В хронике развития ситуации в регионе Индийского и Тихого океанов, увы, не просматривается каких-либо позитивных тенденций, которыми можно было бы порадовать читателя. На обострение противостояния здесь двух ведущих мировых держав, США и КНР, в последнее время накладывается всё более заметная проблемность в отношениях второй из них с такими крупными региональными игроками, как Япония и Индия.
Достаточно определённо на политическом горизонте (не очень удалённом) начинают прорисовываться контуры антикитайского военно-политического блока, о необходимости формирования которого в Вашингтоне заговорили ещё в первой половине “нулевого” десятилетия. В качестве его основных участников уже тогда назывались три из перечисленных выше стран, к которым с 2007 г. стали добавлять Австралию.
С началом президентства Б. Обамы и приблизительно на десять лет идея создания “Четвёрки” (Quad), казалось, была забыта. С подачи Зб. Бжезинского и Г. Киссинджера её место короткое время (не более года) занимала концепция “Двойки” (G2) в составе США и КНР, которая должна была стать беспроблемным, правящим мировым “дуумвиратом”.
Однако итоги состоявшегося в конце 2009 г. визита американского президента в Пекин показали иллюзорность перспективы как раз беспроблемности отношений с новым мировым гигантом. Уже через год на встрече с прибывшим в США тогдашним председателем КНР Ху Цзиньтао Б. Обама поднял вопрос о “манипулировании курсом юаня” как одной из основных причин в целом экономических успехов Китая и, в частности, дефицита в торговле с ним США, который превышает в последнее время гигантскую сумму в 400 млрд долл. в год.
С начала 2011 г. и почти на десять лет в центре двусторонних отношений оказалась как раз торгово-экономическая проблематика, вылившаяся в итоге в “торговую войну”, которая с неизбежностью распространилась практически на все прочие аспекты отношений между двумя ведущими мировыми державами.
Что касается негативных трендов в отношениях Китая с Японией и Индией, то фундаментальной причиной для этого, видимо, служат опасения двух последних в связи с фактом превращения первого в глобальную державу. При том что сами Япония и Индия всё более определённо претендуют на вхождение в “пул” ведущих региональных игроков.
Ранее отмечалось, что Япония в определённой мере восстанавливает внешнеполитическое “движение на юго-запад”, который наметился у неё ещё на рубеже XIX—XX вв. по мере превращения феодальной страны в современную державу.
Ещё раз подчеркнём, что сегодня главным инструментом, который используется японским руководством в ходе указанного “движения”, является её финансово-экономическая сфера, передовая в качественном отношении и третья в мире в количественном измерении. Именно это делает Японию привилегированным экономическим партнёром в глазах всех азиатских (но не только) стран, включая даже политического оппонента в лице Китая.
Конечно, в рамках процесса “нормализации” происходит определённое восстановление значимости и военного инструментария во внешней политике Японии. Но нередкие страшилки на тему “возрождения японского милитаризма, которое сопровождается усилением военной активности в РИТО”, к реалиям (пока и в основном) не имеют почти никакого отношения.
Фундаментальным препятствием для этого остаются как сохраняющиеся конституционные ограничения, так и самый низкий (среди ведущих мировых держав) оборонный бюджет. Располагая оборонным кошельком в 1% от ВВП, особо не поактивничаешь в “удалённых юго-западных зонах”. Для характеристики военного присутствия Японии в Южно-Китайском море и в акватории Индийского океана подойдёт термин “обозначение”, ибо его масштаб не идёт ни в какое сравнение с аналогичным присутствием в тех же регионах США, КНР, Индии.
Что будет далее с японской оборонной политикой, сегодня, видимо, не знает никто, включая руководство страны. На авторский взгляд, едва ли не решающим образом всё будет определяться характером развития японо-китайских отношений, в которых, повторим, в последние месяцы наметились негативные тренды. Это при том, что весь прошлый год из Токио и Пекина исходили сигналы о стремлении к улаживанию политических “трений и недоразумений”, разделяющих обе столицы.
Большие ожидания связывались с планировавшимся на весну с. г. визитом в Японию лидера КНР Си Цзиньпина (первым такого уровня с 2008 г.), который в последний момент был отложен “на осень или даже позже”. Официально заявленная причина – пандемия коронавируса. Однако осень близится, а никаких следов подготовки к “отложенному” визиту китайского лидера не наблюдается.
Зато появляется информация о противодействии влиятельных кругов правящей Либерально-демократической партии самому намерению премьер-министра С. Абэ провести такую встречу. Крайне важный для обеих стран визит был фактически сорван под предлогом ограничений на контакты с иностранцами, которые были введены в Японии в связи с эпидемией COVID-19.
За прошедшие месяцы со стороны Японии последовали (или планируются) акции, которые никак не способствуют созданию более или менее благоприятной атмосферы хотя бы для возобновления обсуждения темы возможного визита Председателя КНР. Отметим лишь активизацию Токио (вместе с Вашингтоном) на Тайване и всё более определённые разговоры о возможном подключении Японии к международной разведывательной сети “Пять глаз”, объединяющей основные англосаксонские страны. Да и тот же фактор COVID-19 в виде “второй волны” не сходит с политической повестки. Что называется, “кстати”.
Но пожалуй, наибольшую настороженность в Пекине может вызвать намеченная на 10 сентября японо-индийская видеоконференция премьер-министров С. Абэ и Н. Моди. В Индии загодя начали обсуждать различные аспекты предстоящих переговоров.
Хотя мы будем наблюдать один из многих саммитов последних лет между лидерами двух из нескольких ведущих региональных игроков, но именно этот предстоящий заслуживает особого внимания. С высокой вероятностью он станет важным этапом длительного процесса японо-индийского сближения, который представляет собой один из главных трендов в региональной политической игре.
Кстати, его тоже можно рассматривать в качестве реализации (но “иными способами”) всё того же японского курса “движение на юго-запад” периода Второй мировой войны. Отметим, что, как и тогда, сегодня в Индии имеются влиятельные силы, с полным пониманием относящиеся к подобному “движению”.
Указанному “пониманию” весьма способствует очередное, начавшееся в мае с. г., резкое обострение ситуации на одном из высокогорных участков китайско-индийской границы в Ладакхе. Судя по последним данным, не наблюдается никакого прогресса в продолжающихся с начала июля переговорах представительных делегаций сторон. Напомним, что аналогичный конфликт, случившийся тремя годами ранее в Докламе, привёл к “исторически-неформальной” встрече в Ухане между лидерами обеих стран, казалось бы, открывшей новую эру в отношениях между двумя азиатскими гигантами.
Сейчас же не просматривается даже возможность некоего “нью-Уханя”. Более того, в районе конфликта довольно отчётливо слышится звон самого современного оружия. Сообщается, например, о начале “ознакомительных полётов в условиях высокогорья” первой пятёрки истребителей Rafale, прибывших из Франции в рамках сделки на поставку в Индию 36 таких истребителей.
В ответ появляется публикация китайских военных экспертов, в которой утверждается, что у Rafale “нет никаких шансов” против новейших истребителей пятого поколения J-20, уже поступающих на вооружение ВВС НОАК. Далее следует заметка о том, что пару таких истребителей “обнаружили” на одном из аэродромов в 300 километрах от высокогорной границы с Индией.
То есть складывающийся в регионе политико-стратегический фон вполне способствует выстраиванию упомянутой выше “Четвёрки”, и предстоящая японо-индийская видеоконференция станет важным шагом в этом направлении. Каковым был и состоявшийся 4 июня видеосаммит Н. Моди с премьер-министром Австралии С. Моррисоном. Напомним, что Япония и Австралия уже находятся в (квази)союзнических отношениях.
Во время упомянутой конференции С. Абэ в Дели хотелось бы увидеть чудо, каковым стал бы не очередной этап выстраивания “азиатского НАТО”, а, например, посреднические усилия по разрешению конфликта в Ладакхе и вообще формированию конфигурации не против, а с участием КНР.
Но чудес не бывает, даже в серьёзных сказках. Всё происходящее в последнее время на ключевом участке мирового игрового стола вызывает ассоциации с одной из них, главный персонаж которой ходил на берег “синего моря” с некими вопросами. И с каждым таким посещением морской пейзаж изменялся в худшую сторону.
В настоящее время к определению состояния Индо-Тихоокеанского политического “моря”, пожалуй, подойдёт определение “помутилося”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».