В свое время шотландский аристократ и британский премьер-министр (1963–1964 гг.) сэр Алек Дуглас-Хьюм как-то сказал: «В моей жизни две проблемы. Политические проблемы неразрешимы, а экономические непостижимы». Это выражение весьма близко отражает экономическую реальность современной Турции.
Как известно, Реджеп Эрдоган и возглавляемая им Партия справедливости и развития (ПСР) пришли к власти в 2002 г. на фоне экономического кризиса и критики экономической политики прежнего правительства Бюлента Эджавита, когда ВВП страны упал на 10%, а ставки Центробанка (ЦБ) поднимались на тысячи процентов.
В период с 2002 по 2013 гг. Эрдогану удалось добиться серьезных и позитивных экономических перемен. В начале XXI в. в глобальной экономике появилось новое явление под названием «турецкое экономическое чудо», ибо темпы роста ВВП Турции стабильно превышали 5% фактически на протяжении более 10 лет. К тому же, в сравнении с такими азиатскими странами, как Китай и Индия, Турция начинала свой рост с гораздо низкой базы.
Экономический рост и повышение уровня жизни населения развивающегося турецкого бизнеса стали флагманской идеей для правительства Эрдогана. При этом власти проводили агрессивную фискальную и монетарную политику. При слабом развитии национального рынка капитала Турция делала ставку на привлечение иностранных инвестиций (которые имели, в том числе, и спекулятивный характер). При этом ключевая ставка ЦБ искусственно опускалась ниже инфляции, что свидетельствовало о волюнтаристских методах управления экономикой. Ну, а поскольку львиная доля внешних инвестиций была зависима от американского доллара, то и турецкая экономика оказалась в полной зависимости от финансовой политики США.
В 2013 г. США стали выводить средства инвесторов из развивающихся стран и Турция, которая весьма больше зависела от этих денег, чем некоторые страны Азии и Восточной Европы, оказалась в числе наиболее пострадавших. Некоторое время власти Турции пытались ростом кредитования (преимущественно займы из иностранных источников) компенсировать потери бизнеса.
При условии низкого уровня частных сбережений в стране и стремительного сокращения внешних инвестиций и кредитования финансово-экономическая ситуация в Турции оказалась в условиях острого кризиса. Отсутствие внутренних средств на развитие экономики и ограниченность золотовалютного резерва государства приводит к зависимости страны от внешнего финансирования.
Параллельно с ростом гиперинфляции стала падать стоимость национальной валюты – турецкой лиры, снижалась покупательная способность и уровень зарплат. В 2005 г. в рамках программ финансово-экономических реформ в Турции состоялась масштабная деноминация, то есть с купюр лиры убрали шесть нулей. В итоге турецкую лиру искусственно приравняли к американскому доллару. Однако с 2013 г. курс лиры стремительно полетел вниз и 18 марта пробил дно, достигнув отметки 32,09 лиры за 1 доллар США.
Новой проблемой для турецкой экономики в 2013 г. стали миллионы беженцев из Сирии, Афганистана и других стран Азии и Африки. Многие из них изначально рассматривали Турцию как страну транзита в богатейшую Европу, но из-за закрытия европейских границ вынуждены были остаться в Анатолии. В итоге население Турции увеличилось на 4 млн чел. при условии, что у самих турок достаточно высокий естественный демографический прирост. Соответственно, и разрушительное февральское землетрясение 2023 г. добавило новые экономические, социальные и финансовые проблемы на бюджет Турции, что отрицательно сказалось на динамике ее экономического развития.
Таким образом, экономика вновь стала «ахиллесовой пятой» для Эрдогана. С победой на сложных президентских выборах в 2023 г. Эрдоган сменил финансовый блок правительства и вернул в министерство финансов и казначейства Мехмета Шимшека, который ранее (2009–2015 гг.) уже занимал эту должность. Борьба с гиперинфляцией и вывод экономики Турции на новый уровень стали главными целями министра Шимшека.
Определенные надежды возлагались и на главу ЦБ Хафизе Гайе Эркан, которая имела немалый опыт работы в американских финансовых компаниях. Однако ее политика вынужденного повышения процентных ставок ЦБ пока что не увенчалась успехом, ибо нет ощутимых параллельных иностранных инвестиций. Все это привело в конечном итоге к очередной отставке главы ЦБ и назначению нового представителя американской школы бизнеса Фатиха Карахана, пообещавшего позитивные перемены к следующему финансовому году с сокращением инфляции от 65% до уровня 36%.
Таким образом, турецкая экономика в последние годы стала неприятно удивлять: гиперинфляция, низкие золотовалютные резервы, слабая национальная валюта, ничтожные кредитные рейтинги, волюнтаристские методы управления, перманентные скандалы с увольнением главы ЦБ. Но, несмотря на известные потрясения и неутешительные прогнозы, Турция пока еще держится на плаву без дефолта и иных катастроф.
В чем же причины столь стремительного финансового кризиса в Турции? Очевидно, здесь совокупность причин:
- Проблема и дефицит счёта текущих операций. Иными словами, Турция больше импортирует, нежели экспортирует. Отсутствие же широкой базы национального производства приводит к дефициту счёта текущих операций.
- Высокая зависимость от иностранных инвестиций. Недостаточный уровень национального капитала приводит к зависимости турецких предпринимателей от иностранных инвесторов. При изменениях же мировых финансовых условий подобная зависимость создает уязвимость для турецкой экономики.
- Низкий уровень производительности в Турции, порождаемый малым притоком внешних инвестиций, снижает способность турок конкурировать на мировых рынках.
- Рост бедности населения и социального неравенства в стране. Низкий уровень доходов населения снижает его покупательную способность. С каждым обвалом турецкой лиры и скачком цен на товары потребления увеличивается число бедных и недовольных властью (сегодня это порядка 20 млн чел. или около 25% населения). В то же время небольшая элита, контролирующая значительную долю богатств Турции, порождает острое социальное неравенство.
- Непропорциональная экономическая инфраструктура. Сегодня финансово и экономически активными регионами Турции, где развита инфраструктура, остаются центральные регионы и города (то есть Стамбул и Анкара). Деловая жизнь остальных регионов оставляет желать лучшего и нуждается в солидных инвестициях (включая транспорт, телекоммуникации, банки, энергетика, предприятия, дороги).
- Кадровые проблемы в экономике. За 22 года правления команда Эрдогана достаточно изменилась. Например, автор турецких экономических реформ и политики 2000–2010-х гг. Али Бабаджан разошелся с Реджепом Эрдоганом по политическим мотивам и в 2019 г. создал свою Партию демократии и прорыва. То же самое произошло и с другим бывшим соратником Эрдогана Ахметом Давутоглу – автором доктрины неоосманизма и бывшим главой МИД и правительства Турции, который в том же 2019 г. основал Партию будущего в противовес ПСР. А, как известно, многие экономические проблемы современной Турции стали следствием не только внутренней политики и проблем, но и результатом в определенной степени перекосов во внешней политике и соответствующих проблем с тем же Западом, у кого ключи основных иностранных инвестиций и кредитов.
Российский эксперт (научный сотрудник отдела Ближнего и постсоветского Востока ИНОН РАН) Алина Сбитнёва в этой связи отмечает, что «западные санкции в отношении Турецкой Республики, в частности введение эмбарго еще во времена президентства Дональда Трампа, в равной степени ускорили падение турецкой лиры и стали одним из катализаторов развития кризиса. Если не всё в порядке внутри страны, а её ещё пытаются «душить» извне, то, выбраться из этой ловушки становится вдвойне сложнее».
- Технологическое отставание турецкой экономики. Низкие инвестиции и ограниченный доступ к передовым технологиям стран Запада в определенной степени сокращают возможности Турции по созданию инновационной экономики и соответствующих товаров. Следует отметить, что те же успехи турецкой экономики в прошлом во многом определялись внедрением передовых технологий из стран ЕС и США (включая современный сервис туризма, текстильную промышленность, автопромышленность, химическую отрасль, оборонный комплекс). Прорыв турецкого текстильного производства стал следствием внедрения соответствующего оборудования и технологий США, Германии, Австрии, Франции, Италии. Современный турецкий бренд БПЛА «Байрактар» имеет во многом начинку западных технологий (Канада, Испания, Германия).
Финансово доходными отраслями Турции по-прежнему остаются туризм, агробизнес, текстиль, а с некоторых пор автомобильная промышленность и продукция оборонного комплекса (включая БПЛА, бронетранспортеры, стрелковое вооружение). Богатейшими сырьевыми ресурсами Турция особо не отличается, кроме запасов хромовой руды. Ну и, наконец, Турция имеет выгодное экономико-географическое положение на стыке трех континентов (Азии, Африки и Европы) и выход к ключевым водным бассейнам (Черное, Средиземное, Мраморное, Эгейское моря и Черноморские проливы Босфор и Дарданеллы). С середины 2000-х гг., то есть с реализацией программы энергетических коммуникаций в обход России по вывозу азербайджанской нефти и газа в Европу, Турция стала важным транзитером энергетических ресурсов на мировые рынки (прежде всего, в страны ЕС).
Южный транспортный коридор в сочетании с трансанатолийским и трансадриатическим газопроводами, а также российский трубопровод «Турецкий поток» сделали Турцию ключевым игроком в мировой газовой торговле. К этим проектам дополняется российский мега-проект «газовый хаб», который в перспективе еще больше повысит авторитет Анкары в газовой торговле. Несмотря на высокую газовую зависимость от России, Турция пытается диверсифицировать энергетическую политику и добиться транзита через свою территорию в Европу не только азербайджанского и российского газа, но и туркменского, иракского, алжирского топлива.
Дополнительным перспективным стимулом развития турецкой экономики и укрепления ее суверенитета от западного диктата становится ввод в эксплуатацию первого в их истории АЭС «Аккую», построенной Росатомом. К тому же, именно благодаря политике реэкспорта китайских и российских товаров Турция поднимает свой экспортный потенциал.
Так, экспорт Турции в 2023 г. достиг рекордного максимума – 255,8 млрд долл. Если в 2002 г. доля Турции в мировом экспорте составляла 0,55%, а в 2022 г. – 1,02%, то в начале октября 2023 г. – 1,06%.
В структуре данного экспорта львиная доля товаров имеет китайское и российское происхождение.
Турецкая экономика испытывает сильное влияние геополитических факторов. Например, кризисная ситуация в акватории Красного моря и Аденского залива в силу участившихся нападений хуситов на торговые корабли, связанные с интересами Израиля, вынуждают ту же Турцию искать себе внешних партнеров на севере (прежде всего, в лице России). По мнению главы Ассоциации экспортеров свежих овощей и фруктов Средиземноморского региона Турции Ферхата Гюрюза, РФ в начале 2024 г. оказалась на первом месте по объемам импорта продукции турецкого агропрома. В частности, в феврале российская сторона закупила турецкие овощи и фрукты на 73,7 млн долл. (для сравнения Ирак – на 34,3 млн долл., а Румыния – на 30,8 млн долл.).
По прогнозам ЦБ Турции, в конце 2024 г. инфляция в стране может составить 44,19%, а обменный курс национальной валюты упадет до 40,53 лиры за доллар США. Очевидно, что повысится и процентная ставка ЦБ с прогнозами от 45 до 47% с последующим спадом ниже 40%.
Все это говорит о достаточно высокой уязвимости и внешней зависимости турецкой экономики. Ожидание крупных западных инвестиций для Турции может повториться в виде второй истории, затянувшейся более чем на полвека евроинтеграции. Соответственно, Турции следует не сокращать уровень торгово-экономического партнерства с крупной экономикой России, не следовать установкам минфина США и присоединяться к антироссийским санкциям, а, наоборот, наращивать темпы роста и финансового сотрудничества с нашей страной. Именно на этому пути Турция найдет выход из затянувшегося кризиса.
Александр СВАРАНЦ – доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»