Все стороны, вовлеченные в сирийский конфликт, имеют свою политику и видение того, как следует урегулировать конфликт, однако они также обладают различными инструментами влияния и имеют свой собственный вес в процессе примирения.
Руки внутренних игроков, то есть сирийского правительства, Автономной администрации Северо-Восточной Сирии (ААСВС) и оппозиции, связаны, и они не могут действовать свободно, будь то в политической, экономической или иной сфере, учитывая значительную степень вовлечения иностранных игроков в конфликте. Поддержка различных внутресирийских сторон извне диктует многое на земле в Сирии и, таким образом, оказывает большое и непосредственное влияние на любую дипломатию по Сирии и на ситуацию в целом. Чтобы оценить и сравнить позиции вовлеченных сторон, имеет смысл сосредоточиться на двух измерениях, а именно на экономическом влиянии и мягкой силе. Что касается военной ситуации, то в течение нескольких лет после разгрома ДАИШ* и укрепления позиции ХТШ* в районе Идлиба не происходило существенных изменений на земле, и нет оснований полагать, что это изменится в ближайшем будущем. Турецкие военные операции имеют ограниченный территориальный охват и, как-никак, обсуждаются с иранскими и российскими коллегами. И хотя в последнее время в СМИ появились разговоры о полном выводе американских войск из Сирии, США не проявили никаких признаков того, что это реально произойдет. Войска США в конечном итоге неизбежно будут выведены из Сирии, однако этот вопрос откладывается на будущее.
Экономический аспект
В настоящее время Сирия разделена на четыре основные части, т.е. территория под контролем сирийского правительства (около 60-70%, при поддержке России и Ирана), ААСВС (около 20-25%, при поддержке США), оппозиции (SIG) и ХТШ в Идлибе. Годы ожесточенных боевых действий привели к фрагментации Сирии и эти расколы лишь углубляются по всей стране. Эта фрагментация сопровождается и несколькими параллельными экономиками внутри Сирии. Функционирование и эффективность каждой параллельной экономики определяется множеством факторов, в частности, наличием рабочей силы, степенью территориальной/экономической изоляции, количеством доступных ресурсов и инфраструктуры, иностранной поддержкой, и можно сказать, что в целом проблемы с гражданской инфраструктурой в той или иной степени характерны для всей Сирии. В связи с этим возникает вопрос о нефти: Сирия переживает продолжающийся энергетический кризис с заметным дефицитом нефти. Из 300 миллионов баррелей нефти, необходимых официальному Дамаску ежемесячно, только 300 тысяч добываются на территории, контролируемой правительством. В ААСВС, где расположено большинство нефтяных месторождений страны, добывается гораздо больше нефти. Территория, контролируемая ААСВС, богата нефтяными, минеральными и водными ресурсами, а также обладает обширным сельскохозяйственным потенциалом. Согласно бюджету ААСВС на 2021 год, нефть составляла 92% от общего объема доходов, за ней следуют 7% таможенных поступлений и 1% из различных других источников. С тех пор зависимость от нефтяных доходов несколько снизилась, составив 80% в 2022 году и 76% в 2023 году, но по-прежнему имеет немалое значение. Учитывая заметные последствия практического эмбарго США на экспорт сирийской нефти в контролируемые правительством районы и тот факт, что Сирия испытывает нехватку нефти, правительство вынуждено полагаться на импорт нефти, например, из Ирана и на некоторых российских компаниях. Хотя правительство контролирует большинство газовых месторождений страны, у него нет экономического потенциала для газификации страны и отказа от своей зависимости от нефти. Никаких военных операций по захвату удерживаемых и поддерживаемых США территорий, богатых нефтью, за Евфратом, не планируется.
Иранская экономическая помощь Сирии продолжается с самого начала конфликта и является самым крупным источником иностранной помощи. С 2014 года она в основном представлена в виде кредитных линий на миллиарды долларов и стабильных поставок нефти. Официальных данных об объемах помощи Ирана Сирии нет, однако, согласно слитым иранским документам, эта цифра составляет около 50 миллиардов долларов. В прошлом году Сирия и Иран подписали ряд долгосрочных соглашений в нефтяной и других отраслях, направленных на углубление и без того обширного экономического сотрудничества между странами. Иран также сохраняет крупные доли в сфере сирийских телекоммуникациях, которая является ключевой отраслью сирийской промышленности. Учитывая высокий уровень двусторонних экономических отношений, активность иранских компаний в Сирии и многомиллиардную финансовую помощь, это дает Ирану существенное экономическое влияние в Сирии, например, путем получения исключительных инвестиционных прав в определенных секторах и требования компенсации сирийского долга путем передачи ресурсов, например фосфатов.
Экономические отношения между Россией и Сирией тоже углубляются во многих сферах, включая энергетику, промышленность, сельское хозяйство, транспорт и жилищное строительство. В рамках Постоянной российско-сирийской комиссии по торговому и научно-техническому сотрудничеству российские компании активно участвуют в энергетической сфере Сирии. Рособоронэкспорт также имеет представительство в Сирии. Объем российской экономической помощи меньше, чем иранская, но ее определенно следует учитывать. С начала СВО Россия перенаправила часть ресурсов на конфликт и его экономические последствия, что поставило Сирию в еще большую экономическую зависимость от Ирана.
Превосходя как Иран, так и Россию, и обладая гораздо большим инвестиционным потенциалом, Китай с 2019 года является торговым партнером Сирии номер один, а общий объем двусторонней торговли в 2022 году составил почти 416 млн долларов США. Несмотря на объем двусторонней торговли и интеграцию Сирии в BRI (Пояс и путь), влияние Китая в Сирии ограничивалось дипломатической поддержкой наряду с Россией в Совбезе ООН. С момента объявления о присоединении Сирии к BRI не сообщалось о каких-либо проектах, поддерживаемых Китаем в этой области, и есть несколько причин для нерешительности Китая в этом отношении, в том числе отсутствие стабильности в Сирии, что затрудняет расчет прибыли от инвестиций, резкое падение курса национальной валюты и общий глубокий экономический кризис.
ЕС и США также оказывают значительное экономическое влияние на Сирию, но не путем сотрудничества, а через санкционные режимы, негативно влияющие на экономический потенциал Сирии. Режим западных санкций является обширным и состоит из первичных и вторичных санкций практически за любое экономическое взаимодействие с официальным Дамаском. Санкции действовали еще до Арабской весны, когда в 1979 году Сирия была объявлена США государством-спонсором терроризма, а в 2004 году были введены дополнительные санкции после принятие в 2003 году Закона об ответственности Сирии и восстановлении суверенитета Ливана (Syria Accountability and Lebanese Sovereignty Restoration Act). С 2011 года в отношении Сирии было введено множество санкций, эмбарго и других ограничительных мер, самой жесткой из которых стал Закон о защите гражданского населения Сирии «Цезарь» (Caesar Syria Civilian Protection Act, 2019), направленный против сирийских организаций (не связанных с США), участвующих в операциях или любой другой деятельности, связанной с восстановлением Сирии, с применением вторичных и производных санкций. Закон Цезаря является самым значительным и жестким расширением западных санкций с начала 2000-х годов. Закон о борьбе с нормализацией режима Асада (Assad Regime Anti-Normalisation Act, 2023) продлил действие санкций, предусмотренных Законом Цезаря, до 2032 года, и нет оснований полагать, что они будут смягчены. Учитывая потепление отношений некоторых арабских государств к Сирии, например Саудовской Аравии, и «возвращение Сирии в арабскую семью», экономическое сотрудничество между ними не исключено, но оно должно быть скрытым и ограниченным по масштабам, чтобы избежать попадания под западные санкции.
Однако следует отметить, что существуют разногласия по поводу степени эффективности западных санкций. Их главной целью на момент их осуществления было экономическое подавление Асада и принуждение его уступить требованиям и целям Запада, чего явно не произошло. Это — просчет со стороны Запада, который не предвидел решающей роли России и Ирана. Эффективность санкций еще больше снизилась из-за отсутствия координации между США и ЕС, а также из-за того, что Сирия все активнее стремится к углублению экономического сотрудничества с Ираном, Россией, Китаем и другими странами.
Элемент мягкой силы
Несмотря на то, что это трудноизмеримый элемент, мягкой силой не следует пренебрегать при оценке позиций различных действующих лиц в Сирии (или в любом конфликте в целом). Мягкая сила, в отличие от жесткой (военной) силы, неосязаема, на ее развитие уходят годы, и, возможно, она может быть еще более эффективной, если достаточно глубоко проникает в группу людей или общество. Жесткая сила может заставить человека что-то сделать или сказать из-за принуждения и страха, а мягкая сила влияет на его поведение таким образом, что у него самого появляется мотивация действовать определенным образом. Мягкая сила описывает привлекательность страны через ее культуру, включая религию, и общую политику.
В связи с этим Иран обладает огромным влиянием в Сирии, прежде всего, благодаря религиозному фактору. Иранская государственная религия («иснаашари» шиизм) и ислам алавитского толка, который исповедует Асад и около 2 миллионов человек в Сирии, имеют много общего. Многие считают ислам алавитского толка ответвлением шиизма, что обеспечивает Ирану естественную связь с ним. Иранская политика «шиизации» в Сирии продолжается уже много лет, и в рамках этой политики Иран создал в стране более 70 шиитских религиозных и культурных центров, которые занимаются распространением шиитского ислама, активно взаимодействуют с шиитскими кругами в Сирии, а также поощряют поселение шиитов в традиционно суннитских районах Сирии, например, перемещение шиитов из Кафрии и эль-Фуа (провинция Идлеб) в (ранее суннитские) районы близ Дамаска, что меняет и без того разнообразный конфессиональный баланс в стране. Другим компонентом религиозного фактора являются джихад и мученичество. Эти два понятия священны для мусульман и являются характерными чертами не только в строго религиозном плане, но и в исламской истории, и они играют значительную роль в религиозной, культурной и политической идентичности мусульман. Иран выделяет джихад и мученичество как отличительные черты мусульман региона, возродив эти два элемента в борьбе с «движением такфиризма», т.е. салафитско-джихадистскими группировками. Упоминание такфира добавляет еще один сильный и противоречивый религиозный оттенок в иранскую риторику и усиливает существующую острую межконфессиональную напряженность, особенно учитывая исторические обвинения в такфире между суннитами и шиитами. Иранская риторика также использует тот факт, что такфиристские группировки, такие как ДАИШ* и Джабхат ан-Нусра*, не нападали и не продолжают нападать на Израиль, чтобы еще больше дискредитировать движение такфиристов и его сторонников.
Россия также использует инструменты мягкой силы в Сирии, и их масштабы значительно расширились с начала конфликта в 2011 году, особенно в плане поставок гуманитарной помощи, выделения исторических связей и советского наследия, культуры и имиджа России как государства, противостоящего двойным стандартам Запада, особенно после начала СВО. Сирийское арабское информационное агентство (SANA) регулярно освещает СВО и полностью разделяет официальную позицию России. В Сирии действует Координационный центр по примирению враждующих сторон в Хмеймиме, который регулярно принимает обращения от местных жителей, желающих сотрудничать в переговорах о прекращении огня, и взаимодействует с ними, координирует поставки гуманитарной помощи и возвращение беженцев в Сирию. Кроме того, российские мусульманские и христианские общины поддерживают связи с общинами в Сирии через различные организации, например РПЦ, Императорское православное палестинское общество, Фонд Ахмата Кадырова, арабо-русское содружество, Российский комитет солидарности с народами Ливии и Сирии, гуманитарная миссия Ингушетии и многие другие.
Некоторые оценки российской мягкой силы в Сирии и вовсе ее не рассматривают, утверждая, что она в значительной степени отсутствует, однако при этом игнорируются существующие плотные сети, которые были созданы благодаря сочетанию действующих в Сирии организаций, поддерживаемых Россией, преподаванию русского языка в школах, связям с диаспорой, религиозным институтам и гуманитарным кампаниям. Гуманитарное измерение, возможно, является самой сильной проекцией мягкой силы России в Сирии, сочетающей в себе жесткую силу и другие вышеупомянутые элементы мягкой силы. Десятки организаций и неправительственных организаций, поддерживаемых российским правительством, тысячи раз оказывали помощь более чем 700 общинам в Сирии, обладая большим влиянием, чем ООН, международные доноры и другие связанные с ними организации. В то время как некоторые страны действуют в более узком смысле в рамках иностранной гуманитарной помощи, то есть помощи во время бедствий и конфликтов, российский подход гораздо шире и охватывает миротворчество, развитие и общественную дипломатию.
Ни один другой иностранный игрок не может похвастаться такими мощными инструментами мягкой силы в Сирии. Турция также использует поставки гуманитарной помощи в качестве демонстрации мягкой силы и в прошлом году объявила о планах построить 240 000 домов на удерживаемых Турцией северных территориях в сотрудничестве с Катаром с целью расселения там миллиона сирийских беженцев. Это является крайне спорным проектом, который вызвал обвинения в насильственном перемещении, поскольку планируется заселять сирийцев числа 4 миллионов сирийских беженцев, проживающих в настоящее время в Турции и депортированных. Такие планы можно было бы рассматривать как потенциальную проекцию мягкой силы, однако, учитывая жесткую военную линию турецкого присутствия на севере Сирии, их нельзя рассматривать в более широком контексте турецкой мягкой силы, которая остается ограниченными. Аналогичным образом, присутствие США в Сирии также ограничено достижением военных целей и лишено компонента мягкой силы. ЕС и страны Персидского залива не имеют абсолютно никакого влияния в этом отношении.
*запрещённые в России организации
Ванесса Севидова, сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, специально для «Нового Восточного Обозрения»