Восстановление отношений Сирии и Турции этим летом благодаря инициативам посредников (России, Ирана и Ирака) стало темой актуальной дипломатии по поиску разрядки на Ближнем Востоке. Естественно, подобная перемена в политике Турции вряд ли могла устроить США. Однако неуступчивая позиция Анкары не удовлетворяет и Сирию. В чём же причина?
США и Турция расходятся и сходятся в сирийском вопросе
«Арабская весна» и последующие трагические события в Сирии, связанные с развязкой гражданской войны и попыткой свержения легитимной власти Башара Асада, во многом стали следствием подрывной ближневосточной политики США. Под видом борьбы с международным терроризмом и защитой этнических меньшинств, Соединённые Штаты аннексировали часть сирийской территории с сосредоточением энергетических (нефтяных) ресурсов и важных транзитных коммуникаций.
В этих целях США используют объективные проблемы курдского населения САР для формирования внутренних прокси-сил и последующего использования курдского фактора для развала территориальной целостности Сирии и создания трёх новых образований (двух арабских и Курдистана). Подобная дипломатия Вашингтона является откровенным проявлением политического принципа «разделяй и властвуй». Именно поэтому Рожава (Западный Курдистан) стал объектом активных военно-политических инициатив США, где сохраняется угроза проведения на подконтрольных американцами территориях курдского референдума по аналогии с Иракским Курдистаном в 2017 г.
В свою очередь Турция, будучи союзником США по блоку НАТО, придерживается фактически тех же намерений в отношении ослабевшей Сирии в плане расширения сферы своего влияния на приграничной с САР территории с использованием формулы «угроза курдского сепаратизма и терроризма». Если американцы сделали в Сирии ставку на курдский фактор против власти Б. Асада, то турки по этой же аналогии используют протурецкие экстремистские силы местных туркоман (туркмен) против якобы курдской угрозы в северных провинциях САР.
Соответственно, США поддерживают и вооружают курдские политические и боевые структуры под крылом Сирийского демократического совета (СДС), а Турция – туркменские и оппозиционные режиму суннитские отряды под вывеской Сирийская национальная армия (СНА). Таким образом северные районы Сирии оказались под оккупацией США и Турции.
Единственно, в чём расходятся позиции Вашингтона и Анкары в Сирии – это курдский вопрос. Для США сирийские курды союзники, а для Турции – противники. Анкара полагает, что если курды получат в той или иной форме независимость или подконтрольную Западом автономию вблизи своих границ, то этот политический процесс станет заразительным для турецких курдов в юго-восточных провинциях Турции и приведёт к негативным последствиям.
Однако и США, и Турция сходятся в Сирии в вопросе не только смены политического режима Башара Асада (во всяком случае так было до недавнего времени), но и по части аннексии богатых нефтью и транзитных территорий САР с использованием межэтнических противоречий (курдских и туркменских) в этой арабской республике.
Инициатива посредников по восстановлению турецко-сирийских отношений
Россия, объективно оценивая ситуацию на Ближнем Востоке, с осени 2015 г. по официальной просьбе легитимных властей Дамаска стала проводить миротворческую операцию в САР и вести непримиримую борьбу с международным терроризмом в регионе. Во многом благодаря налаживанию российско-турецких партнёрских отношений после кризиса в связи с уничтожением Турцией русского бомбардировщика Су-24, Анкара получила возможность осуществить ряд военных операций в северо-западных районах Сирии под лозунгом борьбы с курдским сепаратизмом и аффилированными с РПК боевыми структурами. Турецкие военные и специальные силы во многом опираются на СНА (туркменские и иные оппозиционные к режиму алевита Асада суннитские отряды). В итоге турки получили 30-ти километровую зону безопасности.
Вместе с изменением ситуации на земле Турция присоединилась к Астанинскому переговорному процессу и совместно с Россией и Ираном стала участником обсуждения сирийского вопроса. Однако турбулентные процессы на Ближнем Востоке, вызванные арабо-израильским военным конфликтом, и угроза расширения военной эскалации в регионе из-за позиции правительства Б. Нетаньяху при поддержке США и Великобритании, так или иначе, обозначают задачу снижения градуса напряжённости в сирийском кризисе. Одним из таких проблемных вопросов остаётся тема восстановления турецко-сирийских отношений.
До лета 2023 г. президент Реджеп Эрдоган был занят своей предвыборной кампанией и по понятным причинам не мог отвлекаться на другие темы. Сложная победа Эрдогана, где США оказывали негативное воздействие, и сохраняющийся острый социально-экономический кризис в Турции, вызванный не только ошибками финансового блока турецких властей и разрушительной силой землетрясения на юго-востоке страны, но и в немалой степени огромным потоком сирийских беженцев (3,7 млн чел., на содержание которых ежегодно турецкий бюджет тратит 40 млрд долл.), актуализируют в региональной повестке вопрос снижения напряжённости и восстановления турецко-сирийских отношений.
Россия и Иран, а чуть позже Ирак стали главными посредниками турецко-сирийского примирения. Подобная инициатива, а главное положительная динамика крайне не удовлетворяет интересы США, которые не желают терять инициативу в ближневосточной дипломатии и ревностно подходят к усилению позиций России в регионе.
Реджеп Эрдоган изначально допускал позитивный настрой на факт восстановления отношений с Сирией и непосредственно с режимом Башара Асада с напоминанием в публичной сфере бывшие дружеские связи между двумя лидерами. Анкара вроде согласилась с «дорожной картой» подобного примирения, изначально предложенную Москвой. Турция достаточно предметно понимает важность подобного решения в контексте экономики и геополитики. Это позволит сберечь значительные финансы и развивать собственную экономику. А турецко-сирийское примирение в условиях сохраняющегося арабо-израильского конфликта могло бы поднять региональную значимость самой Турции.
Однако позитивная реакция президента Р. Эрдогана на факт примирения с Б. Асадом и его согласие на переговоры в Багдаде с участием российской стороны были парированы его ключевыми министрами – главами МИД и Минобороны (Хаканом Фиданом и Яшаром Гюлером). В частности, Турция устами своих министров обозначила перед Сирией главным условием восстановления отношений согласие на сохранение за Анкарой контроля занятых (оккупированных) территорий в северных районах САР. Асад, мол, учитывая угрозу курдского сепаратизма, должен признать реалии на земле и сложившиеся объективные перемены, гарантирующие на данный момент безопасность границ Турции.
Какова же позиция Сирии?
Очевидно, что официальный Дамаск, следуя искренним просьбам и рекомендациям основных посредников (России и Ирана), изначально одобрил инициативу восстановления отношений с Турцией. Асад, видимо, не мог отрицать факт личной дружбы в прошлом с Эрдоганом. Стороны согласились начать переговоры в Багдаде. Спустя же время Сирия оценила позицию Турции не столько согласием на примирение, а сколько имитацией восстановления двусторонних отношений.
В частности, 25 августа президент САР Башар Асад во время выступления перед новым созывом парламента заявил об отсутствии прогресса в сирийско-турецком примирении. Сирийское агентство SANA отмечает, что Асад изложил позицию Дамаска по вопросу примирения с Анкарой следующим образом: «Мы не оккупировали территорию соседней страны, чтобы уйти, и мы не поддерживали терроризм, чтобы прекратить поддержку, и решение состоит в том, чтобы признаться во всём и определить проблемы. Как мы можем решить проблему, реальных причин которой мы не видим, а восстановление отношений требует сначала устранения причин, которые привели к их разрушению, и мы не откажемся ни от одного из наших прав».
Иными словами, Асад напоминает Эрдогану и остальному миру, что Сирия не нарушала нормы международного права, не оккупировала территорию соседней страны, не поддерживала терроризм (ни курдский, ни прочий), но требует восстановления своего суверенитета. В противном случае каждый агрессор может под собственным обоснованием борьбы с терроризмом войти на часть чужой территории и оккупировать её, а после заявить «смирись, ибо изменилась реальность на земле».
«Сирия, – говорит Б. Асад, – постоянно подчеркивала необходимость ухода Турции с оккупированных ею территорий и прекращения поддержки терроризма. Сейчас наступает этап формирования основ и принципов, потому что его успех – это то, что определяет успех в дальнейшем, и заявления турецких официальных лиц необоснованны, наш критерий – суверенитет».
Сирия положительно оценивает искренность дипломатической инициативы посредников (России, Ирана и Ирака) для примирения с Турцией, но не отмечает положительной динамики. Очевидно, подобная реакция Асада могла быть согласована и с Москвой, которая, видимо, не зря предупредила Анкару не увлекаться западными инициативами.
Иными словами, если Турция продолжит поддерживать те же США и Европу в украинском кризисе по части поставки вооружений киевскому режиму и отрицанию реальности территориальных перемен на земле, то с какой радости в сирийском случае Россия будет придерживаться других подходов в нарушении норм международного права? В этом мире всё взаимосвязано.
Однако заявление Б. Асада вовсе не означает, что багдадские переговоры завершились не начавшись. Просто стороны определили матрицу своих подходов к этим переговорам.
Александр Сваранц, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
