Первый и естественно-тревожный вопрос, который следовало бы ожидать по прочтении заголовка данной статьи, можно сформулировать, приблизительно, так: “А, собственно, какое отношение Индия имеет к Тайваньской проблеме, едва ли не центральной на нынешнем этапе “Большой мировой игры”?”. Поскольку уже сколь-нибудь позитивный ответ на него (“что-то такое этакое вроде бы намечается”) заставило (бы) насторожиться любого наблюдателя за развитием ситуации в Индо-Тихоокеанском регионе.
В нынешней, мягко скажем, сложной системе отношений между двумя азиатскими гигантами, каковыми являются Индия и Китай, не хватает только актуализации указанной проблемы. Ибо с ней связана едва ли не главная внешнеполитическая болячка второго. Если хочешь поддерживать с КНР нормальные отношения, то никоим (то есть даже косвенным) образом прикасаться к ней не следует.
Никаких официальных отношений исполнительная власть государства “Республика Индия” с Тайванем не имеет. Но всё же, можно ли считать “первичными признаками” некоторой заинтересованности Индии к установлению неких контактов с руководством Тайваня недавние поездки на остров отдельных членов Союзного парламента, статьи (в том числе в тайваньских изданиях) отдельных индийских экспертов резко антикитайского содержания, в которых руководство страны прямо призывается к установлению и развитию всесторонних отношений с Тайванем?
Сошлёмся лишь на заголовок текста годичной давности “Индия должна протянуть руку помощи Тайваню”. Его автор, Брахма Челлани, относится к тем исследователям ситуации, складывающейся на глобальном игровом столе, слово которого весьма весомо и, как правило, не остаётся без внимания среди основных игроков. В частности, упомянутый выше текст немедленно подвергся жёсткой критике в китайской Global Times.
Видимо, с тем, чтобы (и хотя бы) удержать отношения с Индией на их нынешнем, без того невысоком уровне, в Пекине публично не реагируют на прецеденты посещения Тайваня отдельными членами парламента. В конце концов, такие акции можно рассматривать в качестве частной инициативы малоизвестных политиков, не входящих в структуры исполнительной власти и не обязанных ей подчиняться. Хотя в ходе подобных визитов и произносятся многозначительные слова о схожести политического устройства “двух демократий”, что может послужить процессу развития отношений между Индией и Тайванем.
Но дело не ограничивается общими словами отдельных политиков, а также умозрительными построениями политологов. В последнее время отмечаются попытки формирования неких конкретных индийско-тайваньских проектов. Особого внимания, в частности, заслуживает проведенная в августе 2022 г. поездка в Индию группы тайваньских специалистов на предмет оценки перспектив организации здесь производства интегральных электронных микросхем (“чипов”). Отметим, что реализация такого проекта вполне вписалась бы в попытки США вывести главного геополитического оппонента (КНР) из международной системы производства данного критически важного продукта.
Что же касается главы мирового буддизма, то он представляет собой фигуру весьма значимую на пространстве международной политики (впрочем, едва ли не главным образом усилиями гигантской пропагандистской машины ключевого геополитического оппонента КНР). На акт “вызова территориальной целостности” со стороны (де-факто) политика подобного масштаба в Китае не смогут закрыть глаза.
В Пекине не смогли этого сделать даже во время состоявшейся в августе 2009 г. предыдущей поездки на Тайвань того же Далай-ламы XIV. Когда отношения “мейнлэнда” с только-что пришедшим к власти на острове Гоминьданом, что называется, распускались буйным цветом. А предлог для той поездки выглядел вполне прилично – оказание духовной поддержки буддистскому населению Тайваня, пострадавшему от серии катастрофических землетрясений, в эпицентре которых оказались сам этот остров, а также прилегающие восточные провинции КНР.
Тогда некоторые демонстративно-конкретные (впрочем, кратковременные) акции проявления недовольства Пекином самим фактом посещения острова духовным лидером буддистов затронули лишь Тайвань. Индии же, с территории которой он и прибыл на остров, указанные акции никак не коснулись. Автор не припомнит, чтобы Индия тогда вообще каким-либо образом упоминалась в связи с тем инцидентом. В то время только обозначалась принципиального плана проблема всё более конкурентного позиционирования на международной арене двух формирующихся азиатских гигантов.
Но нынешняя ситуация в регионе резко и в худшую сторону отличается от той, что наблюдалась пятнадцатью годами ранее. Во-первых, с начала 2016 г. на Тайване правят Демократическая прогрессивная партия, а также её (недавний) лидер и действующий (последний год) президент Цай Инвэнь, при определении которых в КНР используются разного рода уничижительные эпитеты (“безнадёжные сепаратисты”, “американские агенты”). Во-вторых, летом 2020 г. едва не обрушилась вся система собственно китайско-индийских отношений, которая с тех пор находится в состоянии медленного и трудного восстановления.
Поэтому более или менее понятно, какие (неудобные) вопросы могут прозвучать сегодня из Пекина в адрес Нью-Дели, если свершится заявленное намерение Далай-ламы XIV посетить Тайвань. Например, такие: “Перед этим вашим гостем – беженцем из нашей страны, свыше 60-и лет пребывающим на территории вашей, были очерчены некие рамки поведения как внутри, так и за её пределами, выходить за которые не следует? Если да, то был ли обозначен Тайвань в качестве объекта, посещение которого (по крайней мере без согласовывания с правительством нашей страны) является актом как раз выхода за указанные рамки?”.
Также более или менее очевидно, что авторы подобных вопросов услышат в ответ. А именно и примерно следующее: “ Далай-лама XIV вместе с сотней тысяч беженцев находятся на нашей территории после известных событий, случившихся в Тибете в 1959 г. с участием вашей НОАК. С тех пор они живут у нас своей общиной, не вмешиваясь в наши государственные дела. Мы не можем запретить духовному лидеру мирового буддизма перемещаться как по территории нашей страны, так и за её пределами. Никакого отношения к политике нашей страны подобные поездки не имеют”. На этом (гипотетический) диалог завершится, а оба участника останутся недовольны его итогами. Сам же по себе он лишь привнесёт дополнительный штрих в нынешнюю, повторим, сложную картину двусторонних отношений, в которой и без него уже накопилось достаточно негатива.
Таким негативным актом стало случившееся 9 декабря прошлого года столкновение пограничных патрулей в округе Таванг штата “Аруначал Прадеш”. Который, заметим, в КНР называют “Южным Тибетом” и не признают его принадлежность Индии. Собственно, спор о праве на владение обозначаемой этими названиями территории (площадью около 90 тыс. кв. км) и лежит в основе нередких здесь приграничных инцидентов.
К счастью, этот последний из них не вышел за рамки элементарного рукоприкладства и не привёл к сколь-нибудь серьёзным травмам среди участников. В самой Индии, однако, данный инцидент послужил поводом для жёсткой риторики со стороны оппозиции в адрес правительства и лично премьер-министра Нарендры Моди с обвинениями в “недостаточной твёрдости” политики по отношению к Китаю. Прозвучала также очередная порция “предостережений в пространство” от руководства индийских вооружённых сил. Впрочем, военные и существуют (в том числе) для того, чтобы периодически демонстрировать бицепсы неудобным соседям.
В общем, крайне не вовремя засобирался навестить единоверцев на Тайване нынешний лидер мирового буддизма. Ему бы переждать нынешнюю смуту в международных отношениях в целом и в отношениях между двумя азиатскими гигантами, в частности. Глядишь и наступят более благоприятные времена.
Ибо, как известно, надежда умирает последней.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”