С 20 по 22 августа с. г. в Пекине прошло примечательное мероприятие, в котором участвовали министры иностранных дел КНР (Ван И), Японии (Таро Коно) и Республики Корея (Южной Кореи – Кан Ген Хва). Переговоры проводились как в двусторонних, так и трёхстороннем форматах.
Указанные мероприятия представляли собой очередную попытку вдохнуть жизнь в проект всестороннего (но главным образом в сфере экономики) сотрудничества между тремя ведущими странами региона Восточной Азии. Об этом проекте говорится со второй половины 90-х годов и в 1999 г. состоялась первая встреча министерского уровня. Спустя ровно 20 лет в Пекине она была проведена в седьмой раз.
За это время неоднократно наблюдалось изменение ситуаций в каждой из сторон треугольника “КНР-Япония-РК”. Единственное, что оставалось неизменным – отсутствие каких-либо признаков жизни в треугольнике в целом. Сразу отметим, что в этом плане последняя встреча в Пекине также не вышла за рамки очередных заявлений о намерении “продолжить работу”.
Между тем ещё в конце прошлого десятилетия экспертами был сделан вывод о перспективности трёхсторонней “Зоны свободной торговли” и необходимости перехода к этапу её практического формирования.
Отметим, что к середине текущего десятилетия суммарный ВВП КНР, Японии и РК превышал 20% от мирового и 70% от регионального (Восточноазиатского). То есть потенциальная значимость создания такой ЗСТ оказалась бы не меньшей, чем от вступившего в начале текущего года в силу “партнёрского” соглашения CPTPP, включающего в себя (пока) 11 стран Азии, Северной и Южной Америк.
Кстати, негласным лидером CPTPP является Япония, которая (также как КНР и РК) является участницей ряда других ЗСТ, например, с ЕС. Функционирование разнообразных, нередко “пересекающихся” ЗСТ вообще является одной из важнейших особенностей современного мирового экономического организма. Эта особенность прямо противоречит тенденции к “протекционизму”, запущенной нынешней американской администрацией. Собственно, борьба двух этих трендов является одной из главных составляющих нынешнего этапа “Большой мировой политики (игры)”.
Что касается планов по формированию упоминавшейся выше трёхсторонней ЗСТ, то их реализации помешали текущие политические неурядицы, которые в некоторых “парных” отношениях указанного треугольника присутствовали всегда, но в особенно острой форме и в самые неподходящие моменты проявляют себя в последние годы.
Так, к осени 2012 г., когда, казалось бы, сложились условия для подписания некоего документа, резко обострились японо-китайские отношения. Поводом для них послужила закупка центральным правительством Японии у некоего частного владельца трёх из пяти необитаемых островов Сенкаку/Дяоюйдао, расположенных в Восточно-Китайском море. По факту они контролируются Токио, но на их владение претендует Пекин.
Дело дошло до противостояния пограничных катеров, а на территории КНР прошли массовые антияпонские акции, едва не вылившиеся в погромы японских учреждений. Впервые обозначилась возможность использования такого специфического “оружия”, как практически монопольное положение КНР на рынке редкоземельных материалов, одного из ключевых элементов современной электронной и IT-индустрии.
После этого ни о каком процессе формирования ЗСТ с участием КНР и Японии речи быть не могло. На несколько лет вообще было заморожено поддержание каких-либо контактов между официальными лицами обеих стран. Такие контакты возобновились лишь с конца 2015 г., но в последующие полтора года дальнейшего развития отношений между КНР и Японией не произошло.
Для его инициирования потребовался толчок глобально-тектонических масштабов. Таким толчком стал процесс радикального переформатирования политико-экономической карты мира, запуск которого совпал с приходом администрации Д. Трампа к руководству главным участником глобальной игры.
В НВО не раз обсуждались мотивы, начавшегося с этого момента, резкого улучшения японо-китайских отношений. Этот крайне важный позитивный тренд получил подтверждение в ходе состоявшейся в конце июня встречи лидеров двух стран на полях последнего саммита G-20, которая прошла в подчёркнуто тёплой обстановке. Спустя два месяца не менее дружественная атмосфера окружала визит в Пекин министра иностранных дел Японии Т. Коно по случаю проведения обсуждаемого трёхстороннего мероприятия.
Во время встречи с китайским коллегой Ван И речь в основном шла о согласовании возглавляемых КНР и Японией конкурирующих проектов, каковыми являются BRI (Belt and Road Initiative) и CPTPP.
Обсуждались также перспективы и намерения сторон относительно давнего амбициозного проекта RCEP (Regional Comprehensive Economic Partnership), участниками которого, наряду с 10-ю странами-членами АСЕАН, являются КНР, Япония, РК, Индия, Австралия и Новая Зеландия. Неплохие шансы запуска RCEP нередко связываются с потерей интереса США к международным интеграционным проектам вообще. По этой причине, полагают оптимисты, главный мировой игрок не должен “мешать” запуску RCEP. Что, отметим, совсем неочевидно. Кроме того, внутри самого RCEP легко просматриваются и другие потенциальные источники возникновения препятствий политического плана.
Что касается перспектив ЗСТ в составе КНР, Японии и РК, то к настоящему времени в этом треугольнике неплохо смотрятся отношения в двух сторонах (“КНР-Япония” и “КНР-РК”), но совсем скверно в третьей – “Япония-РК”. Последнее делает бессмысленными сколько-нибудь предметные разговоры на тему данной ЗСТ и вряд ли она занимала заметное место на обсуждаемой встрече в Пекине.
В последнее время НВО уделяет постоянное внимание различного рода фактуре нынешнего резкого обострения японо-южнокорейских отношений. Которые, впрочем, и ранее (мягко говоря) не отличались теплотой. Общее же представление о сложном политическом явлении нередко можно составить, рассматривая артефакты, запечатлевшие некоторые его моменты.
Едва ли, в частности, нуждалась в комментариях фотография, распространённая весной 2014 г. мировыми новостными агентствами с пресс-конференции лидеров США, Японии и РК в Гааге на полях некоего мероприятия. Под предлогом его проведения президенту США Бараку Обаме (впервые за много лет) удалось усадить за один стол с собой премьер-министра Японии Синдзо Абэ и президента РК Пак Кын Хе. Сделанная в этот момент фотография отобразила “фирменную” улыбку американского президента, с которой резко контрастировали невозмутимо-холодные лица обоих азиатских лидеров.
С вариациями непринципиального плана приведенная картинка с тех пор нередко воспроизводится, когда (опять же, по некоторому случаю) оказываются рядом официальные представители Японии и РК. Последний раз она наблюдалась в начале августа с. г. в Бангкоке, где состоялся очередной Форум АСЕАН министерского уровня. На фотографии, зафиксировавшей момент подготовки коллективной фотосессии, толстяк Майк Помпео, ухватив за рукава пиджаков, подтягивает к себе поближе сухопарых, но, видимо, серьёзно упирающихся коллег из Японии и РК.
Спустя три недели нечто похожее журналисты наблюдали в попытках остановить раскручивание спирали конфликта в японо-южнокорейских отношениях. Между тем сразу по завершении пекинской встречи она развернулась ещё на один виток.
В этих крайне непростых условиях руководству КНР можно только пожелать успеха. Ибо в информационное пространство вбрасываются слухи о том, что уже следующим шагом раскручивания указанной спирали может стать разрыв дипломатических отношений между Японией и РК.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».