В условиях перехода от однополярного мироустройства к многополярной системе международных отношений опыт Германии и Кореи в разрешении конфликтов помогает понять, как изменившийся баланс сил влияет на эффективность мирных инициатив в современных международных конфликтах.
Как в условиях деконструкции однополярного миропорядка и формирования многополярной системы международных отношений можно минимизировать разрушительные последствия пролиферации вооруженных конфликтов? Насколько эффективна ретрансляция исторического опыта мирных инициатив при поиске решений для современных кризисов? Обратимся к двум разным моделям международного постконфликтного кризис-менеджмента: Корейской модели заморозки и Германской модели интеграции.
Германская и корейская модели урегулирования в системе геополитических координат
Анализ исторических моделей разрешения вооруженных конфликтов невозможен без учета глобального геополитического контекста, в котором они зарождаются и развиваются. Конфликты не возникают в вакууме — они представляют собой результат взаимодействия множества факторов, определяющих их характер и динамику. Среди них — степень вовлеченности сторон, территориальный охват, историческая основа противоречий, уровень технологической эскалации и другие переменные. Их совокупное влияние формирует ключевые параметры конфликта, включая интенсивность, цикличность и, что наиболее важно, эффективность той или иной модели мирного урегулирования.
Анализ международных конфликтов с продолжительной историей показывает, что смена глобального геополитического контекста способна радикально трансформировать их динамику. Ярким примером является Афганский кризис: в 1980-е он был прокси-конфликтом между СССР и США в рамках биполярного мироустройства, но спустя десятилетие, после распада Советского Союза, превратился в зону проекции американской силы в однополярном мире.
Корейский и германский кризисы также стали продуктами биполярной системы, но их урегулирование проходило на разных фазах ее эволюции. Геополитический контекст не является статичным — он проходит через четко выраженные этапы трансформации. Если Корейский конфликт был заморожен на пике жесткого противостояния двух конкурирующих полюсов, то объединение Германии произошло уже в условиях системной деформации и дисбаланса биполярной архитектуры. Реализация формулы объединения ГДР и ФРГ в 1990 году была невозможна без фактора ослабления геополитической роли СССР, что де-факто означало смещение глобального баланса сил в пользу одного полюса. В свою очередь, Корейское соглашение о перемирии 1953 года, установившее демилитаризованную зону и режим прекращения огня между Севером и Югом, напротив, оказалось эффективным именно благодаря стабильности биполярного мироустройства и равновесию между внешними гарантирующими силами.
Таким образом, глобальный геополитический контекст позволяет ответить на ключевой вопрос о возможности консенсуса между внешними акторами, влияющими на исход урегулирования. В затяжных военных конфликтах, когда отсутствует явное военное превосходство одной из сторон, ситуация, при которой продолжение или эскалация конфликта становятся игрой с нулевой суммой для вовлеченных внешних сил, делает механизм заморозки наиболее вероятным сценарием. Ключевым фактором в этом случае становится наличие паритета сил между внешними сторонами, что обеспечивает сохранение статус-кво.
У этой модели есть как преимущества, так и недостатки. В краткосрочной перспективе она позволяет предотвратить дальнейшую эскалацию, стабилизировать зону конфронтации и минимизировать риски прямого столкновения внешних акторов. Однако в долгосрочной перспективе при нарушении паритета внешних сил хрупкий баланс, основанный на отсутствии устойчивого политического урегулирования, превращается в бомбу замедленного действия, создавая постоянную угрозу возобновления конфликта.
Германская модель интеграции, напротив, привела к долгосрочному и устойчивому урегулированию. Здесь важно учитывать три ключевых различия между ней и корейской моделью. Во-первых, степень милитаризации конфликта: в Корее она была несопоставимо выше. Во-вторых, наличие внутреннего консенсуса, основанного на сильных центростремительных тенденциях в обеих частях Германии. В-третьих, в отличие от корейского конфликта, где ключевую роль играл баланс внешних полюсов, германская модель не могла бы реализоваться без системного перераспределения влияния в пользу одного из них.
На закате Восточного блока жители ГДР массово выражали стремление к интеграции с Западом, видя в этом путь к экономическому и политическому процветанию. Однако без ослабления геополитического потенциала СССР и, как следствие, перехода к однополярному миру, проект германской интеграции оставался бы нереализуемым. Он зависел от системы баланса сил между США и Советским Союзом. В конечном счёте, несмотря на успешность с точки зрения долгосрочного политического урегулирования, однополярный миропорядок обусловил стратегическую зависимость объединённой Германии от США и НАТО, ограничив её самостоятельность во внешней политике и закрепив её роль в системе западного гегемонизма.
Германская и корейская модели в многополярном мире
Насколько сегодня применимы германская и корейская модели урегулирования конфликтов в условиях трансформации системы международных отношений? Современный геополитический контекст формируется под влиянием кризиса однополярного миропорядка и перехода к многополярности — системе, в которой баланс сил перестает быть строго бинарным, а конкуренция разворачивается сразу между несколькими глобальными и региональными центрами влияния.
В теории международных отношений модель анализа мировых систем, разработанная историком Персивалем Тейлором, предлагает одну из ключевых концепций для понимания эволюции миропорядков. Согласно его теории, доминирование гегемона в униполярной системе создает периоды относительной стабильности, однако переход к новой архитектуре неизбежно сопровождается фазой турбулентности. Эти переходные периоды запускаются кризисными событиями — войнами, экономическими потрясениями, пандемиями, — которые становятся катализаторами перераспределения глобального баланса сил. В данный момент международная система находится в точке бифуркации: прежняя униполярная модель утратила свою релевантность, но новая многополярная структура еще не стабилизировалась.
Исходя из этого, рост числа международных вооруженных конфликтов — закономерный процесс, характерный для переходных периодов. Один из ведущих теоретиков политического реализма, Джон Миршаймер, указывает на неизбежность высокой конфликтности в подобных фазах трансформации миропорядка. В условиях пост-униполярного мира новые центры силы находятся в состоянии постоянной конкуренции, стремясь расширить сферы влияния и зоны безопасности. Если в биполярной системе конфликты, как правило, оставались в границах противостояния двух сверхдержав, то многополярность создает условия для более сложной многослойной конкуренции, увеличивая число потенциальных очагов нестабильности.
Таким образом, анализ актуального геополитического контекста позволяет ответить на ключевой вопрос, определяющий релевантность применения германского и корейского опыта урегулирования: какую роль играет баланс сил в современных конфликтах? В многополярном мире баланс сил более фрагментирован и динамичен по сравнению с биполярной эпохой. Процессы его смещения в пользу одного актора или коалиции вынуждают другие полюса постоянно реагировать на возникающие вызовы, что часто ведет к эскалации. Следовательно, в ситуации, когда ни одна из сторон не способна обеспечить стратегическое доминирование в нескольких направлениях одновременно, корейская модель заморозки конфликта становится более жизнеспособной, чем германская модель интеграции.
Чтобы оценить, насколько современные конфликты коррелируют с рассмотренными моделями урегулирования, рассмотрим два наиболее значимых кейса многополярного мира — сирийский и украинский. Сирийский конфликт, начавшийся в 2011 году, до поворотных событий декабря 2024 года на протяжении нескольких лет находился в состоянии ограниченной управляемой заморозки. Это было обусловлено высокой степенью фрагментации как внутренних, так и внешних акторов, где в условиях динамичного и интенсивного военного противостояния ни одна из сторон не смогла достичь всеобъемлющего доминирования и установления полного стратегического контроля. Украинский конфликт, находящийся в активной военной фазе, на сегодняшний день при сохранении существующих переменных демонстрирует высокий уровень вероятности трансформации в новый кейс замороженного конфликта.
Таким образом, несмотря на эмпирическую релевантность корейской модели заморозки в многополярной системе международных отношений, непредсказуемая динамика, уникальная матрица баланса сил и принципы консенсуса этой системы не позволяют утверждать о ее универсальной эффективности. Современный многополярный порядок демонстрирует адаптацию отдельных элементов корейской модели, что подтверждает ее частичную применимость, но не универсальность. Высокая степень неопределенности и конкуренции в глобальном геополитическом контексте создает запрос на модернизацию традиционных моделей разрешения конфликтов в соответствии с реалиями XXI века. В стремительно меняющемся мире многополярности, где правила игры переформатируются на наших глазах, готовых формул прошлого века уже недостаточно.
Рамиз Ходжатов — политолог, международный обозреватель, эксперт в области геополитики, международной безопасности и российско-германских отношений
