Процесс “нормализации” Японии чаще всего сводят к стремлению руководства страны отказаться от тех ограничений, которые накладывает на неё 9-я “антивоенная” статья действующей Конституции, принятая в 1947 г. под “влиянием” (мягко выражаясь) американской оккупационной администрации. Существует крайняя точка зрения, что проект базового документа послевоенной Японии вообще был написан в штабе командующего оккупационными силами США генерала Д. Макартура.
Важно отметить, что Япония блестяще использовала в свою пользу ограничения, наложенные на неё недавним врагом. Ссылаясь на них, Токио удавалось избегать вовлечения в многочисленные послевоенные авантюры “старшего брата”. Что нередко (например, во время “Войны в заливе” 1990-1991 гг.) вызывало с его стороны откровенный гнев.
Практически полностью сосредоточившись на восстановлении разрушенной страны и на последующем её бурном экономическом развитии, а также извлекая пользу от нередкого выполнения роли промышленно-логистического центра поддержки указанных авантюр, Япония сегодня уже де-факто является одной из нескольких ведущих мировых держав. Что обусловлено фактом обладания третьей мировой экономикой, играющей едва ли не определяющую роль на нынешнем этапе геополитической игры.
При этом, путём проведения в последние десятилетия через парламент актов “по случаю”, относительно незаметно для “посторонних” глаз развивается процесс фактического размывания конституционных ограничений. На пространстве как внутри, так и вне страны.
На авторский взгляд, неизбежный полный отказ от ст. 9 (либо её “дополнение”, нивелирующее главное смысловое содержание) может оказаться не более чем законодательной констатацией уже свершившегося. Тем более что и сам процесс “нормализации” Японии отнюдь не сводится только к постепенному приобретению проблематикой сферы обороны и безопасности формата “как все”.
В этом плане в Японии (как и повсеместно в мире) не упустили случая извлечь (внутри)политическую “пользу” из того недвусмысленного послания-предупреждения всему человечеству, каковым стала пандемия SARS COV-2. 7 апреля премьер-министр Синдзо Абэ впервые в послевоенной истории заявил о введении чрезвычайного положения по причине распространения в стране эпидемии коронавируса.
Первоначально режим ЧП затронул две крупнейшие городские агломерации с центрами в Токио и Осаке. Однако с 6 мая он распространился на всю страну.
Отметим, что по масштабам эпидемии Япония (как и большинство азиатских стран) выглядит несравнимо более благоприятно, чем США, а также ряд европейских стран. По состоянию на 23 мая в Японии зафиксировали чуть более 16 тысяч заболевших и около 800 умерших. Но и формат режима ЧП в Японии, почти целиком опирающийся на сознательность и понимание граждан, носит значительно более мягкий характер, чем в Европе и США.
Тем не менее ущерб японской экономике весь период распространения коронавируса нанёс не намного меньше. В заявлении о введении режима ЧП С. Абэ говорил о самом масштабном кризисе в стране после окончания Второй мировой войны.
В том числе поэтому, а также в связи с заметным замедлением темпов прироста выявленных заражённых, с 25 мая режим ЧП прекратился почти на всей территории страны. Объявление об этом от имени правительства сопровождалось оговорками о необходимости поддержания мер предосторожности и готовности ко “второй волне” эпидемии.
В контексте же данной статьи наиболее примечательным является сам прецедент объявления режима ЧП. Имея в виду, что действующая Конституция в разделе “Правительство” не наделяет премьер-министра подобного рода полномочиями. Весной 2020 г. основанием для их приобретения послужили принятые 10 марта с. г. дополнения к акту 2012 г., предоставлявшие такую возможность в связи с природными катаклизмами и катастрофами промышленного характера. Напомним, что годом ранее (в марте 2011 г.) случилась авария на АЭС “Фукусима-1”.
На авторский взгляд, в процесс “нормализации” Японии вписывается и ряд других мероприятий последнего времени. Как уже проведенных, так и намеченных к реализации.
Обратило, например, на себя внимание заявленное в сентябре прошлого года намерение создать в рамках Управления национальной безопасности (National Security Secretariat), входящего в Секретариат правительства (Cabinet Secretariat), специального отдела по экономическим проблемам. В сообщении об этом агентства Kyodo News говорилось, что тем самым в перечень ответственности NSS будут включены такие вопросы, как последствия американо-китайских торговых споров и проблематика распространения коммуникационных технологий 5G.
В марте уже текущего года сообщалось, что в сфере ответственности того же NSS могут оказаться также разнообразные вопросы, связанные с распространением эпидемий.
Отметим, что само создание NSS в Секретариате правительства, которое состоялось в конце декабря 2013 г. (наряду с проведением тогда же ряда других схожих организационных мероприятий), представляло собой качественно новый этап в процессе усиления роли кабинета министров в обеспечении безопасности и обороны страны. Что стало этапным событием и в политической карьере С. Абэ, годом ранее возглавившего Либерально-демократическую партию, триумфально победившую на состоявшихся тогда парламентских выборах.
Не меньшего внимания заслуживает намерение создать Космическое командование (Space Domain Mission Unit) в составе ВВС “Сил самообороны Японии”. Последним эвфемизмом до сих пор обозначаются уже вполне полноценные вооружённые силы страны. 18 мая с заявлением на эту тему выступил министр обороны Таро Коно, обозначивший необходимость “выявления угроз японским спутникам” в качестве главной задачи нового Командования. Сомнение в том, что сфера его ответственности ограничится указанной задачей, выразила китайская газета Global Times.
Наконец, нельзя не упомянуть ещё одно примечательное событие. Оно связано c заявлением от 13 мая правительственного Агентства по ядерной безопасности (The Nuclear Regulation Authority) о том, что комплекс по переработке отходов ядерного топлива (ОЯТ) в Рокасё (на северо-востоке острова Хонсю) успешно прошёл все необходимые проверки на устойчивость к природным катаклизмам (землетрясениям, извержениям вулканов и т.д.). Говорилось, что он сможет начать работу в ближайшее время. Сообщалось также, что ежегодная производительность комбината оценивается в 8 тонн плутония, выделяемого из ОЯТ.
В связи с последним необходимо сделать два замечания. Во-первых, комбинат в Рокассё ещё два десятилетия назад рассматривался в качестве ключевого звена стратегии обеспечения (относительной) независимости от внешних рынков энергоносителей, поскольку выделяемый из ОЯТ плутоний должен повторно использоваться в АЭС в виде так называемого MIX-топлива (то есть в смеси с другими компонентами).
Однако плутоний, как известно, используется и в “оружейных” целях. В бомбе, сброшенной 9 августа на Нагасаки, содержалось менее 10-и кг плутония. Сопоставление этой цифры с будущей производительностью комбината в Рокасё (при том что Японией уже накоплено несколько десятков тонн данного вещества) нередко служит поводом для обсуждений темы впечатляющего потенциала страны в области (“быстрого”) налаживания производства ядерного оружия.
Однако японское правительство постоянно подчёркивает неизменность курса на соблюдение принципа “трёх нет” в данной области (не производить, не обладать, не ввозить), принятого в конце 60-х годов прошлого века. Который, впрочем, носит добровольный (то есть не обязывающий) характер.
В заключение несколько ремарок. Оборонный бюджет Японии десятилетиями не превышает 1% ВВП, то есть является одним из самых низких в мире. Преодолевая послевоенный синдром, Япония становится “нормальной” страной, ни чем принципиально не отличающейся от других ведущих мировых держав. Процесс “нормализации” Японии носит всесторонний характер и не сводится к устранению (или дополнению) ст. 9 действующей Конституции. Тем более что главный её “устранитель”, то есть премьер-министр С. Абэ, кажется, временно снимает этот вопрос из числа первоочередных по причине выхода на передний фронт внутриполитической жизни фактора эпидемии коронавируса.
О том, что указанный фактор сохраняет актуальность, влияя на все стороны функционирования государств, свидетельствует пример Индии. Как и в Японии, картина с эпидемией SARS COV-2 до недавнего времени носила здесь вполне благоприятный характер. Настолько, что 12 мая премьер-министр страны Н. Моди, обозначив дальнейшее ослабление ограничений на очередном этапе ЧП (до 31 мая), одновременно объявил о начале давно планировавшегося качественного реформирования национальной экономики. Однако вышедший было на “плато” к середине мая (то есть через две недели после первых послаблений) график прироста числа заболевших коронавирусом (в среднем +3500 в сутки) начал вновь и быстро расти. 17 мая таковых было +5000, а 25 мая уже +7000. Видимо, поэтому министр финансов Н. Ситхараман заявила 23 мая, что выполнение намеченных мер по “стимулированию экономики” будет зависеть от развития ситуации с эпидемией SARS COV-2.
Посмотрим, обойдёт ли Японию “чаша сия”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»