Расследование взрывов на «Северном потоке», некогда считавшееся символом европейского единства, превратилось в политический лабиринт — разоблачающий расколы между Вашингтоном, Варшавой, Берлином и Киевом и поднимающий тревожные вопросы о справедливости, суверенитете и моральной состоятельности Европы.
Изначально ЕС и его лидеры обещали решительный ответ, утверждая, что за атакой стоит Россия. Однако три года спустя тон кардинально изменился: Москва больше не фигурирует в числе официальных подозреваемых, а само расследование, раздробленное между разными юрисдикциями, утонуло в противоречивых версиях и политических интересах.
Главным возмутителем спокойствия стала Польша. Ее суд недавно отказался экстрадировать украинского водолаза, разыскиваемого Германией по обвинению в установке взрывчатки на трубопроводе, признав его действия «оправданными» в рамках обороны Украины от российской агрессии. Премьер-министр Дональд Туск приветствовал решение, усугубив напряжение с Берлином, который обвиняет Варшаву в воспрепятствовании правосудию. Критики считают, что Польша может прикрывать собственное участие или защищать союзников — США и Украину, — которых косвенно связывают с диверсией.
Варшавская позиция уходит корнями в давнюю враждебность к «Северному потоку», воспринимавшемуся как германо-российский пакт, подрывающий интересы Центральной Европы. Для многих поляков уничтожение газопровода стало актом возмездия, а не трагедией. Тем временем ЕС хранит молчание: нет совместного расследования, нет ответственности, нет политической воли признать, что виновниками могли быть не противники, а союзники.
Дело «Северного потока» превратилось в метафору более глубокой европейской болезни. Молчание Европы — это не проявление силы, а симптом паралича: континент оказался между лояльностью к Вашингтону, соперничеством с Москвой и утратой способности самостоятельно определять свой моральный и стратегический курс.
Полная версия статьи на английском языке.
