Нельзя не отметить, что российско-турецкие отношения за последнее десятилетие достигли высокого уровня стратегического партнерства по многим вопросам глобальной и региональной повестки. Последнее стало реальностью в силу ряда объективных и субъективных причин.
Прежде всего, это следствие: независимой внешней политики, проводимой со стороны президентов Эрдогана и Путина, основанной на взаимном уважении интересов государств; объективных потребностей двух стран в развитии взаимовыгодного экономического сотрудничества; поиска взаимопонимания по актуальным вопросам международной и региональной повестки. Конечно же, немаловажным фактором сложившихся эффективных отношений между Россией и Турцией выступает личная дружба и доверие лидеров наших стран (Владимира Путина и Реджепа Эрдогана).
Вместе с этим, в Москве прекрасно сознают и всегда отмечали, что интересы наших стран не по всем вопросам совпадают (что и объективно, ибо не могут быть тождественными интересы разных государств), Турция остается членом НАТО и связана союзническими отношениями с США и странами Европы, сохраняются немалые противоречия и по ряду региональных проблем (например, в той же Ливии и Сирии). Но при этом высокие стороны благодаря политическим способностями своих руководителей, все же, стараются и находят компромиссы, взаимодействуют там, где возможно, и не конфликтуют там, где мнения расходятся.
Наверное, нет необходимости представлять полный анализ состояния российско-турецких отношений по всем вопросам двусторонней повестки. В рамках настоящей статьи предлагается остановиться на сирийской теме.
Как известно, после начала в 2011 г. гражданского конфликта в Сирии и внешней интервенции сил международного терроризма ИГИЛ (запрещенная в РФ международная террористическая организация), данная арабская страна оказалась новой «горячей точкой» в стратегически важном регионе Ближнего Востока. Сирийский конфликт фактически разделил мировое сообщество на два лагеря, которых можно условно назвать «сторонниками уважения международного права и суверенитета САР» и «противниками законных властей и суверенитета САР».
Россия и Турция изначально разошлись по этим лагерям. Если с осени 2015 г. Россия, уважая суверенитет и легитимность режима президента САР Башара Асада, отозвалась на официальное обращение Дамаска об оказании военной помощи по отражению агрессии сил международного терроризма и внутреннему примирению, то Турция подобного приглашения для участия в антитеррористической миротворческой операции от сирийских властей не получала.
На сирийском треке Москва и Анкара прошли серьезный кризис двухсторонних отношений после уничтожения силами ВВС Турции и протурецкими радикальными силами российского бомбардировщика Су-24 в небе над Сирией и катапультировавшегося боевого пилота подполковника Олега Пешкова на сирийской земле. Тем не менее, этот сложный период, затянувшийся на полгода, общими усилиями и при посредничестве общих партнеров (того же Азербайджана и Казахстана) был преодолен, ибо интересы сотрудничества между нашими странами были гораздо выше локальных провокаций.
Последующее партнерство позволило принять объективную обеспокоенность Турции в связи с угрозами курдского сепаратизма, которое могло быть инициировано заинтересованными внешними силами стран Запада (в частности, США), осуществляющих опеку над частью курдских боевых формирований, дислоцированных в северных районах Сирии и выступающих против легитимных властей САР.
Как известно, курдский вопрос имеет аналогичное тревожное воздействие не только на Турцию, но и другие соседние страны Ближнего Востока (Сирию, Иран и Ирак). К сожалению, нередко крупные внерегиональные силы спекулятивно подходят к курдскому вопросу и пытаются использовать его в своих региональных интересах, натравливая одних против других, оказывая давление на неугодные правящие режимы названной ближневосточной четверки, на территории которых исторически проживает курдское население, провоцируя дестабилизацию в ключевом регионе с планами некого переформатирования устоявшихся границ.
С другой стороны, в условиях затянувшегося конфликта на территории соседних стран (в данном случае Сирии) у некоторых региональных сил может появляться соблазн использовать ситуацию для продвижения своих геополитических и экономических амбиций под формулой «борьбы с курдским сепаратизмом».
Так уж получилось, что после восстановления подорванных осенью 2015 г. отношений с Россией, Турция с 2016 г. по настоящее время провела пять локальных военных операций с вторжением в северные районы Сирии и мотивацией установления безопасной зоны глубиной в 30 км для выдворения курдских боевых формирований с приграничной полосы.
С августа 2016 г. турецкие вооруженные силы в союзе с оппозиционной официальному Дамаску «Сирийской национальной армией» и протурецкими группировками Хайат Тахрир аш-Шам и «Отряды Султана Мурада» оккупировали районы северной Сирии общей площадью 8835 кв. км, установили контроль над более 1000 населенных пунктов (включая такие города, как эль-Баб, Азаз, Джералбус, Африн, Таль-Абьяд, Рас-эль-Айн и др.). Большинство этих поселений турецкие силы захватили у ИГИЛ (запрещенная в РФ международная террористическая организация) и у Сирийских демократических сил (курдских боевых формирований), которые турецким правительством признаны террористическими организациями. Иными словами, под видом борьбы с терроризмом Турция ведет на севере Сирии откровенную войну против местных курдов («Сил народной самообороны» и курдской партии «Демократический союз»), пытается вытеснить их с приграничной зоны и заменить на протурецки настроенное туркменское население. В конечном итоге данная политика призвана обезопасить южные рубежи Турции и создать ей в лице туркмен пантюркистский плацдарм на Ближнем Востоке.
За прошедшие 7 лет Турция провела на территории Сирии следующие специальные военные операции: операция «Щит Евфрата» (август 2016 г. – март 2017 г.); операция «Оливковая ветвь» (январь – март 2018 г.); операция «Источник мира» (октябрь 2019 г.); операция «Весенний щит» (февраль – март 2020 г.); операция «Коготь- Меч» (ноябрь 2022 г.). Практически ежегодно Турция проводит подобные силовые действия на территории Сирии не считаясь с нормами международного права и суверенитетом САР. Лишь период пандемии приостановил военную активность турок в САР.
Тем не менее, агрессивные устремления турецких ястребов нередко удавалось усмирить благодаря вмешательству Москвы и Тегерана. Локальные военные операции Турции сначала силами спецподразделений, а затем с ограниченным участием вооруженных сил (прежде всего, артиллерии и бронетехники) не перерастали в широкомасштабную войну во многом благодаря настойчивой и жесткой позиции Москвы, которая отказывалась предоставлять туркам воздушный коридор в Сирии, контролируемый ВКС ВС РФ.
В период сложных президентских выборов Реджеп Эрдоган поддержал инициативы Владимира Путина по поиску новых вариантов развязки турецко-сирийских противоречий и примирения двух соседних мусульманских стран. Как известно, российская дипломатическая инициатива позволила в мае с.г. организовать и провести в Москве ряд важных прямых встреч с участием руководителей ключевых ведомств (министерства обороны, органов внешней разведки и МИД) Турции и Сирии с участием РФ и ИРИ. Стороны вроде согласились уважать территориальную целостность друг друга, подготовить встречу двух лидеров (Эрдогана и Асада) и обсудить вопросы «дорожной карты» совместных действий по примирению.
Данные инициативы Москвы придали летом с.г. новый импульс Астанинской переговорной площадке с участием России, Турции, Ирана и Сирии. Однако в минувшем июне МИД Казахстана неожиданно для участников переговоров (во всяком случае, для России, Ирана и Сирии) выступил с предложением о прекращении последующей работы Астанинской площадки с неубедительными доводами о достижении дипломатического успеха.
После же победы Р. Эрдогана на президентских выборах, лидер Турции, формально не отказываясь от продолжения диалога с Сирией, все же, выступил против вывода своих войск с оккупированных территорий САР с мотивацией сохранения угроз территориальной целостности и южным рубежам Турецкой Республики, исходящих якобы от курдского терроризма. Эрдоган на словах признает суверенитет и территориальную целостность Сирии, обещает после решения всех проблем безопасности на севере САР вывести войска, но при этом обращает внимание Башара Асада смириться со сложившейся реальностью на земле (пытается повторить примерно подход России в ситуации с СВО на Украине, не учитывая абсолютную разницу первопричин сирийского и украинского кризисов).
В сложившейся ситуации президент САР Б. Асад выступает с непримиримых позиций в отношении Турции и связывает возможность личной встречи с коллегой Эрдоганом только после вывода турецких оккупационных сил из северных провинций Сирии. Следует отметить, что позицию Асада поддерживает и Иран, понимая при этом обеспокоенность Анкары курдской проблематикой.
Между тем, 28 сентября с.г. глава военного ведомства Турции Яшар Гюлер заявил, что турецкая сторона готова к переговорам с военными коллегами России, Ирана и Сирии. Правда, турецкий министр не принимает требование сирийской стороны об уходе. «Они хотят, чтобы Турция ушла, – отмечает Я. Гюлер, – но почему Турция должна уходить?». Анкара полагает, что Дамаску следует смириться с ситуацией турецкого временного пребывания в северных районах САР, поскольку благодаря туркам в этих районах якобы установились мир и безопасность, а также взят под контроль процесс продажи сирийской нефти и якобы прекращена контрабанда в нефтяной торговле.
Из этого заявления турецкого военного министра исходит, что Анкара отвергает и предложенный 18 сентября с.г. иранский план по выводу турецких войск с сирийской территории, где гарантами соглашения могут выступить Россия и Иран.
Подобная тактика лавирования турецкой стороны, особенно после разгромного успеха Турции в союзе с Азербайджаном в Нагорном Карабахе, позволяет предположить, что Реджеп Эрдоган демонстрирует нелояльность по отношению не только к Сирии, но и к ключевым партнерам в лице России и Ирана. Надежды Анкары на сохранение военного присутствия в Сирии с фактической оккупацией ее северных районов и контролем нефтяного бизнеса могут создать новый очаг эскалации напряженности на Ближнем Востоке. Турции не стоит обострять ситуацию и отношениях с Ираном, а тем более Россией. Ведь во многом благодаря дипломатической активности Москвы сохраняется надежда на политическое урегулирование противоречий в зоне Зангезурского коридора и исключения эскалации военной напряженности в регионе Южного Кавказа с вовлечением России, Ирана и Турции.
Однако Турция 29 сентября с.г. вновь показала дипломатическое пренебрежение к интересам России. Как известно, в этот день состоялись переговоры главы МИД Турции Хакана Фидана с генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом, в ходе чего стороны обсудили вопрос расширения Североатлантического блока (а еще точнее – тему вступления Швеции). Согласно изданию Reuters, турецкие официальные лица рассказали американскому сенатору Бену Кардину, что в первой половине октября с.г. Великое Национальное Собрание Турции примет положительное решение по вопросу членства Швеции в НАТО. Если подобный прогноз станет реальностью скорого будущего, то подобным подходом Анкара покажет некое расхождение между своими же громкими заявлениями до и после выборов президента Эрдогана.
Подобное поведение Турции, как минимум, не останется вне поле внимания России и Ирана, а, как максимум, может привести к некоторым трансформациям в региональной логике партнерства и безопасности.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»