Близится 10-летняя годовщина рассмотрения вопроса о состоянии дел с правами человека в КНДР, когда «гора родила мышь» из-за некритичного отношения к источникам.
10 лет спустя, 6 февраля 2024 г. министерство по делам воссоединения Южной Кореи представило серьёзный, по его мнению, доклад «Восприятие текущей социально-экономической ситуации в КНДР», составленный на основе результатов анализа материалов опроса 6531 перебежчика, которые покинули КНДР в период с 2013 по 2022 гг. ( за время нахождения Ким Чен Ына у власти). Утверждается, что ранее такие документы носили закрытый характер и имели третий уровень грифа секретности.
Результаты доклада широко разошлись по южнокорейской и зарубежной печати, в которой подавались как доказательство растущего обнищания народа и поднимающегося недовольства «режимом пэктусанских Кимов». В общем, как обычно, положение в КНДР ужасно, и она находится на грани развала? Так?
С одной стороны, по сравнению с докладом десятилетней давности, министерство сделало существенный шаг вперёд. Отчет не построен на интервью с одиозными личностями типа Син Дон Хёка или секретными свидетелями, подтвердить идентичность которых не представляется возможным. Однако, к данным, приведённым в этом документе, всё равно следует относиться критично, потому что перед нами встаёт проблема некорректной выборки.
Во-первых, речь идёт о специфической региональной и гендерной группе. Указано, что 81,8% участников опроса составляли женщины, а 82,1% были выходцами из приграничных районов, доля жителей Пхеньяна всего 2,7%;
27,9% респондентов приходится на возрастную группу 20-летних, по 26,9% составляют 30- и 40-летние, 17,7% лица старше 50 лет.
Указывается, что доклад не включал ситуацию в Северной Корее после закрытия границы Пхеньяном из-за COVID-19, поскольку он был написан на основе информации, собранной от перебежчиков с Севера, которые покинули страну в период до 2020 года. Между тем, в указанный период начались сильные изменения в руководстве экономикой с точки зрения централизации и ее подчинения кабмину.
Во-вторых, респонденты не просто люди, которые покинули страну по тем или иным причинам, а те, кто решил перебраться на Юг. Это уже довольно специфическая выборка, потому что, как правило, переход на Юг означает или антипатию к Северу, или обстоятельства, которые сделали пребывание там невозможным (например, угроза уголовного преследования за экономические преступления).
Наконец, из общего множества сбежавших на Юг, мы имеем часть людей, которые согласились на подобное развёрнутое интервью. Из других СМИ мы знаем, что на сотрудничество такого рода нередко идут под нажимом Национальной службы разведки или в ситуации, когда представитель северокорейской номенклатуры желает поднять свой уровень комфорта и ради этого готов заниматься «рассказыванием историй» разного уровня достоверности. Добавим к этому то, что восхваление северокорейского режима в РК является уголовно наказуемым преступлением, и нынешняя консервативная власть не смотрит на подобное сквозь пальцы.
За каждой цифрой будет следовать комментарий автора.
- 53,9% перебежчиков, бежавших с Севера в период с 2016 по 2020 год, заявили, что у них негативное мнение о преемственности власти в семье Ким. Около 42,6 % придерживались такого мнения среди тех, кто бежал из страны в период с 2011 по 2015 год при том, что на 2000 г. их число равнялось 22,7%. За руководство «по Пэктусанской линии крови» в период с 2011 по 2015 год высказалось только 29,4%, а на 2000 г. — 57,3%.
- Число считающих неправильным передачу власти в стране Ким Чен Ыну демонстрирует тенденцию к росту – 47,9% (в 2011-2015 гг.) и 56,3% (в 2016-2020 гг.).
- 43,8 % перебежчиков с Севера заявили, что считают приход Ким Чен Ына к власти неуместным. Среди тех, кто бежал из Северной Кореи в период с 2016 по 2020 год, около 56,3 % дали негативную оценку Киму как лидеру. В связи с эти в отчете делается вывод, что «негативные общественные настроения по отношению к системе лидерства, основанной на «родословной Пэкту», растут, и это восприятие, похоже, набирает обороты с тех пор, как Ким Чен Ын пришел к власти».
Неудивительно, потому что в 2000 большинство бежало на Юг не от режима, а от разрухи и голода. Те, кто бежал при Ким Чен Ыне, в большей степени «политические». Кроме того, в 2000 г., при Ким Дэ Чжуне, за «восхваление режима» прижимали не так, как при консерваторах.
- 72,2% большинство сбежавших в 2016-2020 гг. заявили, что не получали продовольственные пайки; 50,3% не получали ни заработной платы, ни продовольственного обеспечения по своему основному месту работы (до 2000 г. 33,5%);
Здесь авторы опроса игнорируют тот важный факт, что карточки давно перестали быть основным источником продовольствия, а скорее знак того, что «государство вас не бросает».
- покинувшие КНДР после 2012 года получали 68,1% своих доходов из «неофициальных» источников;
Значит, бегут не простые рабочие или служащие, а «дельцы» разного уровня или номенклатурная молодежь. В какой мере их воззрения соответствуют большинству населения страны – вопрос ОЧЕНЬ дискуссионный, и это надо учитывать при анализе следующих данных.
- Около 91% убеждены, что жизнь в Северной Корее не будет устойчивой без рынков;
- 67,7% опрошенных считают, что покупали продукты (рис и кукурузу) на рынках, причем среди сбежавших в 2016-2020 гг. этот процент составляет 71,2%;
- 93,6% перебежчиков во время проживания в КНДР считали, что заработать деньги можно только посредством бизнеса и предпринимательской деятельности. 56 % даже заявили, что предпочитают деньги политической власти.
То, что рынки играют важную роль в КНДР со времен «трудного похода», никто из экспертов особенно не сомневается. Но если при Ким Чен Ире политика в этой области менялась, при Ким Чен Ыне рынки разгонять перестали. Поэтому заявление о том, что «влияние рынков распространяется на здравоохранение, образование, транспортную и информационную инфраструктуру, скорее верно.
27,1% из тех, кто сбежал в период с 2016 по 2020 год, пользовались услугами частных автомобильных перевозок (в 2011-2015 гг. 17,9%).
- 14,7 % из тех, кто сбежал в период с 2016 по 2020 год, имели опыт найма работников (в 2011-2015 гг. 12,8 %);
- 19,8% (на 2000 г. таких было 10,7 %) указали на наличие опыта продажи недвижимости, будь то дома или земельные участки; среди бежавших в период с 2016 по 2020 год, покупали или продавали дома вообще 46,2 %;
- несмотря на запрет давать деньги в долг под проценты, такие «несоциалистические действия» весьма распространены. 57,4% назвали в качестве основной причины займа денег открытие бизнеса или своего дела (до 2012 г. 48,8%);
- в период 2016-2020 гг. 47,9% государственных магазинов и 57,5% государственных ресторанов фактически находились в частных руках;
Интересные дополнительные данные, которые показывают распространенность параллельной экономики и в целом совпадают с источниками автора.
- Число тех, кто питался три раза в день, выросло с 32,5% на 2000 г. до 91,9% в 2016-2020 гг.;
- доля предприятий с электроснабжением 6 часов и менее в сутки выросла с 30,6% до 38,6%.
А эти данные, по мнению автора, ключевые. Резкий рост трехразового питания — это очень важный показатель, опровергающий слухи о том, что «Северная Корея страдает от хронической нехватки продовольствия на фоне продолжительных санкций ООН в отношении ядерной и ракетной программ Пхеньяна». Строительный бум в Пхеньяне и по стране это, по мнению чиновников РК, «в некоторой степени иллюзия».
- число лиц, не пользующихся местной системой медицинского обеспечения, выросло с 19,4% до 39,3%; около 45% респондентов заявили, что им приходилось покупать лекарства на рынке, и только 21,3% сказали, что им выписывали лекарства бесплатно в больницах.
Следует отметить, что в 2023 г. 41,6% жителей Южной Кореи в возрасте от 19 до 34 лет игнорировали необходимость обращений за медицинской помощью.
Согласно «Белой книге по правам человека«, опубликованной Корейским институтом национального объединения, перебежчики заявляли, что им приходится самостоятельно нанимать врачей или подкупать чиновников здравоохранения, чтобы получить медицинскую помощь. Там же говорится, что жители Северной Кореи склонны употреблять наркотики для лечения из-за недостатка лекарств и медицинских знаний, что привело к случаям смертельной наркомании.
Вместе с тем источники «Белой книги» в отличие от отчета, нам неизвестны.
36,4% пользовались услугами мобильной связи, но без доступа к интернету; об использовании последнего на мобильных устройствах заявили всего 2,1%.
- 94,6% перебежчиков не пользовались интернетом (в 2011-2015 гг. 90,4%).
То, что роль интернета как средства информации и коммуникации в КНДР во многом исполняет интранет, автор писал не раз, и тут интереснее иное. Из материалов доклада «Анализ влияния распространения мобильных телефонов в Северной Корее на качество жизни населения», подготовленного специалистами Корейского института национального объединения (KINU), следует, что, по состоянию на 2021 год в стране насчитывалось около шести млн абонентов. С учётом общей численности населения примерно в 25,7 млн человек это означает, что мобильный телефон есть почти у каждого четвёртого – 23,1%. Согласно данным исследования UNICEF от 2017 года, среди экономически активного населения Северной Кореи в возрасте от 15 до 49 лет данный показатель достигал 47,9% (среди мужчин) и 55,7% (женщины).
Таким образом, насыщенность сотовыми у респондентов отчета больше, чем в среднем по стране: 36,4% против 23,1%. Для автора это еще один знак того, что выборка не совсем репрезентативна.
- Большинство опрошенных указали на рост статуса женщин в КНДР, что связано с их активным вовлечением в экономическую деятельность (на рынках торгуют в основном они); при этом более 40% заявили, что их статус выше, чем у мужчин или такой же. Доля женщин, которые откладывают вступление в брак или разводятся, увеличилась, а коэффициент рождаемости в Северной Корее снизился.
Это тоже важные для автора данные, которые в РК пытаются затушевать фразами о том, что «гендерное равенство в северокорейском обществе остается практически неизменным, поскольку режим поощряет женщин растить детей и носить традиционную одежду в повседневной жизни».
В 2016-2020 гг.) 83,3% респондентов смотрели иностранные фильмы и сериалы (до 2000 г. 8,4%); 71,8% китайские, 23,1% южнокорейские; 60,7% сообщили об усилении негативного восприятия действительности после просмотра зарубежного видеоконтента;
- 71,5% заявили об усилении мер общественного надзора и контроля после 2012 года (до 2011 г. 50,7%);
- 51,3% (2016-2020 гг.) сообщили о том, что подвергались обысками и слежке (до 2000 г. 16,4%);
Определенное закручивание гаек в стране отмечается, потому что Ким Чен Ын взялся за искоренение «несоциалистических явлений», в первую очередь коррупции. Эксперты отмечают, что давление на рядовых граждан скорее снизилось, в отличие от номенклатуры, так что данные про обыски и слежку еще раз указывают на то, какой контингент принимал участие в опросе.
Таким образом, мы имеем более тонкий вариант пропаганды, где поток местами очень интересных данных все еще завёрнут в пропагандистскую обёртку. Но, если профессионал, понимающий контекст и делающий скидку на особенности выборки, умеет отделять зёрна от плевел и использовать материалы отчета неангажированно, то сказать это же о массовом сознании и желтой прессе нельзя.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
