Начавшееся 18 июля зарубежное турне первого заместителя госсекретаря США В. Шерман по длительности и географии является беспрецедентным для американской дипломатической практики последнего времени. В этом с госпожой В. Шерман может потягаться только Ван И, то есть руководитель МИД Китая – ныне главного геополитического оппонента США.
Повышенная активность внешнеполитических ведомств обеих ведущих мировых держав вписывается в общий тренд возрастания значимости сфер дипломатии и экономики в обеспечении тех целей, которые они преследуют на международной арене.
Причём в Вашингтоне осознание данной тенденции наметилось давно, вероятно, ещё в период первого президентского срока Б. Обамы. С чем, например, связаны меры его администрации по резкому сокращению военного присутствия США в Афганистане. Указанная тенденция получила подтверждение в период нахождения у власти республиканцев (несмотря на всю “антиобамовскую” риторику Д.Трампа) и, видимо, окончательно оформилась с возвращением к руководству США демократов.
Документальная фиксация данного тренда во внешней политике Вашингтона произошла в ходе недавнего европейского турне президента Дж. Байдена, логически завершившегося итогами его же переговоров с президентом РФ В.В. Путиным.
Утверждённая 14 апреля с. г. в должности первого заместителя госсекретаря В. Шерман вполне подходит для реализации наметившегося внешнеполитического курса нынешней администрации США. Особенностью её карьеры является совмещение профессорско-преподавательской деятельности с дипломатической практикой в компании с такими знаковыми лицами американской внешней политики, как Х. Клинтон, У. Бёрнс, Дж. Керри.
В. Шерман принимала участие в подготовке к принятию (в 2015 г.) одного из самых значимых международных документов, каковым стал “Совместный всеобъемлющий план действий”, казалось бы, урегулировавший проблему, обусловленную ядерной программой Ирана. Из этого соглашения, однако, уже в 2018 г. вывел США тогдашний президент Д. Трамп. Похоже, однако, что данный документ актуализируется администрацией Дж. Байдена.
В. Шерман неким образом примыкает к феминистскому движению, но, видимо, не к самому его “упёртому” крылу. В этом плане примечательными были её прежние призывы, обращённые в сторону ближайших американских союзников в Азии, то есть Японии и Республики Корея, умерить взаимную риторику по поводу пресловутой проблемы “женщин для утешения”, уходящей в уже достаточно отдалённую историю. За что удостоилась едких реплик со стороны (вроде бы) подруг по борьбе.
Проблема японо-южнокорейских отношений в контексте давнего проекта формирования трёхстороннего союза “США-Япония-РК” находилась в центре начального этапа азиатской части обсуждаемого турне В. Шерман.
Отметим, впрочем, что с этой целью кто только не ездил из Вашингтона в Токио и Сеул за последние 20 лет. Не далее как в марте с. г. в Японии и РК побывали Э. Блинкен и Л. Остин, то есть нынешний шеф В. Шерман и министр обороны США. Факт практически нулевых итогов всей этой суеты Вашингтона (в указанном выше смысле) не без удовлетворения констатируется в Пекине. Судя по всему, ничего принципиально нового в сложившуюся картину японо-южнокорейских отношений не привнесло и посещение В. Шерман обеих упомянутых стран.
Дальнейший пункт её остановки в ходе обсуждаемого турне представляет не меньший интерес. Речь идёт о столице Монголии Улан-Баторе, в которую она прилетела из Сеула. Добавим, совершенно не случайно, ибо после фактического ухода с окончанием холодной войны “постсоветской” России из этой страны (как и с территорий других бывших союзников СССР), образовавшиеся в Монголии политико-экономические “лакуны” начали заполняться другими крупными игроками.
В сфере экономики главным “заместителем” СССР стал Китай. В области же широко трактуемой политики (то есть с существенным присутствием в ней элементов обороны) одним из основных таких “заместителей” оказались США. Чему способствует непростая история монголо-китайских отношений. Напомним, что в нынешней Монголии проживают лишь треть всех монголов, а две трети являются гражданами КНР, которые составляют (меньшинство) населения Автономного района Внутренняя Монголия. То есть одного из пяти специальных административных единиц современного Китая.
Как бы то ни было, но в основе внешней политики Монголии заложена так называемая доктрина третьего соседа, которая призвана преодолеть специфику географии страны. Её нередко представляют в виде “начинки сэндвича” (другой популярный термин), который Монголия образует вместе с двумя великими соседями, то есть КНР и РФ. Сама указанная доктрина, приписываемая американской политологии, не предполагает какого-либо одного претендента на роль “третьего соседа”. Среди них могут находиться, например, та же РК, Япония, Индия и даже Турция.
Но основным де-факто несомненно являются США. Достаточно указать лишь на международные военные учения Khaan Quest с определяющим американским участием, которые с начала нулевых годов регулярно проводимые на территории примыкающего к границе с КНР Южно-Гобийского аймака. Так что у очередной высокой американской гостьи руководства Монголии был предмет для своего рода “аудита” состояния и перспектив развития отношений с весьма значимым соседом главного геополитического оппонента. Точнее, обоих сразу.
Среди примечательных моментов в ходе проведенных в Улан-Баторе мероприятий с участием В. Шерман, на которые посчитал необходимым обратить внимание комментировавший их пресс-секретарь госдепартамента США Н. Прайс, упоминалось посещение ею местного “центра ЛБГТ”. То есть современный Улан-Батор вполне находится в русле передовых общественно-политических трендов. От которых Чингисхан, наверное, ворочается в гробу.
Впрочем, могила великого завоевателя до сих пор не найдена, и автор не рекомендовал бы нынешним его потомкам особо настойчиво её “разыскивать”. Например, в рамках всё тех же учений Khaan Quest.
Не считает необходимым обзаводиться подобного рода “передовыми атрибутами” Китай, то есть сегодня главный геополитический оппонент США, который стал центральным звеном всей азиатской части обсуждаемого турне В. Шерман. Что, наряду с “геноцидом уйгур”, “подавлением свобод” в Гонконге и Тибетском автономном районе, “угрозами тем же свободам” на Тайване, вменяется в последние годы Вашингтоном Пекину.
Судя по предварительной информации госдепартамента, в которой, в частности, содержались отсылки к “интересам и ценностям США”, весь этот “джентльменский набор” претензий, вероятно, пришлось выслушать в Тяньцзине (где прошла встреча с высокой гостьей из США) министру иностранных дел КНР Ван И.
Что же касается комментариев китайской стороны прошедшей встречи, то в них можно выделить три момента. Первый обусловлен наметившимся ещё в Анкоридже отказом выслушивать нотации относительно разного рода проблем, которые Китай считает исключительно внутренними. Второй связан с констатацией отсутствия каких-либо угроз другим странам (в частности, США) в факте всестороннего роста КНР. Третий заключается в готовности вести конструктивный диалог с Вашингтоном на равноправной основе.
В качестве заключительного звена (с промежуточной остановкой в Омане) длительного зарубежного турне первого заместителя госсекретаря США В. Шерман были запланированы переговоры в Женеве с российской стороной на тему стратегической стабильности. О необходимости подобных переговоров договорились месяцем ранее (в той же Женеве) президенты обеих стран.
Возможно, мы присутствуем при попытках вторичного запуска процесса “перезагрузки” американо-российских отношений. Напомним, что десять лет назад такая попытка, предпринятая Х. Клинтон, то есть тогдашней начальницей В. Шерман, вылилась, к сожалению, в “перегрузку”. Сегодня же следует принимать во внимание те радикальные изменения, которые произошли в мире за прошедшее десятилетие.
Из них главные обусловлены становлением КНР в качестве глобальной державы, с которой РФ ныне связывают прочные двусторонние отношения. Они никак не должны пострадать в ходе (гипотетической) “перезагрузки-2”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
