическая и военно-политическая изоляция КНР. Для Вашингтона и его ближайших союзников эта сфера деятельности приобретает особую актуальность по мере перемещения глобального американо-китайского противостояния в область борьбы за влияние на так называемый “Глобальный Юг”. Поскольку со времён “Холодной войны” Индия сохраняет немалый авторитет среди стран, определяемых сегодня этим новым термином.
Всеми указанными обстоятельствами объясняется первостепенное внимание, которое было уделено организаторами очередного саммита G7, состоявшегося 19-21 мая в Хиросиме, приглашению в первую очередь премьер-министра Индии Нарендры Моди. Так же как и политических деятелей, которых можно публично идентифицировать в качестве полномочных представителей того самого “Глобального Юга”. Именно участие этих гостей в мероприятиях, прошедших на полях последнего саммита G7, и составило едва ли не главное его реальное содержание.
В то время как обширный официальный итоговый документ вряд ли выйдет за формат артефакта, уже сегодня вызывающего скорее “историко-академический” интерес. По разного причинам, среди которых обозначим всё более очевидное расхождение между сохраняющимися у G7 амбициями и реальной располагаемой амуницией, возрастающей турбулентностью в отношениях между участниками указанной конфигурации, а также внутри каждого из них.
А вот факт состоявшегося на полях данного мероприятия очередного (третьего с момента основания в начале 2021 г., проведенного в формате непосредственной встречи) саммита конфигурации QUAD, представляет актуальный и вполне конкретный интерес. Всё по той же причине участия в ней (наряду с США, Японией и Австралией) Индии, а также в связи со второй частью поставленного выше обобщённого вопроса.
Уже предварительное ознакомление с принятым по итогам очередной встречи лидеров “Четвёрки” документе позволяет сделать вывод о том, что существенным образом он воспроизводит не только основные тезисы, но и словесные обороты, устоявшиеся в американской внешнеполитической риторике последних лет, в частности, использованные в том же итоговом Коммюнике G7. Но только теперь под ними появилась подпись премьер-министра Индии.
Среди прочих аспектов ситуации, складывающейся в Индо-Тихоокеанском регионе, особое внимание лидерами стран-участниц QUAD на этот раз уделяется разного рода проблемам в акватории Тихого океана в целом и особенно в располагающихся здесь островных государствах. Отметим, что в последние годы в данном субрегионе отмечается всесторонняя активизация как КНР, так и США.
Одной из основных целей участия президента Джозефа Байдена в серии последних международных мероприятий, так или иначе связанных с очередным саммитом G7, заключалась как раз в демонстрации возрастающей значимости для США всего происходящего в акватории Тихого океана. Причём, эта демонстрация должна была состояться при участии премьер-министра Индии.
Однако известные внутренние проблемы вынудили американского президента срочно вернуться домой и далее произошла демонстрация возрастающей значимости данного субрегиона уже для Индии. Которая, повторим, во всё большей мере претендует на позиционирование себя в качестве одного из новых основных участников нынешнего этапа “Большой мировой игры”. Указанная демонстрация была вполне успешно проведена индийским лидером сначала в Папуа Новой Гвинее, а затем в Австралии. Визитом в эту последнюю и завершился последняя поездка за границу индийского премьер-министра.
Её общее смысловое содержание вписываются в упомянутый выше тренд сдвига внешней политики Индии в сторону США с ключевыми союзниками. Отметим, что он обозначился ещё в начале нулевых годов, когда у власти продолжала находиться старейшая партия страны Индийский национальный конгресс. То есть указанный тренд отнюдь не является спецификой ныне правящей Бхаратия джаната парти.
Очередным же свидетельством тому, что в основе указанного тренда располагаются вполне основательные причины (почти объективного плана), стали примечательные обстоятельства проведения одного из внешне второстепенных мероприятий в формате G20. Напомним, что Индия в текущем году является хозяйкой и организатором всего комплекса мероприятий, которые обычно проводятся в указанном формате.
В перечне таковых находится встреча министров туризма стран-участниц. Местом проведения которой правительство Индии определило Сринагар, то есть главный город исключительно привлекательной для туристов Кашмирской долины. В связи с чем (точнее, из-за пересекающихся претензий на владение территорией бывшего княжества Кашмир) между правительствами Индии и Пакистана произошла очередная словесная перепалка. Пекин в ней участия не принимал, но и присылать своего министра на указанное мероприятие отказался (также, как и Турция). Поскольку де-факто Пакистан является союзником КНР.
Итак, что же по итогам всего вышеизложенного можно сказать в ответ на общий вопрос, как далеко зашёл упомянутый выше “сдвиг” индийской внешней политики? Воздерживаясь от прямого ответа на него, констатируем лишь объективный характер распространения собственных интересов Индии за пределы непосредственно прилегающего к ней пространства. В частности, в связи с обсуждаемой поездкой Н. Моди прозвучали слова об Индии, как “третьей (значимой) стране в Тихом океане”. После США и КНР.
В этих условиях Пекину (и Москве) придётся проявить исключительное мастерство во всём, что касается политики на индийском направлении. С тем чтобы указанный объективный процесс не вылился в “падение в дружеские объятия” Вашингтона такой крайне важной страны, каковой уже сегодня является Индия.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”
