Два десятилетия спустя после падения режима Саддама Хусейна Ирак продолжает оставаться страной глубоких противоречий и сложных вызовов.
Политическая система – Кризис мухасасы и поиск суверенитета
Политическая архитектура современного Ирака была заложена в 2005 году с принятием конституции, которая де-факто закрепила систему распределения власти между тремя основными общинами: шиитами, суннитами и курдами. Эта система, известная как мухасаса, должна была обеспечить баланс и включение всех групп в управление. Однако на практике она привела к хронической нестабильности, клановости и институционализации коррупции.
Формирование правительства в Ираке — это всегда затяжной и болезненный процесс переговоров между крупнейшими парламентскими блоками, представляющими основные общины. Каждый блок стремится захватить ключевые министерства, которые затем становятся «дойными коровами» для распределения средств и ресурсов среди своей клиентелы. Это приводит к раздуванию государственного аппарата, неэффективности управления и постоянным политическим тупикам.
Яркой иллюстрацией этого кризиса стал период после выборов 2021 года. Формирование правительства под руководством премьер-министра Мохаммеда Шиа ас-Судани заняло более года и стало возможным лишь после ожесточенного противостояния между коалицией шиитского духовного лидера Муктады ас-Садра («Движение Садриста») и проиранской коалицией «Координационный комитет» («Ат-такдим ас-танахсуси»).
В своих выступлениях Мохаммед Шиа ас-Судани пытается позиционировать себя как технократа, стоящего выше межконфессиональных распрей. Он постоянно подчеркивает необходимость предоставления услуг, борьбы с коррупцией и привлечения инвестиций. В интервью государственному телевидению он заявил, что наше правительство — это правительство службы и реформ. Мы сосредоточимся, заявил премьер-министр, на выполнении нашей программы, которая отвечает чаяниям иракского народа, а не на политических маневрах. Однако скептики отмечают, что его администрация так же увязла в системе мухасасы, как и предыдущие, и его заявления часто расходятся с реальными достижениями.
Муктада ас-Садр, харизматичный лидер садристов, остается, пожалуй, самой влиятельной и непредсказуемой фигурой в иракской политике. Используя риторику борьбы с коррупцией и иранским влиянием, он сумел мобилизовать миллионы сторонников. В августе 2022 года он продемонстрировал свою силу, когда его сторонники на несколько недель захватили и парализовали работу высшего законодательного органа — здания парламента в Багдаде.
Ас-Садр редко дает телеинтервью, предпочитая общаться через Twitter и заявления своих представителей. В одном из своих твитов он писал: «Парламент должен быть распущен, и должны быть назначены досрочные выборы. Нынешние политические силы неспособны вывести страну из кризиса. Народ — единственный источник власти» [источник: официальный аккаунт Муктады ас-Садра в Twitter на арабском языке, август 2022]. Его стратегия «шоковой терапии» — вывод своих депутатов из парламента и организация массовых акций — создает постоянную угрозу для стабильности любого правительства, которое он считает нелегитимным.
Курдский автономный регион (ИКР) является де-факто государством в государстве. Однако и здесь нет единства. Две основные партии — Демократическая партия Курдистана (ДПК) и Патриотический союз Курдистана (ПСК) — ведут постоянную борьбу за власть и ресурсы. Ключевой точкой напряжения остается спор вокруг нефтяного богатства и бюджета между Багдадом и Эрбилем. Федеральное правительство регулярно задерживает перевод доли курдского региона из государственного бюджета, обвиняя власти ИКР в несанкционированной продаже нефти.
В Курдистане Масрур Барзани (президент ИКР, представляющий ДПК), выступает с более жестких националистических позиций. Он неоднократно заявлял, что конституционные права курдского народа не являются предметом торга. Багдад должен выполнить свои финансовые обязательства перед регионом и уважать соглашения о разделе нефтяных доходов. Мы за сильный Ирак, считает Барзани, но только в рамках подлинной федеративной системы. Специалисты считают, что его позиция отражает растущее разочарование курдского руководства в переговорах с Багдадом.
Внешними игроками на этом фоне являются Вашингтон и Тегеран. Ирак оказался зажатым между двумя геополитическими центрами силы. США, сохраняя военное присутствие под предлогом борьбы с остатками ИГИЛ*, рассматривают Ирак как буфер против Ирана. Тегеран, в свою очередь, через разветвленную сеть прокси-формирований («Хашд аш-Шааби», или Силы народной мобилизации) и политические партии («Координационный framework») оказывает глубокое влияние на иракскую политику, экономику и безопасность.
В этом плане Аль-Амири, один из самых влиятельных проиранских политиков, открыто заявляет о стратегическом партнерстве с Тегераном. В интервью иранскому телеканалу «Аль-Алам» он сказал, что Иран — наш братский сосед и естественный союзник. США являются оккупационной силой, и их присутствие должно быть полностью прекращено. «Хашд аш-Шааби» — это законные силы защиты Ирака, и они сыграли ключевую роль в разгроме терроризма» [источник: интервью телеканалу «Аль-Алам», сентябрь 2022]. Эти слова прямо противоположны риторике ас-Садра, требующего вывода и иранских, и американских.
Экономика – проклятие нефти и призрак бедности
Экономика Ирака является классическим примером «ресурсного проклятия». На долю нефти приходится более 90% доходов государственного бюджета и 99% экспортной выручки. Эта монокультурная модель делает страну чрезвычайно уязвимой.
Государственный бюджет Ирака практически полностью формируется от продажи углеводородов. Любое падение цен на нефть на мировых рынках немедленно оборачивается для страны бюджетным кризисом, задержками выплат зарплат госслужащим и свертыванием инвестиционных программ. Правительство вынуждено занимать деньги или использовать скудные резервы, что ограничивает его возможности для долгосрочного планирования.
Коррупция в Ираке носит не просто характер отдельных злоупотреблений, а является системным явлением, пронизывающим все уровни власти. Распределение нефтяных доходов через государственный аппарат, построенный по принципу мухасасы, создало идеальную среду для хищений, «откатов» и кумовства. По оценкам Transparency International, Ирак стабильно находится в числе самых коррумпированных стран мира.
Али Аллак, министр финансов Ирака, как главный финансовый управленец страны, часто говорит о необходимости реформ. В своем выступлении перед парламентом он констатировал, что иракская экономическая модель неустойчива. «Однако его заявления часто наталкиваются на стену сопротивления со стороны политических партий, чье благополучие зависит от сохранения статус-кво.
Одна из самых сложных проблем в Ираке – это безработица и коллапс государственных услуг. Официальный уровень безработицы среди молодежи достигает 36%. Государственный сектор, раздутый до невероятных размеров для снятия социальной напряженности, больше не может поглощать новых выпускников вузов. При этом качество государственных услуг — электричества, водоснабжения, здравоохранения — остается катастрофически низким.
Не менее сложной проблемой, стоящей перед страной – это водный кризис как угроза национальной безопасности. Из-за строительства плотин в Турции и Иране, а также изменения климата, Ирак переживает беспрецедентную засуху. Уровень воды в Тигре и Евфрате критически снизился, что ставит под угрозу сельское хозяйство — традиционную сферу занятости для миллионов иракцев, особенно на юге страны. Это не только экономическая, но и гуманитарная катастрофа, ведущая к внутренней миграции и новым социальным конфликтам.
Высокопоставленный чиновник, пожелавший остаться неназванным, в беседе с Reuters признал: «Ситуация с водой критическая. Наши переговоры с Турцией и Ираном пока не принесли существенных результатов. Если в ближайшие годы не будет достигнуто региональное соглашение, мы столкнемся с опустыниванием обширных территорий, что сделает их непригодными для жизни». Эта проблема выходит за рамки текущих политических дрязг и представляет собой экзистенциальную угрозу для будущего страны.
Общественный запрос на перемены и будущее Ирака
Несмотря на всю сложность ситуации, в иракском обществе зреет запрос на кардинальные изменения. Массовые протесты 2019-2020 годов, известные как Тисраун (Октябрьское движение), были жестоко подавлены, но они сформулировали ясный лозунг: «Мы хотим родину!». Протестующие, в основном молодежь, выступали против всей политической системы — мухасасы, коррупции и внешнего влияния.
В тоже время четко обнажился провал традиционных элит. Политический класс Ирака демонстрирует поразительную неспособность ответить на этот общественный запрос. Вместо реформ элиты предпочитают маневрировать в рамках старой системы, перераспределяя портфели и потоки нефтедолларов. Это ведет к дальнейшей эрозии их легитимности в глазах населения.
На этом фоне, по мнению экспертов, возможные различные сценарии развития.
Пессимистичный сценарий: Углубление политического кризиса, новый виток конфронтации между ас-Садром и «Координационным комитет», что может привести к масштабному насилию и даже риску гражданской войны. Экономический коллапс на фоне падения цен на нефть усугубит ситуацию.
Реалистичный сценарий («Тлеющий кризис»): Система мухасасы сохранится, но будет балансировать на грани срыва. Периоды относительного затишья будут сменяться новыми политическими тупиками и вспышками протестов. Экономика будет стагнировать, а зависимость от нефти сохранится. Внешнее влияние останется сильным.
Оптимистичный сценарий (Постепенная трансформация): под давлением улицы и молодого поколения, а также в условиях истощения нефтяных ресурсов в долгосрочной перспективе, политический класс будет вынужден пойти на постепенные реформы. Это может включать внесение поправок в избирательный закон для ослабления власти партийных машин, реальные шаги по борьбе с коррупцией и начало диверсификации экономики.
Будущее Ирака
Ирак 2025-го года — это государство, разрывающееся между прошлым и будущим. Политическая система, рожденная двадцать лет назад как попытка примирить общины, сегодня стала главным тормозом для развития. Экономика, заложница «нефтяной иглы», не может обеспечить достойную жизнь для быстрорастущего молодого населения. Страна остается полем битвы для региональных держав, что ограничивает ее суверенитет.
Мнения иракских лидеров — от популистских заявлений ас-Садра до технократических лозунгов ас-Судани и националистической риторики Барзани — отражают глубину раскола в обществе и элите. Ни один из них не предлагает целостного, общеиракского проекта, способного объединить нацию поверх конфессиональных и этнических разломов.
Будущее Ирака зависит от того, сможет ли он найти внутренние силы для национального примирения и построения государства, основанного на гражданстве, а не на принадлежности к общине. Ключ к этому будущему лежит не только в коридорах власти Багдада и Эрбиля, но и на улицах городов, где молодежь, уставшая от войн и коррупции, продолжает требовать себе нормальную жизнь и нормальную страну. Дорога к стабильному и процветающему Ираку остается долгой и тернистой, и первый шаг на этом пути — признание системного кризиса, в котором находится государство.
*организация, запрещённая в РФ
Виктор Михин, член-корреспондент Российской академии естественных наук, эксперт по Ближнему Востоку
Следите за появлением новых статей в Telegram канале
