Первые две недели апреля с. г. стали временем паломничества в КНР европейских политиков разных рангов, представляющих как отдельные ведущие государства континента, так и трансевропейские структуры. Что само по себе оказалось одним из признаков ускорения процесса перемен, которые происходят в последнее время как в мире в целом, так и в группе стран, обозначаемых (всё более условным) термином “обобщённый Запад”.
Не менее представительным признаком того, что мироустройство в целом уже находится на этапе очередного радикального переформатирования, служит всё более очевидная условность используемой терминологии, с помощью которой ещё недавно, казалось бы, более или менее адекватно отражались некие политические реалии. В частности, отдельные моменты, сопровождавшие поездки европейцев в Китай, невольно провоцируют вопрос: а, собственно, о чём идёт речь, когда используются слово “Европа”?
Те же “моменты”, будучи наложенными на давно обозначившиеся коллизии в трансатлантических отношениях, внешне странные события и обстоятельства, сопровождавшие недавний визит в Ирландию американского президента, делают законной и расширительную формулировку этого вопроса, а именно: какие реалии отражает упоминавшийся термин “обобщённый Запад”? Более того, кажется, уже до предела обострившаяся ситуация на территории нынешнего лидера этого последнего, то есть США, провоцирует вопрос: а, собственно, кого на международной арене представляет нынешняя американская администрация?
Ответ на этот последний вопрос должен находиться в исключительной компетенции американского народа, который обойдётся без подсказок и, тем более, “помощи со стороны”. Пожелаем ему в этом успеха. Хотя бы потому, что за короткую и противоречивую историю он создал специфическую культуру (в широком понимании данного термина), достойную, по крайней мире, изучения, и автор настоящей статьи ни в коей мере не разделяет нередкого злорадства по поводу разного рода актов турбулентности, а также трагических событий на территории нынешних США.
Указанные акты тоже свидетельствуют об ускоряющемся переформатировании мироустройства, в данном случае затронувшем одну из его главных “несущих опор”. В этом плане заслуживает внимания мнение “неоизоляционисткого” крыла американского истеблишмента о полезности, прежде всего для США, некоторого понижения высоты американской “опоры”. То есть сокращения масштабов американской вовлечённости в мировые дрязги до уровня нескольких других игроков, находящихся сейчас в состоянии роста. Представляется, что в этом случае и “крыша” всего (нового) мироустройства будет располагаться на них более надёжно.
Сегодня же ключевой проблемой в нём остаётся “состояние клинча” с де-факто второй мировой державой в лице КНР. В основном это состояние определяется Тайваньской проблемой. Но не только. В разной степени то же состояние отмечается на пространстве к северу и югу от Тайваня, а также в обширном субрегионе, который составляют страны Центральной и Южной Азии.
Всё более очевидным выглядит то, что и конфликт на Украине представляет собой не более, чем важный элемент этого общего американо-китайского “клинча”. С его помощью Вашингтон пытается вывести из глобальной игры де-факто важнейшего союзника Пекина. Следовательно, и перспектива решения указанного конфликта вряд ли возможна вне контекста всё того же глобального американо-китайского “клинча”.
Тот же фактор “клинча” присутствует и в отношениях КНР с европейскими странами по отдельности и трансевропейскими структурами в целом. К этим последним относятся как межправительственная бюрократия ЕС, так и обе парламентские конфигурации. Причём, все акторы политического пространства Европы далеко не всегда демонстрируют согласованность поведения, как на самом континенте, так и на международной арене. Существенным образом по причине присутствия на континенте “американского фактора”.
Чему образцовым примером оказалась недавняя история с заключённым на рубеже 2021-21 гг. между КНР и ЕС так называемым “Всеобъемлющим соглашением об инвестициях” (Comprehensive Agreement on Investment, CAI). Это был важный прорыв в продолжающемся десятилетиями изнурительном переговорном процессе на разные темы в области экономической кооперации. И крепкая заокеанская рука, держащая европейцев за фалды фрака в ходе указанных переговоров, была и остаётся вполне различимой.
Эта хватка несколько ослабла в обозначенный выше период по причине резко обострившейся обстановки в США в связи с процедурой передачи власти от одной части американского истеблишмента другой. Уже тогда указанная процедура начала приобретать характер внутриполитического рукоприкладства. Так что на короткое время обеим американским группировкам было не до европейцев. Чем эти последние и не замедлили воспользоваться, заключив (“под шумок”) c КНР то самое CAI. На весёлые лица участников подписания данного Соглашения (за исключением Ангелы Меркель почти все они и сегодня сидят в тех же административных креслах) можно посмотреть здесь.
Но их радость была недолгой, поскольку очередная смута в Вашингтоне быстро завершилась с приходом к власти в США “неоконсерваторов”, запустивших на полную мощность любимую шарманку о повсеместном (но не в США) “нарушении прав человека”. В общем, пришлось срочно “исправляться” и в мае того же года Европарламент под второстепенным предлогом заморозил CAI.
Видимо, с этого инцидента начался процесс переосмысления Пекином отношений с упомянутыми выше акторами на европейском континенте, итоги которого отразились на форматах и содержании последних визитов в КНР европейских политиков. До весны 2021 г., вероятно, не терялась надежда на возможность использования структур ЕС в качестве противовеса влиянию США на континенте. Нынешняя же весьма прохладная форма общения с высшим чиновничеством ЕС свидетельствует, что с такими надеждами в Пекине, видимо, расстались. И, конечно, нет никаких оснований для иллюзий относительно возможности выстраивания Пекином выгодных отношений с парламентскими ветвями власти в Европе. Как межгосударственного, так и национального уровней.
Иллюстрацией чему послужила реакция парламентариев Франции на нашумевшую реплику президента страны Э. Макрона по Тайваньской проблеме, произнесённую им по окончании визита в КНР. Вряд ли её можно рассматривать в качестве однозначного вызова позиции США (как это представлено на иллюстрации Global Times) по отношению к данной проблеме. Но она, несомненно, выпадает из достаточно устоявшегося контекста позиции Вашингтона по Тайваньской проблематике, в частности, и политики относительно КНР в целом.
Столь же очевидно противоречащей упомянутой позиции президента страны (и полностью соответствующей условно “американской”) оказались слова, произнесённые видными парламентариями Франции на встрече с коллегами из Тайваня, прибывшими в Париж спустя неделю после визита в КНР Э. Макрона.
Всё это в очередной раз оказалось свидетельством тому, что исполнительные ветви власти ведущих европейских стран (в отличие от законодательных и нынешних лидеров трансъевропейских межгосударственных структур) сохраняют окно возможностей для поддержания конструктивных отношений с КНР. Что принимается во внимание Пекином, где даже нынешней главе МИД ФРГ А. Бербок, отнюдь не симпатизантке (мягко выражаясь) КНР и достаточно очевидной стороннице трансатлантических трендов в современной мировой политике, был оказан вполне достойный приём, резко отличавшийся от того, что претерпела в Пекине глава Еврокомиссии У. фон дер Ляйн. В Пекине явно не теряют надежды на возможность выстраивания конструктивных отношений с ведущей европейской страной, несмотря на её участие в американских попытках исключить ведущие китайские IT-компании из “глобальных цепочек поставок”.
С учётом всего вышеизложенного представляется уместным обратиться к обобщённой теме “Европа в новом мироустройстве”. Автор не является сторонником тотального скепсиса относительно участия Европы в процессе формирования этого последнего. Но представляется очевидной необходимость радикального пересмотра устройства структур, регулирующих межгосударственные отношения в Европе.
Возможно, потребуется понизить их значимость, но таким образом, чтобы не проявили себя вековые межъевропейские “скелеты в шкафу”. Представляется неизбежным отказ от принципа “одно государство — один голос” (данный вопрос периодически возникает и в формате нынешнего ЕС), при котором мелкие лимитрофы, играя роль “инструмента на продажу”, получают возможность заниматься политико-экономическим рэкетом, а также выполнять роль барьера между Россией и “старой Европой”. Чему образцовым примером является нынешняя Украина. И, конечно, нужно исчерпывающим образом разобраться с Преступлением века, каковым является подрыв газопроводов в Балтийском море.
В целом же, недавнее паломничество ведущих европейских политиков в одну из ныне двух ведущих мировых держав является подходящим поводом для размышлений относительно фундаментальных проблем современного мироустройства.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”
