Давно обозначившийся процесс возвращения Японии (после сокрушительного поражения во Второй мировой войны) за стол “Большой мировой игры” в качестве одного из основных участников, проявляется, в частности, и во всё более заметной активизации Токио в Африке. Чему иллюстрацией служит факт турне по разным странам континента трёх членов правительства страны во главе с премьер-министром, последовательно случившихся с мая до середины августа с. г., то есть всего лишь за трёхмесячный отрезок времени.
Причём, речь идёт именно об “активизации”, поскольку разнообразная заинтересованность Японии в делах данного континента отмечалась, задолго до нынешней “африканской лихорадки”, охватившей всех без исключения ведущих мировых игроков. Указанный тренд во внешней политике Токио начал обозначаться практически сразу, как только возникла перспектива очередной актуализации уходящих в историю (как недавнюю, так и достаточно удалённую) проблем в отношениях с Китаем. Который, в свою очередь, именно на Африканском континенте достиг особо заметных успехов в процессе реализации глобального проекта Belt and Road Initiative.
В сложном комплексе проблем, сопровождающих развитие японо-китайских отношений, в последнее время особую актуальность приобретает та, которая в СМИ уже получила определение “минеральная”. Отметим, что борьба между ведущими (на тот или иной конкретный исторический момент) державами за источники разного рода “минералов” является одним из главных её мотивов в течение по крайней мере двух последних веков, то есть с начала “промышленной революции”.
Сегодня же особую актуальность приобретает гарантированный доступ к тем из “минералов”, которые обозначаются термином “редкоземельные металлы”. Почти абсолютным монополистом по их поставкам на мировые рынки до сих пор является как раз Китай. Который, естественно, использует этот фактор в ответ на предпринимаемые геополитическими оппонентами разного рода акты давления на его “больные мозоли”.
Инициаторам (в Вашингтоне, Токио и Брюсселе) стратегии “снижения рисков” (de-risking) в международной “цепочке поставок”, обеспечивающей производство полуфабрикатов в сфере передовых IT-технологий, следовало бы ожидать неких ответных мер на попытки исключения КНР из указанных “цепочек”. Такой ответной (вновь подчеркнём это) мерой стало введённое Пекином в июле ограничение на экспорт германия и галлия, то есть двух РЗМ, являющихся базой в производстве современных полупроводников.
После чего в Японии обнаружили, что участвующие в указанном производственном процессе компании располагают лишь полугодовым запасом галлия. В связи с чем министр экономики страны Я. Нисимура высказался в том плане, что не ожидает каких-либо немедленных последствий, но его ведомство “будет внимательно следить за ситуацией”.
При том что ни он сам, ни возглавляемое министерство не имеют права пассивно наблюдать за тем, как упомянутые запасы будут истощаться, и просто обязаны заниматься поиском альтернативных источников их пополнения. Чем (помимо прочего) Я. Нисимура и озаботился во время недельной поездки по ряду стран Африки.
Данная поездка стала третьей из упомянутых выше, а первую в период 30 апреля-4 мая совершил сам премьер-министр Ф. Кисида. В ходе этого турне он последовательно посетил Египет, Гану, Кению и Мозамбик. Целевая установка данной поездки не могла, конечно, ограничиться “грубой материей” и включала в себя широкий круг аспектов, в сумме определяемых каучуковым термином “политика”.
В частности, в целеполагании данного турне Ф. Кисиды отмечается заметное присутствие фактора обостряющейся борьбы с КНР и РФ “обобщённого Запада” (в качестве важной компоненты которого позиционирует сама себя нынешняя Япония) за влияние на так называемый “Глобальный Юг” вообще и на его “африканскую компоненту”, в особенности. В разговоре с коллегами стран посещения японский премьер использовал разные нехорошие слова, призванные изобразить геополитических оппонентов в негативных тонах. Применительно к России говорилось о “неспровоцированной агрессии против Украины”, к осуждению которой гость всячески призывал присоединиться своих собеседников.
Комментаторы одной из ведущих японских газет Yomiuri Shimbun, отмечая “выявившиеся разногласия по нескольким ключевым международным вопросам”, указывают, что неудача гостя постигла прежде всего в попытках перетянуть (в целом вполне гостеприимных) хозяев на свою сторону прежде всего в оценках конфликта на Украине. По той очевидной причине, что “многие африканские страны исторически поддерживают тесные связи с Китаем и Россией”.
Но, как говорится, отрицательный результат в некотором мероприятии– это тоже результат, заслуживающий не меньшего внимания, чем положительный. Тем более, что в ходе данной поездки Ф. Кисида в определённой мере выполнял роль “спецпосланника” G7, призванного прозондировать настроения в упомянутой крайне важной части “Глобального Юга”. В ходе состоявшегося через две недели в Хиросиме очередного саммита G7 премьер-министр Японии, видимо, изложил впечатления об указанных настроениях. Сама же обобщённая тема “Глобального Юга” вместе с “вызовами, исходящими от Китая и России”, оказалась в фокусе внимания участников мероприятия в Хиросиме.
Примечательной представляется встреча Ф. Кисиды с Генеральным секретарём Лиги арабских государств А.А. аль-Гейтом, состоявшаяся 30 апреля в Каире, то есть столице первой страны посещения в ходе данного турне. В самом факте этой встречи (как, впрочем, и с президентом Египта А.-Ф. Ас-Сиси) видится возрастающее внимание, которое руководство Японии уделяет всей цепочке стран и регионов, которая связывает её с Африкой. При том что состоящий в основном из арабских стран регион Большого Ближнего Востока, являясь одним из звеньев указанной цепочки, важен для Японии и сам по себе. По понятным причинам, которые недавно обсуждались в НВО в связи с последовавшим через два с половиной месяца турне того же Ф. Кисиды по странам Персидского залива.
“Политическую” часть активизации Японии как в Африке, так и в ряде стран, составляющих упомянутую выше “цепочку”, продолжил министр иностранных дел Ё. Хаяси, который в период с 27 июля по 4 августа последовательно посетил Индию, Шри-Ланку, Мальдивы, Южно-Африканскую Республику, Уганду и Эфиопию. И хотя по разным причинам интерес представляют все указанные пункты остановок руководителя МИД Японии, обратим внимание на два из них, каковыми стали Индия и ЮАР.
Сам факт остановки Й. Хаяси в Нью-Дели, а также содержание выступлений его самого и индийского коллеги С. Джайшанкара на состоявшемся здесь двустороннем Форуме полностью вписывается в одну из самых значимых тенденций развития ситуации в Индо-Тихоокеанском регионе, которая обусловлена укреплением всесторонних отношений между Индией и Японией.
Что же касается ЮАР, то это экономически самая развитая из всех стран Африки и единственная из них входит в объединение G20, а также в пятёрку членов БРИКС. В обеих этих конфигурациях (и на мировой политической арене вообще) ЮАР претендует на своего рода представительство того самого “Глобального Юга”, постепенно замещая в данной роли Индию.
В том числе поэтому в борьбе за влияние на “Глобальный Юг” именно ЮАР уделяют особое внимание все ведущие мировые игроки, включая Японию. А также потому, что касательно той самой “минеральной” компоненты указанной борьбы гостю из Японии, что называется, весьма было о чём поговорить в ЮАР. Как с коллегой Н. Пандор, так и представителями бизнеса страны.
И всё же, повторим, обеспечение разного рода “минералами” входит в круг непосредственных обязанностей другого члена правительства Японии, а именно уже упоминавшегося министра экономики Я. Нисимуры. Который, не повторяя маршруты премьер-министра и руководителя МИД, отправился 6 августа (то есть всего лишь через три дня после возвращения домой второго) в недельное турне по Африке с посещением Намибии, Анголы, Демократической Республику Конго, Замбии и Мадагаскара. С коллегами из всех этих стран были заключены те или иные двусторонние документы, основным содержанием которых оказалось расширение присутствия японских компаний в сфере разработки полезных ископаемых, которыми (повторим, весьма) богат Африканский континент в целом.
В Совместном заявлении, заключённом в Замбии говорится, что особое внимание будет уделено добыче меди, никеля и кобальта. Стороны договорились об использовании японского спутника дистанционного зондирования в целях детального изучения уже обнаруженных и поиска на территории Замбии новых источников полезных ископаемых.
Что касается обозначенных в данном документе политических установок развития двустороннего сотрудничества, то примечательным представляется следующий пассаж: “Обеспечение безопасного функционирования цепочек поставок критически важных минералов, особенно используемых в энергетике переходного периода, с тем чтобы исключить серьёзную зависимость от некоторой страны”. Как будто списано из последних документов G7 и ЕС, в которых разъясняется, что же означает термин de-risking применительно к нынешнему этапу отношений с КНР.
Впрочем, никак иначе и быть не могло, поскольку речь здесь шла о приобретающей возрастающую значимость “африканской компоненте” внешней политики страны, которая, повторим, сама является неотъемлемым элементом той же конфигурации G7 и развивает разнообразные отношения с ЕС.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
