В Иране завершился процесс регистрации кандидатов на внеочередные президентские выборы 28 июня.
Трагическая гибель в авиакатастрофе президента Ибрагима Раиси 19 мая стала причиной проведения внеочередных выборов главы исполнительной власти в Иране.
Следует иметь ввиду, что в Иране президент, избираемый прямым всенародным голосованием, всё же, не является высшим должностным лицом и главой государства. Полнота власти в Исламской республике принадлежит Верховному руководителю (рохбару). Он же назначает своим указом президента, избранного народом, но может и отстранить его от власти. Президент руководит исполнительной властью в пределах своей компетенции, руководствуется указами и пожеланиями рохбара, назначает министров при условии одобрения кандидатов со стороны парламента (меджлиса) и Верховного руководителя, который, при этом, может уволить и восстановить любого министра независимо от решения президента или меджлиса.
Список кандидатов для участия в президентских выборах в Иране утверждается Советом стражей конституции, который состоит из 12 членов – 6 аятолл, то есть священнослужителей выбранных рохбаром, и 6 экспертов-юристов, выбранных парламентом из числа лиц, предложенных главой судебной власти ИРИ.
Сложившая политическая система (включая механизм отбора и утверждения кандидатов в президенты) ещё раз свидетельствует, что ключевое влияние на сами выборы и последующий курс имеет рохбар. Учитывая консервативные взгляды нынешнего Верховного руководителя сейида Али Хаменеи можно предположить, что особых перемен во внутренней и внешней политике Ирана в обозримой перспективе трудно ожидать.
Заявку на регистрацию на внеочередные президентские выборы 2024 г. подали ряд известных и малоизвестных лиц. В частности, экс-спикер меджлиса Али Лариджани, бывший глава Центрального банка Абдель Насер Хеммати, представитель рохбара в Высшем совете национальной безопасности Саид Джалали, бывший замглавы администрации рохбара и экс-командующий КСИР генерал Сейид Вахид Хаганиян, спикер Собрания Исламского Совета Мохаммад Багер Галибаф, экс-глава МИД Мохаммад Джавад Зариф, экс-президент Махмуд Ахмадинежад, министр культуры и исламской ориентации Мохаммад Эсмаили, мэр Тегерана Алиреза Закани, шиитский богослов Мохаммад Миртадж оль-Дини, ректор Тегеранского университета Мохаммад Могими, первая женщина-кандидат в президенты экс-депутат и известный врач Зохра Элахиян и др.
Данный список кандидатов свидетельствует, прежде всего, о высокой политической активности иранского общества и представленности разных срезов политических сил современного Ирана. Примечательность предстоящих президентских выборов и в том, что впервые в истории Ирана баллотируется кандидат из числа женщин. Иными словами, формальная сторона демократии в Иране представлена.
Чем отличаются зарегистрированные кандидаты?
Среди зарегистрированных кандидатов имеются представители так называемой группировки реформаторов, сторонников экс-президента ИРИ Хасана Роухани (в частности, бывший министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф). Однако время правления Роухани было несколько иным, чем современные турбулентные процессы на глобальном и региональном уровнях. До 2016 г. Иран мог допустить поиск новых возможностей реформации в пользу снятия известных санкций, нахождения компромиссов со странами Запада по ядерной программе, а со временем не исключались и допустимые внутриполитические трансформации в самой Исламской республике. Сегодня же наблюдается резкое обострение конфликтных противоречий между ведущими центрами силы (США/Европа и Россия/Китай), Ближний Восток вновь охвачен палестино-израильским военным конфликтом, не безоблачно в Сирии и на Южном Кавказе.
Да и столь неожиданный уход из жизни восьмого президента Ирана И. Раиси на фоне стремительно меняющихся событий в регионе дополняет некое стремление консервативной части иранской политической элиты к укреплению своих позиций, включая и ужесточение подходов Тегерана по ядерной программе. К числу наиболее ярких представителей данной группировки кандидатов в президенты относятся Али Лариджани, Саид Джалали, Махмуд Ахмадинежад, Вахид Хаганиян, Мохаммад Багер Галибаф. Каждый из них прошёл большую политическую школу, некоторые из них (особенно А. Лариджани, С. Джалали и М. Галибаф) имеют опыт участия в президентских выборах, а Ахмадинежад являлся шестым президентом страны (2005–2013 гг.).
Политический опыт и взгляды того же Али Лариджани свидетельствуют, что он может пользоваться особым доверием и поддержкой рохбара Али Хаменеи. Следует учесть, что отец Али Лариджани аятолла Хашеми Мирза Амоли был известным священнослужителем в Иране, который за свои взгляды в 1958 г. был сослан иранским шахом Реза Пехлеви в шиитский город Ирака Эн-Наджаф. Впоследствии он внёс немалый вклад в февральскую исламскую революцию 1979 г. и был соратником аятоллы Рухани Хомейни. Родственники Али Лариджани являются видными иранскими политиками.
Али Лариджани получил качественное образование в Тегеранском технологическом университете «Шариф» по специальности математика и информатика, имеет докторскую степень по философии. В 1980-х гг. возглавлял КСИР, был министром культуры и исламской ориентации, руководителем национальной телерадиовещательной компании «Голос Исламской Республики Иран», секретарём Верховного совета национальной безопасности, депутатом и трижды спикером парламента. Он характеризуется как неуступчивый политик-прагматик и опытный переговорщик (включая по ядерной папке). После ухода с должности спикера меджлиса в 2014 г. Лариджани создал партию «Рахрован-е-Вилайат» («Последователи Рохбара» – фарси), что означает наличие у него больших политических амбиций.
Лариджани в случае своей победы планирует «решить проблему американских санкций», может внести перемены в региональный расклад сил вокруг Ирана. Примечательно, что сей политик придерживается обратных от бывшего президента Раиси подходов к проблемам отношений с НАТО, Израилем и партнёрами «сионистского режима». А это означает, что США невыгодно будет разжигать новое пламя войны (например, в том же Закавказье с участием Ирана), поскольку в этом случае все их планы по продвижению на Восток могут быть нарушены.
Модернизация иранского порта Чабахар и новая ось Индия – Иран – Россия.
Внеочередные выборы президента Ирана совпали со временем определения маршрутов стратегических коридоров и транзита товаров из стремительно развивающихся стран Азии в Европу.
Как известно, 13 мая с.г. Иран и Индия подписали 10-ти летнее соглашение о реконструкции и эксплуатации стратегически важного иранского порта Чабахар, расположенного на юго-востоке провинции Систан-Белуджистан и на берегу Оманского залива. Несмотря на предупреждения о санкциях со стороны Госдепартамента США в адрес Индии, Нью-Дели вряд ли станет отказываться от использования иранского порта Чабахар, составляющий важную часть мультимодального транзитного проекта Север-Юг.
Как отмечает азербайджанский эксперт Фархад Мамедов, порт Чабахар представляет для Индии стратегический шанс диверсифицировать торговые маршруты и снизить зависимость от нестабильных транзитных коридоров, которые контролируются недружественными для неё странами (например, Пакистаном), и, наоборот, открыть для себя новые возможности для торговли со странами Центральной Азии, Россией, Ираном. Последнее будет стимулом для повышения уровня экономической устойчивости и геополитического влияния Индии.
Чабахар является глубоководным портом, расположенный в открытом море, что может обеспечить безопасный и близкий доступ для крупных грузовых судов, то есть станет «транзитными воротами» индийских товаров в Афганистан и страны Центральной Азии, которые не имеют выхода к морю. В свою очередь сингапурский Институт исследований Южной Азии (ISAS) полагает, что порт Чабахар, связав транзитом Индию и Иран, может стать альтернативой китайскому проекту «Шёлковый путь». Причина – выгодная географическая точка размещения недалеко от Ормузского пролива и Индийского океана, которая обеспечивает «точку обзора» в зоне Индийского океана, Африки и Западной Азии. К этому может прибавиться северный вектор развития транзита из Индии через Иран и Каспийское море в Россию (порт Энзели на юге Каспия уже связан железной дорогой с портом Бендер-Аббас в Персидском заливе), а также западный вектор через Иран, Армению и Грузию в Европу.
Ещё в 2003 г. Иран и Индия подписали подобную декларацию, но проект не состоялся из-за отношений Дели и Вашингтона (то есть премьер-министра Ваджапи и президента Джорджа Буша-младшего). Между тем, за минувшие годы Индия достаточно плодотворно осуществила инфраструктурные работы на своей территории, в Афганистане и Иране для приближения запуска транзитного проекта в обход пакистанским портам Карачи и Гвадар. Нью-Дели намерен реализовать проект Чабахар, поскольку США особо заинтересованы в блокировании китайского транзита по маршруту «Шёлковый путь» и делают ставку на индийской противовес Китаю. Неслучайно издание The Economic Times of India отмечает, что индийско-иранское соглашение по Чабахару способствует укреплению региональной стабильности, потому США не станут препятствовать его реализации.
Из этого следует, что новые власти Ирана будут поддерживать индийский транзитный проект на Ближнем Востоке и Южном Кавказе как в направлении интеграции с российским маршрутом Север-Юг, так, возможно, и с выходом в Европу. Одно становится понятно, что Иран заинтересован в сокращении санкционной политики Запада и прорыве изоляции. При этом мультимодальные транзитные проекты несут в себе как позитивные перспективы в плане экономической кооперации, так и, увы, негативные прогнозы их воздействия на региональную геополитику (например, со стороны тех же США). Но для этого и проводятся президентские выборы, чтобы выбрать одну из альтернатив. Следует при этом помнить, что ИРИ не станет особо обострять отношения с КНР и соучаствовать в блокировке китайского проекта «Один пояс – один путь», от которых Тегеран в марте 2021 г. получил на 25 лет огромные инвестиции почти на 490 млрд долл.
Иранский генерал Али Шамхани полагает, что предстоящие президентские выборы, проходящие на фоне продолжающихся усилий по созданию внутренних коридоров в качестве стратегического источника национального развития посредством транзита товаров, пошлют сигнал основным игрокам в «войне глобальных коридоров».
В свою очередь 3 июня в Азербайджане серьёзную обеспокоенность вызвало событие, связанное с нападением пропалестинских сил на офис ведущей нефтяной компании республики в Стамбуле (SOCAR Turkiye), которые обвиняют Баку в продолжении поставок нефти Израилю. Удивительно то, что данный демарш состоялся в братской для Азербайджана Турции, чей президент Р. Эрдоган стал ярым противником израильского премьер-министра Б. Нетаньяху.
Между тем, Баку, ничего серьёзного в своё оправдание не придумав, заявляет, что не имеет никакого представления, куда продаётся азербайджанская нефть международными трейдерами. Хотя трубопровод Баку – Тбилиси – Джейхан по-прежнему экспортирует нефть в Израиль. При этом азербайджанские эксперты (например, из minval.az) обвиняют в стамбульской акции проиранские силы, которые, по их мнению, так спокойно в присутствии турецкой полиции совершают нападение на важный азербайджанский объект. Понятно, что союз с Турцией не означает отказ Азербайджана от независимой политики и собственных интересов. Это говорит о возможных трансформациях в ирано-азербайджанских связях, которые не так давно были в целом восстановлены благодаря погибшему И. Раиси и здравствующему И. Алиеву.
Тегеран выступает за увеличение фронта сопротивления правительству Израиля за счёт широкой исламской интеграции, а также расширения торгового эмбарго Тель-Авиву со стороны членов Организации исламское сотрудничество. Так что ставки на выборах девятого президента Ирана повышаются.
Александр СВАРАНЦ – доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
