Сегодня 29 мая – в день 570-летия Османской империи – Турция приобрела 13-го президента. По итогам второго тура президентских выборов Реджеп Тайип Эрдоган, набрав чуть более 52%, одержал нелегкую победу над своим оппонентом Кемалом Кылычдароглу. Подобный сценарий успеха Эрдогана отмечался в экспертных оценках.
Таким образом, лидер Партии справедливости и развития (ПСР) еще на пять лет продлил время своего правления, что является для республиканской Турции историческим рекордом относительно времени беспрерывной власти в течение четверти века. По сроку правления Эрдоган очевидно сравняется с султаном Османом гази и уступит всего лишь девяти султанам (Орхану I, Мураду I, Мехмеду Фатиху, Баязеду II, Сулейману I Кануни, Мехмеду IV, Ахмеду III, Махмуду II и Абдул-ГамидуII).
Многие эксперты и политики по ряду причин называли президентские выборы 2023 г. историческими. Во-первых, такого случая президентских выборов в два тура Турция еще не имела в своей политической практике. Во-вторых, подобного накала политического (я бы сказал внешнеполитического) противостояния основных кандидатов от власти и оппозиции Турция также не встречала. В-третьих, практически пропорционального раскола в обществе условно на светских прозападников и национал-исламистов Анатолия тоже не наблюдала. В-четвертых, соответствующего внимания и в определенном смысле вмешательства в турецкие выборы со стороны ключевых внешних сил Анкара не помнит. В-пятых, парламентские и президентские выборы 2023 г. показали высокие достижения турецкой демократии, где власть и оппозиция не перешли пределы дозволенного в соответствии с нормами законодательства и исламской морали. В-шестых, выборы состоялись в канун важных исторических дат в судьбе Турции – 570-летия Османской империи и 100-летия Турецкой Республики. В-седьмых, от итогов выборов 2023 г. зависит и последующая геополитическая судьба Турции. Все это позволяет нам считать минувшие выборы историческими.
Вместе с этим, Турция при правлении Р. Эрдогана добилась существенных достижений в экономическом развитии (особенно в области ВПК) и внешней политике. Хотя и экономический успех Эрдогана в последние два года оказался под вопросом в связи с ростом финансового кризиса и девальвацией турецкой лиры, а трагические последствия февральского землетрясения еще более отяготили социально-экономическое положение Турции, но турецкий социум не может не видеть разительные перемены в области внешней политики Анкары. Это и внешнеэкономический успех Эрдогана по реализации ряда энергетических коммуникаций из Азербайджана и России в Турцию и далее в Европу, строительству первой в турецкой истории АЭС «Аккую» и крупного международного проекта «газовый хаб» благодаря благорасположенности России. Это и военно-политические успехи Эрдогана в Ливии, Сирии и Нагорном Карабахе. Это и продвижение в тюркской интеграции с Азербайджаном и странами Средней Азии.
Многие сторонники президента Эрдогана внутри и за пределами Турции (в особенности в той же России, Иране и Китае) считают его главным историческим достижением укрепление независимости и самостоятельности Турции (прежде всего, от диктата США). И наоборот, противники президента Эрдогана внутри и за рубежом (особенно в США и других странах НАТО) обвиняют турецкого лидера в чрезмерном увлечении риторикой и политикой независимости, ослаблении прежних союзнических отношений с США, НАТО и ЕС, а также в укреплении взаимовыгодных отношений с Россией и Китаем.
Между тем как это не парадоксально, но и США, и Россия, и Китай, и Иран, несмотря на собственные межгосударственные противоречия, относительно Турции в целом могут быть едины в деле исключения реализации стратегии неоосманизма и неопантуранизма в форме образования (или же возрождения) новой турецкой империи под названием Туран с географией интеграции Турции и постсоветского тюркского мира. Правда, каждая из названных четырех стран полагает, что подобную турецкую угрозу они смогут использовать друг против друга, либо преодолеть самостоятельно.
В частности, англосаксы надеются турецкий реваншизм обратить против интересов России, Ирана и Китая, посредством Турана создать так называемый разделительный (или срединный) коридор между Россией, с одной стороны, и Ираном с Китаем – с другой (а в будущем использовать тюркский национализм под названием «пантюркизм» для внутреннего подрыва РФ, ИРИ и КНР). В свою очередь Россия надеется воспользоваться стратегией неоосманизма и неопантуранизма Турции в качестве партнера для утверждения многополярной конструкции мира, где Турция контролирует тюркский мир и полюс (а в будущем и привести к выходу Турции из состава НАТО). Иран исходит из того, что увлечение Турции неопантуранизмом приведет к ослаблению влияния США и НАТО на турецкую политику, что даст Тегерану преимущества в равной конкуренции с Анкарой. Китай же, очевидно, публично не сопротивляясь подобной стратегии Турции, все же, устанавливает свое экономическое доминирование над тюркскими странами Центральной Азии и планирует замкнуть саму Турцию на китайские инвестиции, что нейтрализует турецкие амбиции в отношении Восточного Туркестана (Синьцзянь-Уйгурского автономного района).
Как известно, автором стратегии неоосманизма является экс-премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу, чьи политические дороги с Эрдоганом разошлись после сбитого российского бомбардировщика Су-24 в небе над Сирией в 2015 г.
Давутоглу предлагает опираться на всю историческую силу турецкого народа, начиная с XV в. Иными словами, автор книги «Стратегическая глубина – современное положение Турции» выступил с амбициозной идеей отказа от республиканской стратегии кемализма и возврата к турецкому неоимпериализму. По мнению Ахмета Давутоглу, любое государство в своих внешнеполитических устремлениях руководствуется: во-первых, геостратегическим положением страны; во-вторых, историческим наследием (это и есть «стратегическая глубина»); в-третьих, харизматичным лидером, способным лавировать между различными центрами силы и продавливать свои интересы и цели.
Возврат Турции в «османский мир» с проекцией на 70 стран стало линией новой турецкой дипломатии с 2009 г. (то есть с даты назначения А. Давутоглу министром иностранных дел Турции). Правда, принцип «ноль проблем с соседями», которые входили ранее в состав бывшей Османской империи, почему-то превратился в «ноль соседей без проблем».
О причинах подобного стремления Турции интересовался, например, экс-президент США Билл Клинтон на встрече с А. Давутоглу (в то время главой МИД Турции). Симптоматичен ответ Давутоглу: «Обведите на карте вокруг Турции круг диаметром 1000 км – в него попадет 20 стран, обведите круг диаметром 3000 км – в него попадет 70 стран. А сколько стран попадет в такой круг вокруг США? Турция будет интересоваться своим окружением».
Однако после «ноябрьского кризиса» 2015 г. в турецко-российских отношениях, отставки с поста премьер-министра в мае 2016 г. и выхода из рядов правящей ПСР в сентябре 2019 г. А. Давутоглу со временем ушел в оппозицию к президенту Р. Эрдогану. В декабре 2019 г. он создал «Партию будущего» и стал союзником кемалистов на последних выборах.
Иными словами, автор стратегии неоосманизма смягчил имперский реваншизм Турции и выступил сторонником стратегического союза с США, НАТО и ЕС. Стало быть, неоосманизм и неопантуранизм под управлением Запада. Неслучайно, Давутоглу вошел в «Народный альянс» и поддержал на выборах кандидатуру лидера кемалистской Народно-республиканской партии (НРП) Кемала Кылычдароглу.
Но сегодня Кылычдароглу проиграл выборы, и ставка оппозиции Эрдогана на США и евроинтеграцию провалилась. Возможно, НРП и ее партнерам по блоку «Народный альянс» придется сделать выводы, поразмышлять над допущенными ошибками, поменять лидера (уже отмечается о смене главы партии с Кылычдароглу на Имамоглу). Однако это уже дело будущего, а время не стоит на одном месте.
Победа Эрдогана означает новый исторический выбор Турции в пользу усиления независимости от диктата США и Запада в целом, развитие выгодного сотрудничества с Россией и Китаем, отход от кемализма в пользу неопантуранизма.
Заместитель Ассоциации российских дипломатов, профессор НИУ ВШЭ Андрей Бакланов полагает, что президент Реджеп Эрдоган должен высоко оценить позицию России (президента Владимира Путина) по последним президентским выборам в Турции и сделать серьезные выводы в свете их результатов. Что же имеет в виду А. Бакланов? Очевидно, тот факт, что Кремль не стал заигрывать с лидером турецкой оппозиции К. Кылычдароглу, но оказал немалую помощь успехам Р. Эрдогана в экономике и дипломатии: АЭС «Аккую», газопровод «Турецкий поток», проект «газовый хаб», сотрудничество по линии ВПК, турецкие интересы в Сирии и Карабахе, движение в Среднюю Азию, «зерновая сделка», пролонгация газового долга.
Но Эрдоган последние выборы выиграл в сложной борьбе с частью консолидированной оппозиции с небольшим перевесом. Налицо раскол турецкого общества и рост недовольства политикой стареющего Эрдогана. Соответственно, Андрей Бакланов считает справедливым, если Эрдоган в последующем будет опираться на тех, кто действительно оказал ему поддержку (прежде всего, Россию). Россия же, по мнению профессора ВШЭ, остается недовольной по ряду сюжетов политики Эрдогана в части Средней Азии, НАТО и вокруг Украины.
Бакланов, очевидно, прав в том, что Эрдоган скорее рвется в постсоветский тюркский мир (Центральную Азию и Азербайджан), нежели согласовывает с Москвой свою региональную политику на Южном Кавказе и историческом Туркестане. До осени 2020 г. тот же профессор А. Бакланов полагал целесообразным дать жесткий ответ туркам в ответ на их региональные устремления в Закавказье с последующим сокращением российского влияния. Но итоги второй карабахской войны и последовавшее за этим время показали дипломатию уступок со стороны Москвы.
На Украине Эрдоган обещает новые посреднические инициативы по продлению и сохранению «зерновой сделки», пролонгацию которой он получил 17 мая с.г. в качестве некого аванса на два месяца (или бонуса к выборам), в то время как нет удовлетворения российских интересов в данной торговой сделке. К тому же, Россию вряд ли удовлетворят последовательные заявления Анкары о сохранении территориальной целостности Украины (включая и Крым), а также продолжающиеся турецкие военные поставки киевскому режиму.
Что же касается судьбы Турции в НАТО, то вряд ли Эрдоган откажется от членства в данном военно-политическом альянсе, ибо опасается растерять гарантию стратегической безопасности от внешних угроз (включая и определенное недоверие к самой России). Дело в том, что турки связывают свои отношения с иностранным государством не столько сложившимися личными отношениями между лидерами, сколько объективными национальными интересами и анализом всей истории взаимоотношений применительно к конкретному этапу.
Провал Кылычдароглу фактически похоронил турецкую мечту о евроинтеграции. Неслучайно лидер Европейской народной партии Манфред Вебер 29 мая с.г., выступая в Европарламенте, заявил: «Последние годы показали, что тесное партнерство между ЕС и Турцией важно, но полноправного членства Анкары в ЕС никто больше не хочет – ни Турция, ни ЕС. Мы должны прекратить процесс вступления Турции в ЕС». Подобные политические заявления относительно членства Турции в НАТО пока мы не имеем.
Тем не менее победа Р. Эрдогана сохраняет благоприятные шансы для укрепления российско-турецкого партнерства и поиска новых тем диалога.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»