Ряд примечательных событий последнего времени в отношениях между Индией и КНР позволяют в очередной раз обратиться к теме трансформации одного из важнейших элементов нынешнего этапа «Большой мировой игры», каковым являются указанные отношения.
Обобщённая «проблема границы» в фокусе внимания Индии и КНР
Появление же в этом процессе очередного «перерыва» всегда являлось верным признаком начала охлаждения (если не обострения) двусторонних отношений в целом. Последний такой период, растянувшийся на три-четыре года, начался с известного инцидента лета 2020 г. в высокогорье Ладакха, в ходе которого погибли несколько десятков пограничников с обеих сторон, не открывавших при этом (что тоже важно отметить) огонь из стрелкового оружия. Указанный инцидент самым негативным образом отразился на всей системе китайско-индийских отношений и, несомненно, послужил толчком к ускорению (давно обозначившегося) движения маятники внешнеполитического курса Нью-Дели в сторону США и «стран Запада» в целом.
Впрочем, правительство Индии во главе с премьер-министром Н. Моди в последние несколько месяцев в определённой мере стало в этом плане «притормаживать». В факте же возобновления полноценного китайско-индийского диалога просматривается позитивная роль России, использовавшей в этих целях, в частности, площадку очередного Саммита БРИКС в Казане, где в октябре с. г. состоялась, наконец, встреча того же Н. Моди и лидера КНР Си Цзиньпина.
Здесь стоит отметить, что двусторонние контакты возобновились уже через несколько месяцев после инцидента в Ладакхе, но они проводились главным по линии военных ведомств и в узкоспециализированных рамках предотвращения возможного обострения ситуации как в этой, так и в других приграничных областях, на обладание которыми имеются пересекающиеся претензии.
Продолжением же тренда, заданного встречей «Си-Моди», стала состоявшаяся 18 декабря в Пекине встреча фактически вторых лиц в руководствах обеих стран в сфере выстраивания стратегии внешней политики, каковыми являются Ван И и Советник по национальной безопасности Индии Аджит Доваль. В ходе данной встречи обсуждалась уже вся обобщённой «проблема границы». Хотя, похоже, собеседники вышли и за её рамки, затронув широкий круг вопросов и проблем двусторонних отношений. В комментариях, в частности, говорится о возможном возобновлении поездок индийских буддистов (не исключено и прямых потомков тибетцев-беженцев 60-х годов) в священные для них места в Сицзане (так сегодня в КНР в основном называют Тибетский Автономный Район).
Пока не следует ожидать «чудес» в китайско-индийских отношениях
Тем не менее не раз обозначавшийся в НВО фундаментальный характер сложностей в отношениях между КНР и Индией даёт о себе знать более или менее регулярно, а также независимо от появления на определённом отрезке времени позитива в тех или иных аспектах указанных отношений. Более того, было бы странно, если бы в нашем несовершенном мире интересы двух новых мировых игроков не пересекались как на глобальном политическом пространстве, так и в отдельных странах. Прежде всего в тех из них, которые расположены в зонах, где упомянутые «интересы» проявляются особенно отчётливо.
К таковым, несомненно, относятся Непал и Шри-Ланка, в которых недавно произошла смена руководства. В таких случаях всегда знаковый характер приобретает вопрос, в какую из двух ведущих азиатских держав новый руководитель страны «ранга значимости» Непала или Шри-Ланки совершит первую заграничную поездку. Оказалось, что занявший в июне 2024 г. в очередной раз пост премьер-министра Непала КП Шарма Оли совершил в начале декабря такую поездку в КНР, а спустя две недели в Индию отправился избранный в сентябре 2024 г. президент Шри-Ланки Анура Кумара Диссанаяке. Первого принял лидер КНР Си Цзиньпин, а второго премьер-министр Индии Н. Моди.
В ходе каждой из этих встреч гости произносили, естественно, те слова, которые и желали услышать от них хозяева, весьма сегодня весомые на мировой арене. В частности, президент Шри-Ланки А.К. Диссанаяке сказал на встрече с Н. Моди, что его страна не позволит никому использовать её «в качестве угрозы Индии». И это не случайные слова, поскольку вопрос контроля острова «Шри-Ланка» (в прошлом называвшегося «Цейлон») всегда приобретал крайне важное стратегическое значение, когда борьба между ведущими в данный исторический момент игроками в регионе Индийского океана приобретала особо острый характер. Как это было, например, во время Второй мировой войны.
В целом же сам факт первого заграничного визита нового президента Шри-Ланки в Индию рассматривается во второй в качестве несомненного внешнеполитического успеха. В то же время в статье индийского эксперта, посвящённой поездке премьер-министра Непала в КНР, опубликованной ведущей тайваньской (что примечательно) газетой Taipei Times, с явными опасениями оценивается всё более заметное укрепление позиций Пекина в Непале. Что существенным образом происходит за счёт ослабления в этой (тоже крайне важной) стране позиций Индии, а также США.
Но и в КНР с подозрением наблюдают, например, за процессом трансформации конфигурации Quad, в которую помимо США, Японии и Австралии входит та же Индия. Поскольку данный процесс свидетельствует о дальнейшем укреплении связей между участниками, а также о расширении сфер взаимодействия. В частности, сообщается о планах по организации в 2025 г. совместного военно-морского патрулирования в Индо-Тихоокеанском регионе.
Развитие ситуации в Бангладеш
Из других географически близко расположенных к Индии и КНР стран в очередной раз кратко остановимся на Бангладеш, где в начале августа 2024 г. произошёл де-факто государственный переворот, в результате которого бессменная (с 2009 г.) премьер-министр страны Шейх Хасина была вынуждена бежать в соседнюю Индию. Отметим в очередной раз факт достигнутых во время её премьерства несомненных успехов в развитии экономики Бангладеш, на которой, однако, не могли не отразиться негативным образом проблемы последних лет в мировом экономическом организме. Что фактически и стало истинной причиной возрастающего недовольства в обществе, вылившегося в студенческие акции антиправительственной направленности.
Новое руководство Бангладеш неоднократно требовало от правительства Индии выдачи Шейх Хасины для проведения над ней суда. Сама же она хранила молчание вплоть до начала декабря, когда впервые публично обратилась к своим сторонникам из Народной партии (стоявшей у истоков движения за независимость Бангладеш) с обвинением нынешнего переходного правительства во главе с Нобелевским лауреатом в области экономики Мухаммадом Юнусом в «геноциде меньшинств».
Отметим, в связи с этим, что антииндуистские акции со стороны некоторых групп радикального исламизма происходили ещё в период нахождения у власти самой Шейх Хасины. С чем её правительство вело решительную борьбу. Судя по всему, схожим образом пытается действовать и правительство М. Юнуса, которое, однако, пребывает сегодня в условиях, видимо, слабо контролируемой общественно-социальнойй стихии.
Естественно, что с пристальным вниманием за дальнейшим развитием ситуации в этой стране наблюдают как в Индии, так в КНР. Но также и в Пакистане, в состав которого вплоть до 1971 г. входила нынешняя Бангладеш.
Наконец, выразим в очередной раз надежду на продолжение запущенного при содействии России процесса определённой «разрядки» отношений между двумя азиатскими гигантами. Не закрывая при этом глаза на вполне различимые и потенциально опасные «подводные камни», которые никуда не исчезают с маршрута движения обоих в указанном направлении.
Продолжая всячески способствовать развитию наметившихся позитивных тенденций в китайско-индийских отношениях, следует проявлять особую аккуратность в контактах с теми или иными из группы «особо чувствительных» для КНР и Индии стран, некоторые из которых обозначены выше.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона
