Как уже не раз отмечалось в НВО, функционирование линий коммуникаций между ведущими участниками современного этапа “Большой мировой игры” является необходимым условием и признаком того, что игровой процесс хотя бы продолжается. То есть, несмотря на возникающие проблемы, игроки всё ещё придерживаются согласованных некогда договорённостей и не переходят к опрокидыванию игрового стола с “продолжением политики иными средствами”.
При этом по характеру доступных внешнему наблюдению сигналов, которые перетекают по указанным линиям, можно судить, в каком состоянии пребывают сегодня и каковы ближайшие перспективы отношений между основными игроками. К этим последним, несомненно, относятся КНР и Япония. Причём значимость фактора двусторонних отношений между ними со временем будет только возрастать. Также, впрочем, как и в двух других сторонах стратегического треугольника “КНР-Япония-Индия”.
Между тем, общая картина японо-китайских отношений, мягко говоря, не внушает оптимизма. И относится это едва ли не ко всем её фрагментам. Из них особую актуальность приобрел в последние месяцы тот, который связан с запущенным в конце августа процессом слива свыше миллиона кубометров воды, использовавшейся на повреждённых реакторах АЭС “Фукусима-1”. Которой к настоящему времени “под завязку” заполнены порядка тысячи специальных контейнеров.
С разной степени настороженностью за подготовкой к этой акции продолжают наблюдать во всех странах-соседях. Но особенно резко и официально-публично выражают несогласие с ней в КНР. При этом отвергаются утверждения руководства Японии (которое, в свою очередь, ссылается на разного рода “авторитетные”, например, МАГАТЭ мнения), о “необходимом уровне очистки” собранной в контейнерах воды. В свою очередь в Токио предпочитают не реагировать на “советы” не сливать в океан “хорошо очищенную” воду, а использовать её если уж не в качестве питьевой, то хотя бы в целях орошения сельскохозяйственных полей.
Особую активность в данном вопросе Пекина можно было бы объяснить тем самым негативным фоном двусторонних отношений. Если бы не серьёзность проблемы, обусловленной неясностью последствий слива “фукусимской” воды. И едва ли не в первую очередь указанная неясность настораживает почти половину самих японцев . Особенно тех, бизнес и просто повседневная жизнь которых так или иначе связаны с морем. Например, рыбаков, владельцев отелей и прочих сервисных заведений в прибрежно-курортных зонах.
Как бы то ни было, но вопрос о сбросе в океан накопленной в районе АЭС “Фукусима-1” воды был одним из основных в процессе обмена мнениями по всему комплексу двусторонних отношений, который произошёл в середине июля в Джакарте на полях одного из мероприятий АСЕАН между Ван И, недавно вновь возглавившим МИД КНР, и его японским коллегой Ё. Хаяси. Судя по комментариям итогов состоявшейся встречи, стороны остались на собственных и противоположных позициях по всем поднимавшимся вопросам, включая упомянутый выше.
То есть, очередной обмен сигналами в одной из линий двусторонних связей, установленной в данном случае как бы “по случаю” в столице Индонезии, не привнёс сколь-нибудь заметно-позитивных новаций в общую, повторим, невесёлую общую картину двусторонних отношений.
В последние месяцы не раз поднимался вопрос о возможности возобновления работы трёхсторонней площадки (с участием также Республики Корея), инициированной ещё в 2008 г. Предполагалось, в частности, ежегодное проведение встреч лидеров всех трёх стран (то есть КНР, Японии и РК) в целях развития взаимовыгодного сотрудничества.
Однако с 2019 г. такие встречи не проводились по вполне очевидным причинам, обусловленным начавшимся в это время процессом ухудшения политического климата в Индо-Тихоокеанском регионе в целом и в Северо-Восточной Азии, в особенности. Заметный вклад в данный общий негативный процесс привнесла возрастающая напряжённость в отношениях между Японией и РК.
Напомним, что каждая из этих двух стран находится в союзнических отношениях с США, оформленных не на словах, а в виде соответствующих документов, что называется, “с подписями и печатями”. И проблема “снятия недоразумений” в отношениях между двумя азиатскими союзниками была для Вашингтона источником многолетней головной боли.
Прогресс в разрешении указанной проблемы наметился с избранием весной прошлого года нового руководства РК во главе с президентом Юн Сок Ёлем. Однако процесс улучшения отношений этой страны с Японией протекает в условиях разного рода сложностей (главным образом внутрикорейского плана) и пока рано говорить о его необратимости. Тем не менее в Вашингтоне, похоже, вновь вдохновились давней идеей формирования тройственного военно-политического союза с участием Японии и РК. И, похоже, после проведения 17 августа в резиденции президентов США Кэмп Дэвиде американо-японо-южнокорейской встречи на высшем уровне можно говорить о существенном продвижении Вашингтона в этом направлении.
Естественно, что подобная перспектива никак не может устроить Пекин и, как сообщается, тот же Ван И, находясь в Джакарте, предложил своему японскому коллеге Ё. Хаяси начать подготовительную работу на уровне заместителей министров с целью возобновления работы упоминавшейся выше японо-китайско-южнокорейской площадки, включая проведение встреч лидеров формирующих её стран. Но, судя по комментариям , ответ Ё. Хаяси на данное предложение носил неопределённый характер. Не упоминается этот сюжет и в сообщении агентства Xinhua о состоявшейся в Джакарте встрече.
Здесь появляется соблазн использовать какую-нибудь словесную “красивость” в стиле “что отражает общее состояние неопределённости в двусторонних отношениях”. Но, к сожалению, в данном случае она уже слабо “отражает” реальность, поскольку наблюдается как раз всё большая “определённость” в процессе сгущения тёмных тонов в той самой общей картине японо-китайских отношений. Она не “просветлела” и после состоявшихся 6 сентября в той же Джакарте “кратких переговоров” премьер-министров обеих стран.
Особенно заметным образом указанный негативный процесс происходит в связи с ключевой для КНР (и для ситуации в ИТР в целом) Тайваньской проблематикой, в которую Япония погружается всё более явным образом. И речь уже идёт не только о гуманитарно-торговых аспектах формирующейся системы отношений Токио с Тайбэем. В новой Стратегии национальной безопасности на последующие 10 лет заинтересованность Японии “в поддержании стабильности в Тайваньском проливе” прописана вполне отчётливо.
Судя же по последним событиям, дело не ограничивается некими записями обще-концептуального плана в официальных документах. В частности, в Пекине обратили внимание на недавно заявленные Токио меры по обеспечению безопасности жителей острова Мияко (входящего в принадлежащий Японии архипелаг Рюкю) “в ожидании возможной непредвиденной ситуации на Тайване”. Что это за “непредвиденная ситуация” на словах и графически объясняется здесь. Обратим внимание на то, что остров Мияко располагается относительно недалеко как от Тайваня, так и группы необитаемых островов Сенкаку\Дяоюйдао, являющихся предметом японо-китайских споров на предмет принадлежности.
Очередным поводом для обострения проблемы владения этими островами послужило опубликование в конце августа картографической службой КНР “обновлённого пакета стандартных карт”. В очередной раз обозначенные в них претензии Пекина на обладание островами Сенкаку\Дяоюйдао стали предметом прозвучавшей 6 сентября критики со стороны руководителя аппарата правительства Японии Х. Мацуно.
Моделирование даты начала и сценария протекания возможного конфликта в Тайваньском проливе, а также реагирования на него “премьер-министра” страны (роль которого исполнял бывший министр обороны И. Онодэра) провёл в середине июля “Японский форум стратегических исследований” (The Japan Forum for Strategic Studies), то есть один из ведущих “умных танков” Японии, работающий в тесном взаимодействии с американскими коллегами.
Отметим также заявление одного из двух первых заместителей министра обороны страны о возможности “оказании некоторой поддержки” Тайваню “в случае, если материковый Китай применит силу”. На что последовала ожидаемая реакция в КНР .
Наконец, представляется уместным обратить внимание на существенное присутствие во всём комплексе японо-китайских отношений “американского” фактора. В рамках инициированного Вашингтоном пресловутого “дерискинга”, то есть стратегии по исключению Китая из международных процессов по изготовлению наиболее передовой продукции (главным образом современных полупроводников), в Японии недавно ввели ограничения на экспорт некоторого технологического оборудования. Китайская Global Times отреагировала на это решение иллюстрацией мотивов его принятия.
Хотя, конечно, далеко не полностью сложности в японо-китайских отношениях сводятся к влиянию отражённого данной иллюстрацией фактора. Но вряд ли вызывает сомнения, что Япония вела бы себя гораздо более рационально-сдержанно на международной арене, если бы перестала играть на ней “вторым номером”, перекладывая существенную долю ответственности за последствия на заокеанского “старшего брата”.
Подобная (сегодня почти фантастическая) перспектива волне может оказаться реальностью, если этот последний перестанет, наконец, заботиться едва ли не всеми мировыми болячками и сосредоточиться, наконец, на лечении собственных. Приступать же к подобному “перекладыванию внешнеполитических рулей” американцам следует безотлагательно. Пока кукловоды нынешнего полоумно-либероидного руководства (которые, похоже, руководствуются известным принципом Après nous le déluge) не довели-таки страну до гражданской войны.
Что же касается развития отношений между КНР и Японией, то о его характере можно будет судить по сигналам, которыми (будем надеяться) продолжат обмениваться две ведущие азиатские державы.
Поддерживая при этом в рабочем состоянии двусторонние линии коммуникаций.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».