Процесс вступления Турции в ЕС стал свидетельством 60-летней процедуры движения с неизвестным итогом. Власти Турции в лице президента Р. Эрдогана до недавнего времени подвергали публичной критике ту же политику Брюсселя за столь несправедливое отношение к турецкому обществу и государству, унижения длиною более полувека держать Турцию в статусе безнадежного кандидата.
Как известно, с 1963 г. Турция стала ассоциированным членом Европейского сообщества, а с 1987 г. – кандидатом на членство в Европейский союз. Нельзя сказать, что реальное состояние социальных свобод и демократических прав в Турции соответствует принятым нормам в странах ЕС. Соответственно, и уровень экономического развития турецкого государства достаточно отстает от достижений развитых стран европейского континента.
Вместе с тем, Турция со второй половины ХХ в. сделала прогрессивный шаг в сторону формирования демократического общества и либеральной рыночной экономики по лекалам того же Запада. Важно здесь иметь в виду, что стартовые возможности Турции в отличие от европейских стран в сторону демократии и рынка значительно отличались с учетом развала только в 1923 г. Османской империи и монархической деспотии, традиционного подавления социальных свобод со стороны власти султана и исламской религии, феодальных пережитков экономического развития. Переходным же этапом от имперской тирании к демократии в Турции стала авторитарная однопартийная система правления Ататюрка – основателя Турецкой Республики.
Однако в середине ХХ в. Турция приняла очередные условия Запада по изменению политической системы власти. В частности, Турция с 1950 г. перешла от однопартийной к многопартийной системе выборов, в стране появилась сменяемость власти, турецкий парламент прошел немалый путь к формированию конкурентности власти и оппозиции. В сочетании же с нормами исламской морали турецкая демократия получила новые формы уважения прав граждан и их выбор.
Немалый рывок Турция совершила и в своем экономическом развитии, трансформировав экономику от вечного просителя внешней финансовой помощи и поставщика гастерарбайтеров на рынки той же Европы (например, Германии, Австрии, Бельгии, Нидерландов, Швейцарии и т.д.) в развитие собственного промышленного производства (особенно таких отраслей, как легкая, аграрная, химическая, транспортная и военная промышленность, машиностроение, энергетика) и рынка услуг (включая туризм и банковский сектор).
Учитывая, что ЕС после распада СССР и социалистического содружества на рубеже веков принял в свои ряды практически все страны Восточной Европы и Балтии, можно утверждать об очевидной и политически мотивированной несправедливости в отношении «вечного кандидата» Турции. В частности, Турция по многим параметрам своего экономического и политического развития к тому времени опережала страны бывшего социалистического лагеря (не говоря уже о членстве Турции в НАТО с февраля 1952 г.).
В числе контраргументов по принятию Турции в состав ЕС европейские политики и чиновники, как правило, называют дежурные причины: не соответствие уровня демократии, соблюдения прав и свобод граждан, экономические проблемы, рост экстремизма и ксенофобии, несовершенство национального законодательства по нормам ЕС. Вместе с этим, европейцы традиционно опасаются турецкой пассионарности, исламизма и радикализма. Германия, где проживает самая многочисленная турецкая диаспора в Европе (более 5 млн чел.), особо чувствительна к теме цивилиазционных различий турок и немцев.
Следует признать, что политика мультикультурализма развитых демократических стран ЕС с ростом конфликтных ситуаций в странах Азии и Африки, сопровождающихся массовыми миграциями мусульманского населения в Европу, вступила в состояние глубокого кризиса. Немалое противоречие между ЕС и Турцией вызывает и европейская политика поддержания так называемого сообщества ЛГБТ, что в преимущественно консервативном турецком обществе с традиционными ценностями семьи и религии ислама вызывает отвращение.
Тем не менее, интерес Турции к членству в ЕС мотивируется не столько демократическими ценностями европейцев, сколько экономическими и научно-образовательными (технологическими) достижениями Старого Света. В немалой степени современные технологические достижения турецкой экономики стали следствием активного турецко-европейского партнерства и ассоциации с ЕС.
Попытки Турции и в начальный период правления Реджепа Эрдогана несколько ускорить темпы принятия ее в ЕС, как известно, не увенчались успехом. В ответ на подобное игнорирование интересов Турции, Анкара стала демонстрировать новую политику с ориентиром на Восток. Фактически Эрдоган и инициировал доктрину неоосманизма и превращения Турции в надрегиональную державу с доминированием в бывших частях Османской империи и новообразованных странах тюркского мира на постсоветском пространстве.
В союзе с Британией и США постепенно Турция, в силу выгодного экономико-географического положения, превратилась в важнейшую транзитную зону на пути, прежде всего, энергетических товаров (нефти и газа) из того же каспийского бассейна (пока Азербайджана, а в перспективе Казахстана и Туркменистана) в европейский рынок. Эрдоган стал формировать международные общетюркские институты от Тюркского Содружества до Организации тюркских государств, что преследует весьма прагматичные экономические и политические цели. В частности, позволяет повысить статус Турции на международной арене; превратить ее в ведущий хаб на пути в ЕС; получить возможность оказывать в перспективе выгодное воздействие на Европу; создать новый экономический рынок с охватом стран Южного Кавказа, Центральной Азии и Пакистана (более 375 млн чел.).
Естественно, трагедия разрушительного февральского землетрясения в юго-восточных регионах Турции в 2023 г. создала чрезвычайно кризисную ситуацию, что наряду с обвалом турецкой лиры и растущей инфляцией требует от властей поиска новых возможностей стабилизации экономического положения в стране. Учитывая гибкость турецкой дипломатии, а также принимая во внимания российско-украинский военно-политический кризис, который привел к фактическому разрыву отношений между Россией и Западом, Турция сегодня пытается поднять свою роль в судьбе того же энергетического транзита в страны ЕС.
Эрдоган в этих же целях стал частично эксплуатировать тему членства Финляндии и Швеции в НАТО. Курдский вопрос стал лишь поводом на пути Хельсинки и Стокгольма в Североатлантический альянс, ибо в реальности проблема курдов решается не в европейских столицах, а только и только в Анкаре. Эрдоган в качестве условий расширения НАТО (в том числе той же Швеции) уже озвучил свое требование об ускорении приема Турции в ЕС и предоставлении туркам выгодных финансовых кредитов.
В Вильнюсе шведы не отказали туркам поддержать их стремление в ЕС. Однако этот вовсе не означает, что в Брюсселе Реджепу Эрдогану ответит оперативной взаимностью тот же Шарль Мишель. Пока Эрдоган взял тайм-аут по натовской судьбе Швеции до завершения парламентских каникул в октябре с.г. Какие каникулы для себя обозначат европейцы по членству Турции в ЕС – покажет время. У нас пока что складывается такое впечатление, что европейцы по турецкому вопросу с каникул и не возвращаются…
Однако в мировой прессе после саммита НАТО в Вильнюсе в последнее время стали появляться частые упоминания европейских официальных лиц и экспертов о невозможности скорого вступления Турции в состав ЕС (мол, процесс членства в НАТО и ЕС это разные вещи).
Так, официальный представитель внешнеполитической службы ЕС Петер Стано заявил, что Евросоюз не сможет принять Турцию до конца 2024 г., поскольку для процесса вступления в ЕС требуются годы, а не часы. Иными словами, Брюссель не желает принимать ультимативных условий Анкары. Однако что понимать под заявлением того же П. Стано по сроку «до конца 2024 г.»? А что будет в 2025 г. по данному вопросу (ведь Эрдоган еще до 2028 г. останется президентом Турции)?
Пока же ЕС не готов даже предоставить Турции безвизовый режим, ибо критерии либерализации визового режима требуют от кандидата уважения прав человека и политические свободы, чего, по мнению того же Стано, в Турции сегодня недостаточно.
В числе новых претензий к Турции на пути в ЕС, как ни странно (с точки зрения оперативной инициативы), Комитет по международным делам Европарламента призвал Турцию признать геноцид армян. Хотя Европарламент и ранее положительно рассматривал данный вопрос о признании трагедии геноцида армян в Османской империи в годы Первой мировой войны (начиная с 1987 г.), однако в прошлом инициатива исходила от армянских организаций. В данном же случае подобная оперативность официальных институтов ЕС свидетельствует не столько об их заинтересованности в разрешении армяно-турецких исторических противоречий, сколько о желании использовать в очередной раз армянский вопрос для удовлетворения своих интересов против Турции.
Вместе с тем, выдвигая подобное требование в Вильнюсе (членство в ЕС в обмен на членство в НАТО) Реджеп Эрдоган сослался, что данное предложение он уже обозначил перед президентом США Джозефом Байденом. Иными словами, судьбу ЕС решает не Европа, а их хозяин в лице США. Соответственно, от позиции Вашингтона и ее ценных указаний в сторону «за» или «против», будет зависеть «решение» Брюсселя и судьба евроинтеграции Турции – станет ли она достижением прагматизма Эрдогана, либо останется несбыточной мечтой турецкого романтизма.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
