Как известно, американо-иранские отношения в новейшее время разделились на два этапа – партнерство с 1947 г. до февраля 1979 г. (то есть до даты Исламской революции в Иране) и враждебность после февраля 1979 г. по настоящее время. После исламской революции, свержения режима шаха Реза Пехлеви и захвата сотрудников посольства США в Тегеране в 1980 г. США разорвали дипломатические отношения с ИРИ.
Нельзя сказать, что главной причиной сохраняющегося противостояния между Соединенными Штатами и Ираном выступает теократический режим в Тегеране и отсутствие демократии в этой стране. И вообще, содержание демократии на Востоке вовсе не идентично нормам демократии на Западе в силу специфики местного менталитета, религиозных и этнокультурных различий и традиций.
К тому же, Америка использует своеобразный эталон демократии всего лишь как политический инструмент для продвижения своих интересов в отсталых и развивающихся странах и регионах мира. В тех же арабских монархиях Персидского залива, где немало партнеров США, вряд ли можно утверждать о высоком уровне и развитости демократии. Но Вашингтон смиряется с местным авторитаризмом и деспотией, если правящие режимы поддерживают США и их региональную политику, предоставляют Западу свои нефтяные и газовые ресурсы, соглашаются с базированием американских и натовских военных и военно-морских баз на своей территории и в своих территориальных водах.
Иран же не соглашается с США по части подконтрольной Западу эксплуатации своих стратегических сырьевых ресурсов (того же газа и нефти), не рассматривает возможность предоставления своей территории и водных бассейнов для дислокации военных баз США и НАТО, не одобряет ближневосточную политику Вашингтона, сохраняет противоречия с главным союзником американцев в регионе Израилем, а также по ряду других вопросов региональной и глобальной международной повестки (включая по ситуации в Сирии, Ираке, Афганистане, на Украине и Южном Кавказе). Именно поэтому американо-иранские отношения продолжают оставаться сложными, враждебными и конфликтными.
Вместе с тем, важное геостратегическое положение Ирана на Ближнем и Среднем Востоке в сочетании с его ресурсной базой продолжает приковывать внимание ключевых стран мира (в том числе, США). За более чем 44 года пребывания в условиях жестких экономических санкций со стороны Запада Иран сформировал определенный иммунитет, адаптировался к жизни в условиях автаркии, сумел сконцентрироваться на внутренних ресурсах и войти в десятку высокотехнологичных государств современного мира (особенно в области развития ВПК).
Несмотря на сохраняющиеся противоречия с Израилем, Иран не инициирует военный конфликт с еврейским государством, но и не поддерживает политический курс Тель-Авива в отношении Палестины и по другим вопросам ближневосточной и кавказской повестки. В середине 1980-х гг. раскрылась тайная операция по продаже американского оружия в обход, установленного администрацией США эмбарго Ирану через Израиль, которая получила название «Иран-контрас» (или «Ирангейт»). Деньги, полученные от Ирана за оружие, тогда направлялись американскими спецслужбами на вооружение никарагуанских повстанцев. В этом политическом скандале с американской стороны ответственными участниками оказались консультант Совета национальной безопасности США Майкл Ледин, подполковник РУМО Оливер Норт и специалист по специальным операциям сотрудник ЦРУ Алан Фиерс. И в последующем между Ираном и США при всех публичных разногласиях время от времени имели место тайные переговоры по темам, представляющим взаимный интерес. Подобная практика сохраняется в тайной дипломатии между недружественными странами.
В июле 2015 г. президент США Барак Обама пошел на ответственный шаг по заключению с участием всех стран постоянных членов СБ ООН (США, России, Великобритании, Франции и Китая) и Германии (5+1) соглашения по иранской ядерной программе (Совместный всеобъемлющий план действий – СВПД). Данное соглашение предполагало ослабление (пошаговую отмену) экономических санкций в отношении Ирана в обмен на обязательство Тегерана допустить инспекторов МАГАТЭ на свои ядерные объекты, согласиться на установление международного контроля над соответствующими иранскими научными и производственными центрами, не обогащать уран свыше установленной нормы и превратить ядерную программу ИРИ исключительно в мирный атом.
Однако спустя почти три года (8 мая 2018 г.) другой президент США Дональд Трамп пошел навстречу пожеланиям своего союзника Израиля и, обвинив Иран в обогащении урана, вышел в одностороннем порядке из соглашения СВПД. Трамп вновь ввел режим жестких санкций для Ирана и фактически «похоронил» надежды на реализацию мирной ядерной программы ИРИ. Как видим, мотивацией решения другого лидера Соединенных Штатов стали не столько реальные данные разведки о нарушении обязательств со стороны Ирана в контексте СВПД, сколько политическая ангажированность союзом с Израилем.
В последние месяцы в среде экспертного сообщества (например, по мнению российского ираниста Каринэ Геворгян) распространилась информация о том, что между США и Ираном возобновились закрытые переговоры вокруг темы ослабления режима антииранских санкций и частичной расконсервации иранских авуаров в обмен на возврат американских пленных и обогащение урана до пределов 60%. По некоторым данным, иранская сторона вернула некоторых американских узников и получила пару миллиардов своих же долларов.
Тема закрытых ирано-американских переговоров вновь попала на полосы российских и мировых СМИ. Примерный объем законсервированных иранских авуаров в США составляют 10 млрд долл., а в целом по миру из-за американских санкций для Ирана заморожены порядка 120 млрд долл. Есть информация, что Вашингтон уже согласился на выплату Тегерану более 2,7 млрд долл. со стороны Ирака за поставки иранской энергетики. При этом данная сумма обязательно должна использоваться только в гуманитарных целях (в частности, на закупку медикаментов и иного медицинского оборудования для иранских граждан).
Между тем, США, помимо обозначенных вопросов в качестве условий ослабления режима санкций Ирану (возврат американских пленных и обогащение урана не более 60%), одновременно выдвигают Тегерану условие о прекращении военных поставок России, которые, по их мнению, применяются русскими в ходе СВО на Украине (в частности, речь идет об иранских БПЛА «Шахед-136»).
Возникает вопрос – с чем же связана подобная дипломатическая активность США на иранском треке? На мой взгляд, здесь для администрации президента Джозефа Байдена присутствуют следующие побудительные причины:
– российско-украинский военно-политический кризис и желание США ужесточить режим санкций в адрес России, исключить военные поставки нашей стране;
– востребованность вывода иранской нефти и газа на мировые рынки (в частности, в Европу) для вброса большого объема топлива и снижения цен на нефть и газ в силу сокращения поставок нефти и газа из России, а также особого мнения Саудовской Аравии, отказавшейся увеличить объемы добычи нефти, и соглашения стран ОПЕК;
– ревностное отношение США к дипломатическому успеху Китая на Ближнем Востоке по восстановлению ирано-саудовских дипломатических отношений, началу партнерства Ирана и арабских монархий Персидского залива;
– прекращение «танкерной войны» между США и Ираном в зоне Ормуздского пролива и Оманского залива;
– опасение очередного успеха китайской дипломатии на Ближнем Востоке по восстановлению мер доверия и отношений между Ираном и Израилем.
В этой связке причин и последствий нас, конечно же, в первую очередь интересует перспектива ирано-российских отношений, какими окажутся последствия в адрес России от ирано-американских промежуточных соглашений.
Прежде всего, Соединенные Штаты, как показывает практика прошлых лет, могут сегодня обещать одни условия своим партнерам по переговорам, а завтра отменить их, сославшись на новые обстоятельства (включая и смену президента).
Иран до начала СВО на Украине не входил в список союзников России, но и не был нашим противником. Как известно, Бушерскую АЭС персам построили русские, я не говорю уже о богатой истории российско-иранских конструктивных отношений. Однако с началом военно-политического российско-украинского кризиса и последовавших антироссийских санкций, Россия и Иран оказались фактически в одном положении. Соответственно, богатый иранский опыт адаптации экономики в условиях жестких санкций для России весьма актуален и востребован.
Иран, в отличие от той же Турции, не является членом НАТО, не вынашивает планов строительства некого Турана и интеграции тюркских народов, не имеет конфликтных отношений с Россией на постсоветском пространстве. Напомним, что Иран в период бандитско-повстанческой деятельности в Чечне в 1990-х гг. не поддержал в отличие от той же Турции сепаратистов. В то же время Иран рассматривает, как и Россия, отношения стратегического партнерства с «азиатскими тиграми» в лице Китая и Индии в числе приоритетных внешнеполитических задач. Иран позитивно относится к процессу евразийской интеграции с лидирующим участием России, налаживает партнерство с членами ЕАЭС (с той же географически близкой Арменией и РФ). Россия и Иран начинают и замыкают важный транзитный маршрут Север – Юг (включающий РФ, Азербайджан и ИРИ), по которому Россия через Иран получит прямой сухопутный выход в зону Персидского залива и к странам Ближнего Востока. Наконец, Иран в сентябре 2022 г. присоединился к важной международной организации ШОС с ключевым участием России, а в июне того же 2022 г. Тегеран подал заявку на вступление в БРИКС (крупнейшая международная организация, где доля стран ее участниц в мировом ВВП составляет около 30%, а совокупное население – 40% населения мира).
Иран в начале июня с.г. в лице своего министра нефти Джавада Оуджи выступил с новой инициативой по созданию иранского газового хаба на берегу Персидского залива (с участием ИРИ, РФ, Туркмении и Катара), а это более 61% мировых запасов газа. При этом рынок реализации газа включает такие ключевые страны Азии, как Индия, Пакистан и Китай.
Из этого анализа можно сделать вывод, что Иран может стать важным региональным партнером России, где позитивная динамика двусторонних отношений одинаково полезна и для Москвы, и для Тегерана.
Вместе с тем, Иран, конечно же, желает развивать и западное направление экспорта своих ресурсов (нефти и газа), получить выход на европейский рынок (неслучайны в этой связи и состоявшиеся недавно переговоры президентов Ирана и Франции) и исключить монополизм Турции по поставкам газа в страны ЕС. США, очевидно, позитивно рассматривают перспективу ирано-индийского сотрудничества, включая развитие транзитных коммуникаций по маршруту Индия – Персидский залив – Иран – Армения – Грузия – Черное море – Европа. Но и в этом случае Иран будет иметь дело с членом ЕАЭС (Арменией), где лидером выступает Россия.
Наблюдение за динамикой публичной и тайной дипломатии США в географически близких для России регионах и странах представляют актуальный интерес, а также требуют более гибкой и прагматичной дипломатии с нашей стороны.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
