При анализе межгосударственных отношений разделение влияния на них политических и торгово-экономических факторов носит искусственный характер. Оно имеет смысл в случае особой актуализации того или иного фактора на данном временном отрезке.
В последние месяцы в отношениях между двумя ведущими мировыми державами (США и Китаем) подобная актуализация наблюдается в торгово-экономической сфере, где ситуация к началу мая с. г. подошла к черте, за которой вполне реально просматривается торговая война.
Однако американо-китайские экономические интересы очень сильно переплетены. Ежегодный объём двусторонней торговли находится на уровне 600 млрд долл. При этом возрастающий из года в год положительный для КНР баланс в 2017 г. превысил 370 млрд долл.
Главным образом указанный факт и вызывает откровенный гнев американского президента, который (особо не заботясь о выборе речевых оборотов) 17 мая в ходе встречи с Генсеком НАТО Й. Столтенбергом обвинил Китай в “грабеже” США.
Уточним, впрочем, что и союзники “грабят” США на сопоставимую сумму, так что невольно вспоминается советская киноклассика: “Китайцы приходють – грабють, союзники приходють – тоже грабють. Куды бедному американцу податься?”.
Также заметим, что тот же Китай является одним из крупнейших держателей американских долговых обязательств, финансируя тем самым экономику США.
Собственно, все те нехорошие слова (“протекционизм”, “национализм”, “антиглобализм”), которые раздаются в последний год в адрес администрации Д. Трампа, являются реакцией на её односторонние попытки “восстановить справедливость” во внешней торговле. Следствием чего, повторим, в начале мая на пороге торговой войны с США оказался Китай. Но “на подходе” находятся два других основных торговых партнёра США (они же ключевые американские союзники) – ЕС и Япония.
В целом же, повторим, как у США, так и у Китая (других американских торговых партнёров) достаточно мотивов для того, чтобы попытаться совместными усилиями найти решение разнообразных проблем в торгово-экономической сфере двусторонних отношений.
С этой целью 3-4 мая в столице КНР состоялась встреча между представительными делегациями, которая, однако, свелась к обмену списками едва ли выполнимых взаимных претензий.
Ко второму туру переговоров, которые прошли 17-18 мая в Вашингтоне, стороны подготовились более тщательно. В частности, из списка американской делегации был исключён главный советник Д. Трампа по вопросам экономики “ястреб” П. Наварро.
Текст Совместного заявления по итогам вашингтонской встречи выдержан в достаточно позитивных тонах. В частности, обращают на себя внимание два пассажа: о “достигнутом консенсусе относительно необходимости принятия эффективных мер с целью существенного снижения дефицита в товарообороте США с Китаем” и о том, что “обе стороны придают исключительное значение защите интеллектуальной собственности… Китай внесёт соответствующие поправки в свои законы и правила”.
В документе отсутствуют какие-либо конкретные цифры объёмов взятых сторонами обязательств, а также сроки их исполнения. Отметим, что накануне переговоров в прессе было достаточно спекуляций на эту тему. Говорилось, например, о том, что Китай якобы будет обязан снизить (в течение 3-5 лет) на 200 млрд долл. свой торговый профицит с США.
Но в отличие, например, от планов посылки авианосных ударных групп от одного берега Тихого океана к другому (что делается по щелчку командирских пальцев), экономика слабо реагирует на приказы госчиновников. Поэтому представляется вполне разумным, что в обсуждаемом документе было решено обозначить общего вида тезисы относительно основных направлений двустороннего экономического сотрудничества.
Обращают на себя внимание различия в “тональности” комментариев американской и китайской прессы итогов прошедших в Вашингтоне переговоров. При общей в целом положительной реакции на сам факт отхода обеих стран от опасной черты, за которой вырисовывалась перспектива торговой войны, в КНР с большим оптимизмом смотрят в будущее двусторонних отношений. В американской же прессе акцентируют внимание как раз на отсутствие “цифр” в итоговом документе.
Что касается последних политических событий, то обратило на себя внимание назначение послом в Южную Корею адмирала Х. Харриса, завершающего военную карьеру на посту руководителя Тихоокеанского командования (USPACOM). То есть, того самого командира, который и “щёлкал пальцами”, направляя американские авианосные группы в район Корейского полуострова.
Напомним, что ещё недавно ему прочили место посла, но в Австралии, то есть в стране, которая должна была (по планам, которые, кстати, озвучивал тот же Х. Харрис) стать членом антикитайской “Четвёрки” с участием также США, Индии и Японии.
Но, как мы уже ранее отмечали, Китай приступил к реализации курса на разрешение проблем в отношениях с Индией и Японией. Не исключено, что после предстоящих в 2019 г. парламентских выборов на путь улучшения отношений с Китаем вернётся и Австралия.
Так что же может означать “переназначение” Х. Харриса уже в дипломатической части его карьеры? Отказ Вашингтона от проекта “Четвёрки”? — С учётом вышесказанного, вполне может быть. Но почему его направляют в РК? Попробуем догадаться.
Дело в том, что Корейский полуостров является одной из нескольких зон современной политической карты мира, где игра между двумя ведущими глобальными державами ведётся особенно остро. И начало её новой фазы на Корейском полуострове Вашингтон, не без основания, записал себе в плюс. Ибо, во-первых, Пхеньян (оказавшись фактически в одиночестве) в существенной мере принял предварительные американские условия для начала официальных двусторонних контактов и, во-вторых, в немалой степени это было сделано руками Пекина.
В руководстве КНР, видимо, поняли, что пошли излишне далеко навстречу пожеланиям “друга Трампа” и решили восстановить доверительный формат отношений с КНДР. В ходе двух раундов переговоров Си Цзиньпина с Ким Чен Ыном вызывались образы “нерушимой дружбы периода Корейской войны”, а 17 мая в Пекине прошли переговоры на тему укрепления и китайско-северокорейских межпартийных связей.
Тем самым позиции Ким Чен Ына на предстоящей встрече с Д. Трампом даже в “недружественном” Сингапуре резко укрепились. Что уже проявляется в риторике северокорейского лидера, являющейся, впрочем, не более чем реакцией на очевидные провокации “оппонентов”. Последние, кажется, переоценили значимость своих первых успехов в игре на Корейском полуострове.
В этом плане назначение на пост посла в РК недавнего руководителя самой мощной в американских вооружённых силах группировки следует рассматривать как ответный “силовой” месседж Вашингтона в адрес Пекина.
В заключение остаётся лишь констатировать продолжение многофакторной игры между двумя ведущими мировыми игроками. Но для более или менее определённого прогнозирования характера её развития сегодня не больше оснований, чем и до обсуждавшихся выше событий.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
