В Астане 3 ноября 2023 г. состоялся юбилейный Х саммит глав стран-членов и кандидатов (наблюдателей) Организации тюркских государств (ОТГ). Президент Казахстана К.-Ж. Токаев принимал лидеров стран-членов ОТГ (Азербайджана, Кыргызстана, Турции и Узбекистана) и стран-наблюдателей ОТГ (Туркменистана и Венгрии).
До развала Советского Союза, как известно, единственным общепризнанным в мире тюркским государством была лишь Турция. После же декабря 1991 г. появились еще пять независимых тюркских государств на постсоветском пространстве (Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан и Узбекистан). Турция одна из первых признала независимость названных республик и стала проводить активную политику по их интеграции под своим лидерством.
Следует отметить, что первый саммит тюркских государств состоялся 30 октября 1992 г. в Анкаре по инициативе президента Турции Тургута Озала, на котором, помимо главы турецкого государства, приняли участие лидеры Азербайджана (Абульфаз Эльчибей), Казахстана (Нурсултан Назарбаев), Кыргызстана (Аскар Акаев), Туркменистана (Сапармурат Ниязов) и Узбекистана (Ислам Каримов). Именно тогда Тургут Озал провозгласил лозунг «XXI век станет «золотым веком» турок» и было объявлено о налаживании между тюркскими странами политического и экономического единства.
Образование же Организации тюркских государств, как первой международной общетюркской политической структуры, состоялось на VIII саммите Совета сотрудничества тюркских государств («Тюркский совет») 12 ноября 2021 г. в Стамбуле, когда президент Турции Р. Эрдоган объявил о переименовании Тюркского совета, созданного 3 октября 2009 г. в азербайджанском городе Нахичевань, в общетюркскую международную политическую организацию ОТГ.
В 2009 г. в Тюркский совет вошли 4 из 6 тюркских государств (в частности, Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан и Турция). Тогда президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов отказался от членства, сославшись на нейтральный статус, а глава Узбекистана Ислам Каримов вообще проигнорировал данную организацию с учетом похолодания в отношениях с Турцией.
Следует отметить, что с конца 2018 г. Венгрия при правлении Виктора Орбана стала наблюдателем в Тюркском совете. После смерти президента Ислама Каримова в 2016 г. и прихода к власти в Узбекистане Шёвката Мирзиёева, во внешней политике Ташкента также произошли определенные перемены в отношениях с Турцией и тюркским миром. В итоге, 12 сентября 2019 г. на очередном общетюркском саммите в Бишкеке Узбекистан стал членом Тюркского совета. С созданием же ОТГ в 2021 г., что явилось неким закономерным следствием военного успеха турецко-азербайджанского тандема во второй карабахской войне осенью 2020 г., Туркменистан присоединился к данной организации в статусе наблюдателя, ибо Анкара заговорила о перспективах транзита туркменского газа по дну Каспийского моря через Азербайджан и Турцию в Европу.
Согласно мнению турецкого политика – первого генерального секретаря-основателя организации, «Тюркский совет стал первым добровольным союзом тюркских государств в истории». Основу же данному объединению заложило еще более века назад младотурецкое правительство Османской империи, провозгласившее националистическую и расистскую теорию пантюркизма и пантуранизма официальной доктриной новой Турции.
Апологеты Турана изначально полагали, что достижение целей настоящей доктрины с геополитическим выходом Турции на просторы Западного (Русского) и Восточного (Китайского) Туркестана возможно ценой новой эры «чингизиады», то есть крупных (мировых) катаклизмов и войн. В принципе они не ошибались в своих утверждениях, ибо тектоника устоявшихся границ в мире происходит благодаря войнам, никто добровольно не отказывается от своих территорий в пользу соседа.
Данная тактика преследовала турецкую дипломатию и военную стратегию в первой половине ХХ в. Анкара полагала, что в союзе с крупными западными державами и ценой участия на их стороне в мировых войнах, турки способы будут совместно одолеть Россию и в качестве награды получить тюрконаселенные территории бывшей Российской империи или Советского Союза.
Однако печальные итоги двух мировых войн для Германии, на чьей стороне и выступала Турция, не позволили Анкаре претворить в жизнь идеи пантюркизма и пантуранизма. Данная идеология и доктрина и в годы «холодной войны» активно использовалась против СССР преимущественно по линии подрывной деятельности турецкой разведки в содружестве со спецслужбами западных стран НАТО (прежде всего, США и Великобритании). Распад же Советского Союза и объективное ослабление России создали благоприятные исторические условия для реваншизма Турции и реализации модернизированной доктрины неопантюркизма и неопантуранизма.
Турция, наученная горьким опытом двух мировых войн и подрывной деятельности в период «холодной войны», сделала верный вывод о невозможности достижения целей Турана через прямое военное столкновение с Россией. Соответственно, турецкая дипломатия и разведка при грамотном политическом управлении изменили тактику борьбы со ставкой на формирование базисных основ культурной (языковой, образовательной, религиозной), экономической (транспортно-коммуникационной, энергетической, финансовой, коммерческой, структурной), военной (образовательной, структурной, кадровой, военно-технической, разведывательной), идеологической (общетюркской) и, наконец, политической (организационно-структурной, военно-политической и геополитической) интеграции Турции и тюркских государств постсоветского пространства.
В 1990–2000-х гг. многие эксперты в России утверждали, что Турция не располагает достаточными ресурсами (финансовыми, экономическими, военными, политическими и географическими) для реализации столь масштабной геополитической доктрины. Если же турки и их покровители на Западе рассчитывали на транзит азербайджанской нефти и газа в обход России, как средство генерации новой геостратегии, то и тут находились специалисты, которые изначально вообще подвергали сомнениям реализацию подобных трубопроводных проектов в силу их дороговизны или недостаточного объема сырья на Каспии, то после их запуска – изменилась лишь риторика (мол, у Азербайджана слишком мало нефти и газа для запросов Турции и Европы, а в сравнении с российскими запасами и инфраструктурными возможностями – нечего и говорить). Однако время показало несостоятельность подобных критических оценок перспектив Турции и тюркской интеграции в рамках лозунга Гейдара Алиева «Одна нация – два государства».
Во-первых, мировая история ХХ в. свидетельствует, что малой нефти не бывает, ибо нефть всегда выступает исключительно как геополитический фактор (в прошлом и новом столетии было не мало войн из-за нефти, а некоторые из них тлеют из-за нефти и готовы разгореться с новой силой вновь из-за нефти).
Во-вторых, Турция, не имея особых (да и не особых тоже) запасов стратегических видов энергетического сырья (нефти и газа), благодаря содействию США и Великобритании превратилась в ключевую транзитную территорию с учетом преимуществ своей географии и тюркскому фактору, обеспечившему ей выход в богатейший каспийский и тюркский экономический район постсоветского пространства. Система энергетических и транспортных коммуникаций, созданная на рубеже ХХ–ХХI вв. преимущественно при участии западного капитала, стала реальностью современной Турции, выступающей «мостом» между постсоветской Азией и Европой.
Вслед за нефтью и газом пошли финансы, появились новые контракты века (коммуникации + товары), а за финансами, как правило, маршируют солдаты. Турецкие аскеры уже вошли на Южный Кавказ, турецкий спецназ и генералы приближали военный успех Азербайджана в Нагорном Карабахе, турки вместе с русскими образовали мониторинговый центр технического контроля в Агдаме, натовская армия Турции стала регулярно проводить совместные военные учения с армиями Азербайджана и центрально-азиатских тюркских стран, в Турции проходят подготовку офицерский корпус стран-членов ОТГ, Турция снабжает тюркских союзников вооружением и боевой техникой и уже декларирует идею создания «Армии Турана».
Время показало, что Турция использовала свои дружественные связи с тюркскими странами СНГ (особенно Азербайджаном и Казахстаном) для налаживания более прагматичных и партнерских отношений с Россией и ее руководством с целью локализации возможных подозрений и угроз со стороны северного соседа, а также активизировала экономическое (особенно энергетическое и сервисное) и даже военно-техническое сотрудничество с российской стороной дабы завязать взаимовыгодные, а главное взаимозависимые связи и исключить сопротивление Москвы на пути в тот самый Туран.
В условиях военно-политического кризиса между Россией и Украиной, начиная с марта 2014 г. (то есть даты воссоединения Крыма с РФ) Турция не стала «сжигать мосты» с северным соседом, хотя официально Анкара расходилась в подходах с Москвой в плане суверенитета Украины и принадлежности того же Крыма, Донбасса и других областей Новороссии. Эрдоган не стал тотально поддерживать антироссийские экономические санкции коллективного Запада и сохранил «параллельный транзит» товаров из третьих стран в РФ, что, с одной стороны, стимулировало рост торгово-экономических отношений между нашими странами по объективным причинам, с другой – предшествовало формированию позитивного рейтинга в отношении Турции в российской правящей элите и обществе в целом, а с третьей – способствовало появлению определенной (или временной) экономической зависимости самой России от «турецкого транзита».
Эрдоган сочетал экономическое и военное партнерство с Россией в ряде актуальных регионов, охваченных локальными конфликтами (в частности, на Ближнем Востоке – Сирия и Южном Кавказе – Нагорный Карабах). Используя тему курдов и армян, Эрдоган смог добиться смягчения позиции России и военных успехов по углублению турецкой армии на 30 км в курдонаселенных северных районах Сирии и совместно с Азербайджаном восстановить полный контроль над армянским Карабахом с проведением фактически этнической чистки исторической армянской провинции. Сегодня Анкара через Баку под видом разблокирования региональных коммуникаций пытается принудить Ереван к открытию Зангезурского коридора в районе Мегринского района для налаживания кратчайшей коммуникационной связи с материковым Азербайджаном и остальными тюркскими странами Центральной Азии, то есть обеспечить пространственный выход в Туран.
Именно поэтому на всех малых и крупных встречах лидеров тюркских государств стороны помпезно поздравляют лидера Азербайджана с победой в Карабахе, что, по их мнению, вселяет надежды на скорую полноценную геоэкономическую и геополитическую интеграцию тюркских стран и народов, а, быть может, и создание общего тюркского рынка с населением в 160 млн чел. Давление на суверенитет малой и ослабленной Армении представляется как «великая победа» Турана и возможность взаимовыгодного сотрудничества всех участников «туранского транзита» в Зангезуре.
Пока лишь Иран пытается не допустить подобного развития туранского проекта и выступает категорическим противником открытия Зангезурского коридора за счет ограничения суверенитета Армении. В свою очередь Россия и Китай остаются не просто в роли наблюдателя за региональными процессами, но и пытаются путем предложения альтернативных мультимодальных транзитных проектов (например, маршрут «Север – Юг» и «Один пояс – один путь») усмирить реваншистские амбиции Турции.
Сегодня некоторые союзники России в числе лидеров стран Центральной Азии (например, Казахстана) выступают с громкими декларативными речами о единстве тюркского мира. Так, на Х саммите ОТГ в Астане президент Касым-Жомарт Токаев заявил: «Тюркские народы проживают на обширной территории от Байкала до Балканского полуострова… Наследником наших общих ценностей является Организация тюркских государств… Нашей общей целью является углубление сотрудничества между тюркскими народами. Мы должны популяризировать новый бренд «Тюркский мир». Только так мы сможем укрепить солидарность тюркских народов и нарастить их потенциал».
В целом, в словах казахстанского лидера нет ничего абсурдного, коль автор выступает за сотрудничество между тюркскими народами, к которым относится казахский народ и народы других стран-членов и кандидатов ОТГ. Однако состоявшийся юбилейный саммит в Астане имеет отношение к международной политической организации тюркских государств, а не ко всем тюркским народам, проживающим от «Байкала до Балканского полуострова». Каким образом тюркские народы той же России или Китая с Ираном имеют отношение к ценностям ОТГ? Если Токаев, предлагающий углубление сотрудничества и солидарности с наращиванием совместного потенциала, имеет ввиду тюркские народы, присоединившиеся в том или ином статусе к ОТГ, то это один подход. Однако, если под этим предлагается интеграция всех тюркских народов мира, то, как минимум, союзнику РФ по ОДКБ и ЕАЭС следовало бы изначально поинтересоваться мнением российской стороны.
Конечно же, Турция не просто так претендует на членство в «клубе великих держав» и Совете Безопасности ООН, ибо она рассматривает себя как состоявшуюся сверхрегиональную державу, лидера того самого тюркского мира, о чем говорят Токаев и Мирзиёев с Алиевым, и наследника великих традиций Османской империи. Эрдоган не просто желает получить контроль над Зангезурским коридором для системного выхода в Центральную Азию (Туран), ибо транспортная (авто- и железнодорожная) связь Азербайджана через самодостаточный Иран с нахичеванским анклавом не гарантирует Анкаре подобного контроля и пространственного выхода на Восток. Просто Иран в отличии от слабой Армении способен будет в любой момент «закрыть двери». Ереван же увлекается «словесной дипломатией» и изображает «обиды» за последние поражения в адрес России, а между тем именно «русский контроль» Зангезурской дороги (коридора) силами Погранвойск ФСБ позволил бы отделить «шелуху от плевел» (то есть развести здоровую экономику от геополитических амбиций южных соседей).
Так что юбилейный тюркский саммит в Астане оставляет немало вопросов для ряда евразийских столиц – Москвы, Пекина, Тегерана и Еревана.
Александр СВАРАНЦ – доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»