Турция планирует масштабную наземную операцию на севере Ирака с целью ликвидации Рабочей партии Курдистана (РПК) в Ираке, которую она считает террористической организацией. По данным издания Hürriyet, имеющего тесные связи с турецким правительством, операция запланирована на лето этого года и пройдет при поддержке спецслужб Багдада и Эрбиля, которые также примут меры против деятельности РПК в Сулеймании и Синджаре.
Цель операции – полностью перекрыть турецко-иракскую границу и окружить боевиков РПК в этом районе. Раннее уже была достигнута договоренность между центральным правительством Ирака и местной администрацией в Эрбиле (во главе которой стоит семья Барзани) об укреплении турецких баз на севере Ирака, ликвидации позиций РПК в районе «Аль-махлаб–Аль-кабль» (турецкая операция «Коготь–замок») путем наземных операций при поддержке с воздуха, а также о полном закрытии 378-километровой турецко-иракской границы с коридором глубиной 30-40 км от района Сулеймании через Синджар и до границы с Сирией. Турция также хочет расширить этот коридор в Сирию, но пока не было предпринято конкретных шагов для реализации этого плана.
Подготовка к операции идет полным ходом и многочисленные встречи турецких и иракских официальных лиц проходят не только в Багдаде, но и в Иракском Курдистане. В то же время идут переговоры по Сирии, где также действуют курдские «Отряды народной защиты» (YPG), которые в Турции считаются продолжением запрещенной РПК. Запланированная летняя операция, по сути, станет продолжением турецкой операции «Аль-махлаб – Аль-кабль», которая продолжается с апреля 2022 года. В ходе подготовки к крупной наземной операции на севере Ирака также учитывается вопрос Сирийского Курдистана. Во время визита министра иностранных дел Турции Хакана Фидана и главы Национальной разведывательной организации Ибрагима Калина в Вашингтон планируемые турецкие военные операции в Ираке и Сирии были одной из главных тем для обсуждения.
В ходе своей недавней поездки в Багдад 13 марта министр обороны Турции Яшар Гюлер рассказал о планах будущего сотрудничества с Ираком и отметил признание Ираком РПК террористической организацией (впервые) и запрет этой организации в стране: “когда мы приехали в Багдад, иракское правительство как запретило ее, так и впервые признало, что она является террористической организацией. После этого у нас будет совместная работа. Мы создадим совместный оперативный центр». Что касается создания совместного оперативного центра, то переговоры на этот счет шли два года назад, но никаких практических шагов предпринято не было, и сейчас этот вопрос вновь вернулся на повестку дня. Ожидается, что визит Эрдогана в Ирак в апреле прояснит детали операции.
Турция стремится укрепить отношения с Багдадом и Эрбилем
В связи с усилением активности РПК, особенно в декабре-январе, в последние месяцы активизировались турецко-иракские контакты в сфере безопасности и сотрудничества по борьбе с РПК. В рамках операции «Аль-махлаб–Аль-кабль» турецкие войска уже вынудили боевиков РПК переселиться на юг от гор Кандиль в такие города, как Асус, Мосул, Киркук и другие. Турция уже давно настаивает на более жесткой реакции в отношение иракских курдов со стороны правительства Ирака, однако Ирак неоднократно критиковал турецкую военную деятельность внутри Ирака, поскольку она нарушает суверенитет страны. Углубляются и отношения в целом, и на повестке дня стоят вопросы водных ресурсов, развития, энергетики и инфраструктурных проектов.
Предстоящая турецкая операция по очистке Северного Ирака от РПК также имеет большое значение для планируемого торгового маршрута «Шелковый путь Ирака» из Басры (Порт Аль-Фау станет крупнейшим портом на Ближнем Востоке с 90 причалами) через Багдад, Мосул и далее в Турцию через Овакой, а затем в Европу, что является частью двустороннего турецко-иракского проекта «Дорога развития» (‘Development Road Project’). Эффективность этого потенциального проекта зависит от бесперебойной работы маршрута через Иракский Курдистан, особенно безопасности планируемой железной дороги, которая будет проходить через значительную часть Ирака. Ожидается, что будет построено 1200 километров железных и шоссейных дорог от порта Аль-Фау, и именно поэтому устранение угроз со стороны РПК должно быть предпринято в первую очередь в качестве первого шага к реализации этого проекта, который подробно обсуждался во время саммита G20 в Нью-Дели в сентябре прошлого года. «Шелковый путь Ирака» сократил бы время транспортировки между Азией и Европой по сравнению с нынешними маршрутами и стал бы альтернативой Суэцкому каналу. Наряду с Турцией инвесторами также являются ОАЭ и Катар.
Ожидаемый визит Эрдогана в Ирак в апреле также может помочь в решении нефтяного спора, который отрицательно повлиял на турецко-иракские отношения. В 2014 году Иракский Курдистан начал экспорт нефти в Турцию без согласия Багдада, что вызвало острую критику со стороны федерального правительства и испортило двусторонние отношения. В марте прошлого года Международная торговая палата признала экспорт нефти незаконным и постановила, что он должен контролироваться Багдадом, после чего Турция прекратила его импорт. Турция должна была передать Багдаду 1,5 млрд долларов США в качестве компенсации за незаконный импорт иракской нефти в период 2014-2018 годов, однако Анкара не намерена платить и настаивает на списании этой суммы в качестве условия для возобновления импорта нефти. Этот экспорт составлял 450 000 баррелей сырой нефти в день, то есть около 0,5% мировых поставок нефти, и прекращение их экспорта привело к значительным потерям для Багдада и Эрбиля.
Почему Тегеран дает зеленый свет на эту операции?
На встрече в Багдаде 13 марта присутствовал также Фалех аль-Файяд, лидер иракских Народных мобилизационных сил (ПМФ). Учитывая проиранскую ориентацию группы, присутствие Файяда на встрече дает понять, что Тегеран не против предстоящей турецкой операции на севере Ираке. Это интересное развитие событий, поскольку ни для кого не является секретом, что Иран поддерживал стратегические отношения как с Патриотическим союзом Курдистана (ПСК), возглавляемым Бафелем Талабани, так и с РПК, для обеспечения своих интересов в Ираке и Сирии, т. е. уравновешивание Турции и сохранение контроля над логистическими линиями, соединяющими Сирию и Ирак (михвар мукавамет), особенно в Синджаре. Отношения между Ираном и ПСК уравновешивают Демократическую партию Курдистана (ДПК), которая поддерживает более тесные связи с Израилем и США. РПК действует с опорой на поддерживаемые Ираном группировки, действующие в Ираке, в районе Синджара, а также для проведения операций против ДПК. Кроме того, поддержание связей с ПСК дает Ирану больше влияния по отношению к отрядам народной самообороны (курд. Yekîneyên Parastina Gel, YPG) в Сирии. Турецкая операция ослабит РПК, что менее благоприятно для Ирана. Так почему же Тегеран дает зеленый свет на эту операцию?
Согласно изданию as-Sharq al-Awsat, которое цитирует неназванного иракского шиитского политика, поддержка Ираном этой операции не является подтвержденной: «Тегеран согласен на выгодную сделку с Турцией, но он не даст карт-бланш и не поставит под угрозу свое влияние в Ираке…Иран наблюдает за всем и может изменить свою позицию в зависимости от того, как будут развиваться события. Все, что мы сейчас знаем, — это то, что по Синджаре есть предварительная сделка”. Синджар, расположенный на сирийско-иракской границе, остается препятствием для турецких планов; РПК и ПМФ уже много лет тесно сотрудничают в этом районе, особенно в борьбе с ДАИШ* (запрещенной и классифицированной как террористическая организация в Российской Федерации). Синджар является оплотом РПК, и иракская армия дважды терпела поражение в Синджаре во время пребывания на своем посту бывшего премьер-министра Мустафы аль-Кадими. Трудно оценить точный характер отношений между РПК и ПМФ и их военный потенциал в этом районе. Это приводит к вопросу: как ПМФ, учитывая ее тесные отношения с РПК и Ираном, будет использоваться против РПК? К тому же, если Иран действительно дал зеленый свет и участие Аль-Файяда в консультациях по поводу турецкой операции было знаком его поддержки, то что было предложено Ирану взамен? Возможно, тут речь идет о некой сделке, которая включает в себя соглашение о территориальной реконфигурации влияния, где Иран получил бы больше контроля над территориями в Ираке и/или Сирии, или же соглашение связано с уменьшением военной активности Турции в Сирии? В настоящее время реакция Ирана на надвигающуюся турецкую операцию в Северном Ираке и масштабы его вовлеченности остаются неясными.
Ванесса Севидова, стажёр Института международных исследований МГИМО МИД России, специально для «Нового Восточного Обозрения»
