Видимо, финансовый кризис в одночасье не возникает, ибо ему предшествует целая череда событий и неудачных решений, связанных с конъюнктурой финансового рынка, противоречиями внутренней финансовой политики и внешнего диктата мировых валют, допущенными ошибками собственного правительства и т.д.
Финансовые эксперты, очевидно, в этой связи способны написать целые пособия (трактаты) с обоснованием причин, приводящих к финансовому кризису. Однако, нередко политики игнорируют научные доводы своих же или чужих экспертов, ибо исходят из принципа «цель оправдывает средства», допускают административное вмешательство в дела экономики и принимают популистские меры из соображений достижения временных результатов. Правда, в итоге сами того не желая приближают время неудачных перемен, когда, как говорится, «финансы поют романсы», рынок деградирует, инфляция бьет новые антирекорды, цены непривычно растут, а общество неизменно страдает под бременем новых вызовов безработицы и обнищания.
Реджеп Эрдоган, возможно, блестящий геополитик Турции в первой четверти ХХI в., но, увы, не самый успешный экономист. Современный финансово-экономический кризис в Турции хоть и во многом отягощен событиями разрушительного землетрясения начала 2023 г., но, все же, его контуры просматривались и ранее в связи с попыткой выдать желаемое за действительное. Сегодня турецкая лира бьет новые антирекорды и платит 27,5 за 1 долл. США. Соответственно, растут и процентные ставки Центробанка Турции, которые уже достигли 30%.
Понятно, что коль финансовый кризис не возникает в одночасье, то и стабилизация финансового рынка не наступает в один день. Для этого нужно время, концентрация усилий правительства и бизнеса, целый процесс согласованных, жестких, непопулярных и долговременных мер. Этим, собственно, и занимается финансовый блок турецкого правительства, представленный главным дуэтом в лице министра финансов Мехмета Шимшека и главы Центробанка Хафизе Гайе Эркан.
Однако финансовые сбои и затянувшийся кризис практически не оказывают пока что никакого влияния на амбициозную внешнюю политику президента Р. Эрдогана (в том числе, участие и соучастие в локальных и региональных конфликтах – в той же Сирии, Ливии, Карабахе). Конечно, власти Турции проводят подобную политику в сопредельных регионах не только в надежде на парад победы доблестных аскеров по принципу известного литературного героя А. Дюма мушкетера Портоса («Я дерусь, потому что дерусь»). Эрдоган в этой связи весьма прагматичен, расчетлив и агрессивен.
Турция рассчитывает войти в новое столетие своей республиканской истории с реваншистской стратегией неоосманизма и неопантуранизима. Турки прекрасно понимают, что практически ни одно государство современного мира, которое ранее входило в состав Османской империи, не собирается поддерживать возрождение новой турецкой империи и попадать под ее влияние. Однако это вовсе не означает, что в числе этих стран нет таких, кто значительно слабее в сравнении с Турцией, их же уязвимость может весьма эффективно использоваться Анкарой для достижения своих амбиций на новом геополитическом направлении турецкой активности.
Турция не может и не собирается восстанавливать всю географию ушедшей на покой Османской империи. Для Турции важно продолжить имперские традиции оттоманского государства и определить новое приоритетное направление восхождения в клуб ведущих держав. И таким направлением становится восток и северо-восток в рамках стратегии неопантуранизма.
В Сирии президент Турции Эрдоган воспользовался интернационализаций внутрисирийского конфликта и внешних интервенций для ввода своих войск в северные районы САР. В качестве дежурной причины турецкая сторона отмечает угрозу курдского сепаратизма. В реальности же Эрдоган планирует и проводит политику изменения этнографии приграничной территории Сирии с заменой курдов на туркмен, что обеспечит новый плацдарм пантюркизма на Ближнем Востоке и участие в контроле нефтяного транзита. Сирия самостоятельно не может урегулировать отношения с Турцией, но ей помогает переговорный процесс с участием России и Ирана.
Следующим стратегическим направлением Турции выступает Южный Кавказ. Эрдоган видит очевидную слабость Армении, ее географическую уязвимость, малочисленность, отсутствие крупных объемов стратегических видов сырья, «беспризорность» в смысле отсутствия мощных военных союзников и неэффективность внутреннего управления. Этих характеристик становится достаточно для выстраивания агрессивной политики в адрес маленькой и слабой Армении в смысле силового решения того же карабахского вопроса в пользу тюркского Азербайджана. Однако целью Турции в затянувшемся армяно-азербайджанском конфликте за Нагорный Карабах является не столько сама эта историческая армянская провинция, оказавшаяся не без участия Турции в составе Азербайджанской ССР в 1921 г., сколько ставка на контроль Зангезурского коридора.
Силовой вариант отторжения Зангезурского коридора на юге пока еще существующего армянского государства поможет Турции обеспечить себе самый короткий путь пространственной связи с содружеством новосозданных тюркских республик на постсоветском юге от Баку до Ташкента. Пока Эрдоган внешне увязывает Зангезурский коридор с китайским мега-проектом «Один пояс – один путь», якобы питает большие надежды на связь Пекина с Лондоном через «тюркский пояс». В реальности же Турция нацелена на выход в Туран (Западный и Восточный Туркестан).
Данная стратегия уже не плод фантазий турецких теоретиков или архивный экспонат времен правления младотурок, а практическая дипломатия Турции в новом столетии, обозначенная предшественником Эрдогана президентом Тургутом Озалом как «золотой век турок». При этом Анкара весьма расчетлива в своих экономических ожиданиях, ибо турки прекрасно осознают зависимость успеха в геополитике от прагматизма в геоэкономике. Тюркские страны постсоветского пространства обладают весьма немалыми запасами стратегических видов сырья (нефть, газ, уран, цветные и редкие металлы, хлопок и др.) и высокой численностью населения. Это конкурентный энергетический район, нуждающийся в стабильном выходе на мировые рынки. Турция и станет тем коммутатором, который будет способен, помимо Азербайджана, вывести на европейский и ближневосточный рынки другие страны Организации тюркских государств – ОТГ (включая Казахстан, Туркменистан, Узбекистан). В совокупности, данное движение на тюркский Восток позволит Турции создать новый экономический рынок, минимизировать геополитическое присутствие в них той же России, Ирана и Китая.
Реджеп Эрдоган, как и его коллеги из соседних стран, прекрасно понимает, что выгодное экономико-географическое положение государства только тогда дает свои плоды, если эффективно пользоваться самим положением. Турция в этой связи пытается затянуть все важные международные транзитные торговые коммуникации через свою территорию. Зангезурский коридор предполагает транзит товаров из России и Китая. В свою очередь, осознавая перспективы экономического роста Индии, президент Эрдоган нацеливается на партнерство с Нью-Дели в плане определения маршрута стратегического транзита из Индии через ОАЭ, Саудовскую Аравию, Израиль и далее в Турцию и Европу.
Станет ли Иран сопротивляться открытию Зангезурского коридора в Армении под контролем турецко-азербайджанского (читай туранского) тандема? На этот вопрос ответят ближайшие события после запланированной на 5 октября с.г. встречи лидеров Армении и Азербайджана в Гранаде. Известна официальная позиция Тегерана (от верховного лидера айятоллы Хаменеи до президента Ибрагима Раиси с министром иностранных дел Амиром Абдоллахияном) о недопустимости изменений сложившейся географии и суверенитета Армении. Персы грозятся вступить в войну под видом борьбы с происками сионизма и обнулить планы Анкары и Баку в части Зангезурского коридора.
Однако слова только тогда приобретают силу, когда воплощаются в реальные действия. До сих пор пока наблюдается переброска войск и техники вдоль берегов Аракса. Иран, конечно, не о судьбе Армении озабочен, а больше обеспокоен о собственной безопасности, угрозах усиления туранского вектора на севере своих границ, очевидности роста азербайджанского этносепаратизма внутри страны с центром в Тебризе. Наконец, персы понимают, что их отказ от Армении в пользу усиления Турции приведет к потере того самого Зангезурского коридора для индийско-иранского транзита, а сама Армения станет мостом между Турцией и остальным тюркским миром.
В свою очередь и США не особо заинтересованы в изменении географии Южного Кавказа, а еще точнее – в падении Армении под ударами Турции и Азербайджана. Дело в том, что США, как и все империи, исходят из принципа «разделяй и властвуй». Соответственно, Вашингтону не выгодно очередное усиление Китая – транзит товаров через «тюркский пояс» на финансово благополучный европейский рынок. США не особо заинтересованы в увеличении объемов транзита той же России по Зангезурскому коридору. Наконец, Соединенные Штаты не намерены усиливать Турцию и превращать ее в нового конкурента в стратегически значимых регионах Южного Кавказа и Центральной Азии.
Между тем, Реджеп Эрдоган после своего короткого визита в азербайджанский эксклав Нахичевань 26 сентября с.г. заявил, что в случае отказа Армении от открытия Зангезурского коридора данный транспортный маршрут пройдет через Иран. На протяжении ряда месяцев после инаугурации Эрдоган проводил активную дипломатию с иранскими партнерами по данному вопросу. Как известно, в течение минувшего лета в отношении Ирана стал использоваться язык «турецкого давления» по линии Пакистана (отказ от строительства газопровода из Ирана через Пакистан в Индию с мотивацией опасения Исламабада американских санкций) и Афганистана (провокации на границе под мотивом водного вопроса). Следует понимать, что Турция обещает Ирану немалые финансовые дивиденды за согласие на Зангезурский или Тебризский коридор. Но согласится ли Иран, который несравнимо мощнее, чем Армения (да и коридор может оказаться в зависимости от настроений Тегерана)?
Вместе с этим, лидер Турции полагает открытие именно Зангезурского коридора через слабую Армению стратегическим вопросом для Анкары и Баку, при этом обещает армянам параллельное открытие Лачинского коридора в Карабах (хотя тема Лачина обговаривалась известным трехсторонним онлайн-заявлением от 9 ноября 2020 г. Россией, Азербайджаном и Арменией). Между тем, после известной трагедии 19 сентября с.г. в Армению потянулись реки армянских вынужденных переселенцев из Нагорного Карабаха. В таком случае кому предоставляется Лачинский коридор, если в самом Карабахе не останется армян?
Все это говорит о том, что ставки региональной и глобальной конкуренции в заданной географии только увеличиваются. Турция, обладая гибкой дипломатией, способна будет выжать максимум (военным ли, либо дипломатическим путем) из сложившейся ситуации вокруг Зангезурского коридора.
А что же Россия? На мой взгляд, Россия пока что наблюдает за событиями, но вмешается по мере необходимости. К сожалению, потеря армянского Карабаха позволяет Турции и блоку НАТО ускорить вывод России и из самой Армении, что приведет к потере (либо серьезному сокращению) влияния РФ на Южный Кавказ и Центральную Азию. НАТО на плечах Турции и может войти в постсоветский юг. Этого допустить Москва никак не может и не должна.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»