Политические декларации до и после выборов нередко диаметрально разнятся. Для стороннего наблюдателя иной раз складывается впечатление, что не об одной и той же стране идет речь. И здесь дело даже не во внутренней политике, когда кандидаты в ходе предвыборной борьбы не жалеют сил и средств щедро раздавая громкие общения избирателям о скорых важных переменах (типа лозунгов «власть для народа», «только народ вершитель судеб государства», «коррупции – смерть», «инфляцию – поборем», «жизнь станет веселей» и т.д.). Бывают ситуации, когда итоги выборов меняют и отчасти внешнеполитические акценты победивших политиков (хотя до голосования они же с грозным видом говорили совершенно противоположное).
Вот и в Турции сегодня можно наблюдать подобные процессы после очередного успеха Реджепа Эрдогана на минувших президентских выборах (триумфом вряд ли можно считать его победу над Кемалом Кылычдароглу с разницей чуть более 4%). А, собственно, какие более яркие метаморфозы или противоречия в политике Эрдогана сегодня можно выделить?
В области внутренней политики президент Турции, осознавая масштабы финансового кризиса (обвала национальной валюты и роста инфляции) в сочетании с трагедией разрушительного землетрясения, вынужден был выдвинуть в экономический блок правительства прагматичных технократов (в частности, того же министра финансов и казначейства Мехмета Шимшека и главу Центробанка Хафизу Гайе Эркан) для стабилизации турецкой лиры и обуздания инфляции.
И если ранее Эрдоган вмешивался в политику Центробанка и волевым решением не поднимал ставки банковских кредитов для малого бизнеса свыше 8,5%, то сегодня, как бы не хотелось турецкому лидеру сохранить ставки на прежнем уровне для стимулирования местного производства, ему приходится соглашаться со своими ключевыми министрами по внесению изменений в данный вопрос и не вмешиваться в политику Центробанка. Последнее означает жесткое соблюдение международных норм в финансовых делах либеральной рыночной экономики, иначе сложно рассчитывать новому турецкому правительству на внешние кредиты известных международных организаций и финансово успешных стран Запада.
Стало быть, Эрдоган сначала может согласиться на 9% по ставкам кредитования, а потом на временные изменения в политике Центробанка до скорого наступления лучших времен. А что такое «временное» в реальной политике – определяет сам политик и политическая конъюнктура. Соответственно, внутренний кризис, так или иначе, будет иметь решающее воздействие и на внешнюю политику Турции (прежде всего, экономическую).
Сами результаты президентских выборов в Турции со всей очевидностью показали, что турецкое общество расколото фактически пропорционально на два лагеря: сторонников независимого от Запада тюрко-исламского курса, выразителем которого является сам Эрдоган, и противников данной стратегии, выступающих за сохранение вестернизации с ориентиром на США и Европу, выразителем которых выступил лидер оппозиции Кылычдароглу. Однако итоги выборов к счастью для турецкого общества и властей не вызвали массовых протестов (волнений) оппозиции и не привели к широкой внутриполитической дестабилизации. Тот же Кылычдароглу с внешней легкостью принял победу своего оппонента, ограничившись малым успехом своей партии на парламентских выборах. Вместе с тем, после 29 мая с.г. в Турции продолжается рост экономического кризиса и стремительная девальвация лиры.
Некоторые американские эксперты накануне выборов в Турции небезосновательно предполагали, что Запад (прежде всего, США) может устроить и победа самого Эрдогана, но при определенных условиях. Суть этих условий, по их мнению, оговаривалась в ходе закрытых переговоров с Эрдоганом в предвыборный период, где в числе условных лотов разыгрывались такие темы, как: «финансовая помощь в обмен на присоединение Анкары к антироссийским санкциям в широком объеме»; «военная помощь в обмен на согласие Турции по части вступления Финляндии и Швеции в состав НАТО»; «смягчение режима интеграции Турции с ЕС в обмен на сокращение экономического сотрудничества с Россией и расширение НАТО». При этом те же американские эксперты небезосновательно напоминали аудитории известную фразу тов. Сухова «Восток – дело тонкое» … Иными словами, честолюбие Эрдогана и его желание сохранить за собой пост президента Турции могут оказаться выше остальных мотиваций.
Нам трудно согласиться с мнением американских коллег в полном объеме, но и полностью отвергать подобный торг между Эрдоганом и Западом мы тоже не можем. Во всяком случае, последующий ход событий на внешнеполитическом треке Турции более чем очевидно способно подтвердить, либо опровергнуть данные предположения. Следует признать, что лидер государства всегда обязан исходить из интересов своей страны, а реалии жизни диктуют степень его гибкости.
Турки со времен Османской империи отличались виртуозностью гибкой дипломатии и лавирования между различными центрами силы, по итогам которых, как правило, они имели успех. И, казалось, от точки крайнего провала и поражения туркам не выбраться, но невероятным образом им удавалось изменить ситуацию в свою пользу с минимальными репутационными потерями.
Так было по итогам Крымской войны 1854–1856 гг. и решениям Парижского мира 1856 г.; так было после русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и решений знаменитого Берлинского конгресса 1878 г.; так было по итогам Первой мировой войны (согласно решениям Московского и Карского договоров 1921 г. и Лозаннского договора 1923 г.); так было и по итогам Второй мировой войны, когда Турция, будучи до февраля 1944 г. партнером гитлеровской Германии, смогла оказаться в стане победителей благодаря своей дипломатии с Великобританией и США.
Поэтому, когда некоторые российские эксперты (например, доцент ИСАА МГУ Павел Шлыков) пытаются ныне, восхваляя турецкую дипломатию, придумать ей новые названия (типа «стратегическое хеджирование», то есть «балансирование и примыкание к сильному»), то я бы не торопился с изобретениями в адрес традиционной турецкой дипломатии.
В начале апреля 2023 г., то есть перед всеобщими выборами в Турции, Анкара в лице президента Р. Эрдогана согласилась на членство Финляндии в блоке НАТО. Возможно, это решение было следствием уступчивости финских властей по турецким требованиям в отношении курдского вопроса. Однако от этого России не стало легче, ибо наша граница с НАТО увеличилась ровно на 1350 км.
Тогда я предположил, что самым негативным вариантом для интересов нашей страны может стать аналогичное решение Турции по судьбе Швеции, которое будет перенесено после итогов выборов. Иными словами, Эрдоган возможно согласился с Западом принять положительное решение на 50% (Финляндия), а остальные 50% (Швеция) оставить в качестве гаранта своей победы и признания ее со стороны США и Европы.
Как известно, на инаугурацию президента Эрдогана в Анкару прибыл непосредственно генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, который имел закрытые переговоры с турецким лидером с участием глав МИД, министерства обороны и МIT Турции. Однако по итогам этих переговоров Столтенберг не выражал уверенного оптимизма на положительное решение Анкары по судьбе Швеции на предстоящем в Вильнюсе в июле с.г. саммите глав государств-членов НАТО.
Турция в лице главы МИД Хакана Фидана и президента Реджепа Эрдогана призвала Швецию к конкретным шагам по теме борьбы с курдским терроризмом. Шведы в ответ только пообещали экстрадировать в Турцию некоторых курдских активистов и прекратить оружейное эмбарго, но реальных действий пока так и не предприняли.
Посол США в Турции Джеффри Флейк несколько раз за неделю меняет свое мнение по части возможного решения Анкары по вступлению Швеции в НАТО. В частности, на прошлой неделе он сначала заявил, что Турция скорее не поддержит членство Швеции в НАТО накануне саммита в Вильнюсе, а через день опроверг свое же мнение на противоположное, выразив оптимизм на согласие Анкары по данному вопросу на самом саммите в Литве. Что бы это означало? Настолько ли профан американский дипломат в ранге посла, чтобы с разницей в два дня делать диаметрально противоположные заявления по одному и тому же вопросу? Или же американцы просто в очередной раз нагнетают ситуацию?
Между тем, Турция сегодня откровенно нуждается в серьезной внешней финансовой помощи, которую ей могут оказать те же страны ЕС, где Швеция занимает не последнее место. Как известно, представитель влиятельной Европейской народной партии Европарламента немец Манфдред Вебер после победы Эрдогана на последних выборах заявил, что Турция, конечно же, важный для Европы партнер и ей надо помогать. Однако вопрос о вступлении Турции в состав ЕС, по мнению европейского депутата, снят с повестки. Иными словами, Европа не рассматривает более интеграцию с Турцией, для нее, как отмечают западные эксперты, гораздо важнее Украина и ее послевоенное восстановление (а на наш взгляд, присвоение) разрушенной части.
Однако, если Реджеп Эрдоган до выборов неоднократно и по разным поводам громко заявлял, что Турция устала 20 лет стоять в очереди и ждать положительное решение Брюсселя по интеграции с ЕС, что Турция отныне не рассматривает для себя вопрос интеграции с Европой и нашла альтернативу на Востоке, то после выборов тот же Эрдоган стал менять свои акценты в адрес ЕС. Сегодня президент Турции вновь говорит о необходимости включения темы интеграции Турции с ЕС в правовое поле. А что же случилось? Конечно, туркам нужны деньги и выгодные кредиты. А может тема ЕС и есть один из лотов переговоров Эрдогана с США до выборов?
Так или иначе, при всех публичных разногласиях между Анкарой и Стокгольмом по теме вступления Швеции в НАТО, Турция не получила благословения того же Эрдогана ни до, ни после выборов на проведение более жестких мер в адрес шведских демократов. Например, турецкий посол Джан Тезель в Швеции после факта сожжения Корана датским экстремистом или сожжения курдскими радикалами чучела самого Эрдогана в Стокгольме так и не был отозван; десятки тысяч турок, проживающих в Швеции, не стали по установке турецкой МIT проводить в этой стране протестные акции; из Турции не были удалены известные шведские компании (типа IKEA, Eriсsson, Electrolux, Volvo); Турция не стала вводить ограничения на поставки шведских товаров на свой рынок и, наоборот, на экспорт своей продукции в Швецию; турки не стали обострять отношений с еврокомиссаром Ильвом Юханссоном, который отвечает за шенгенскую зону в ЕС.
Понятно, что прекращение работы шведских компаний в Турции обернется большими убытками, прежде всего, для самих турок, ибо сократятся рабочие места и уменьшится финансирование фонда зарплат. К тому же, шведы являются наряду с англосаксами и немцами крупными финансовыми донорами ЕС и производителями качественного современного вооружения, они могут как помочь туркам, так и отказать. В то же время с 1 января 2023 г. Швеция стала на полгода страной-председателем ЕС и от ее мнения зависит немалое и для Турции.
Все эти факторы приходится учитывать Эрдогану по теме «Швеция и НАТО». Возможно, поэтому власти Турции требуют конкретных практических шагов со стороны Стокгольма в адрес Турции, что может быть не только ужесточение антитеррористического законодательства и выдача курдских экстремистов, но и, не исключено, оказание финансовой и инвестиционной помощи страдающей от кризиса экономике Турции, а также поддержка Анкары в переговорах с Брюсселем по теме евроинтеграции.
Стало быть, как отмечает доцент РГГУ Вадим Трухачев, Швеция – это часть ядра коллективного Запада, решение Стокгольма о вступлении в НАТО оперативно поддержано лидерами Североатлантического блока и Турции скорее предложат компромисс в виде экономической (финансовой), политической и военной помощи.
Более того, когда некоторые аналитики полагают, что Эрдоган увлекся политикой независимости от Запада и отказывается от Европы в пользу отношений привилегированного партнерства с Китаем и Россией, на наш взгляд, следует напомнить, что Турция, эффективно используя свою выгодную географию на стыке Европы и Азии, укрепляет транзитную роль своей страны на пути именно в Европу. Соответственно, согласие Эрдогана на реализацию российского предложения газового хаба в Восточной Фракии также преследует задачу повышения активов Турции перед ЕС. А все потому, что страны Европы финансово и технологически развиты и богаче.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»