На фоне появления информации о принятии Палатой представителей Эфиопии поправки, регламентирующей процесс исключения политических партий из списка террористических организаций, возникает широкое пространство для анализа и поиска наиболее обоснованных интерпретаций подобного шага, который может рассматриваться не только как формализация сложившегося баланса сил, но и как политический жест, ориентированный на примирение федерального центра с вооруженной оппозицией.
В конце мая 2024 года Совет министров Эфиопии выступил с инициативой о внесении изменений в нормативные акты, регламентирующие функционирование партийной системы. Дело в том, что принятая в 2019 году Прокламация о выборах, регистрации политических партий и электоральной этике, не содержит положений, которые бы определяли процедуру исключения организаций из перечня террористических групп и их дальнейшее включение в список политических партий. Вместе с тем, текущая внутриполитическая динамика создает очевидный запрос на дополнение нормативной базы: в условиях полуторалетнего неконфликтного сосуществования федерального центра и Народного фронта освобождения Тиграя (НФОТ) представители последнего стремятся к преодолению сложившейся неопределенности вокруг их статуса в политической системе Эфиопии. К тому же в Эфиопии, где помимо правящей партии и легальной оппозиции существует целый ряд повстанческих организаций, отличающихся более или менее жесткими противоречиями с правительством, установление дополнительной нормативной рамки может в дальнейшем способствовать появлению институционализированных каналов достижения компромиссов с такими влиятельными «террористическими группами», как Армия освобождения оромо (АОО).
НФОТ: «живая» оппозиция?
Когда в ноябре 2022 года военное поражение в двухлетнем противостоянии с правительством Абий Ахмеда стало очевидным, лидеры НФОТ были вынуждены подписать мирное соглашение в Претории, по сути, означавшее капитуляцию Сил обороны Тиграя (СОТ), возвращение Тиграя в политическое пространство Эфиопии, признание легитимности действующей власти и готовность доверить свою политическую судьбу и личную свободу победителям. При этом, несмотря на свою кажущуюся фатальность для НФОТ, соглашение содержало как минимум 4 аспекта, позволявшие рассчитывать на «политическое выживание» тиграйской элиты. Во-первых, ни амхарские парамилитарные группировки, ни правительство Эритреи – исторические антагонисты НФОТ – не были допущены до переговоров. Во-вторых, помимо разоружения СОТ предусматривалась интеграция всех вооруженных группировок в состав Национальных сил обороны Эфиопии (НСОЭ) или же их разоружение. В-третьих, решение проблемы территориальной принадлежности Западного Тиграя и южных районов штата было отдано на откуп федеральному правительству. Наконец, политическая амнистия и назначение главой Временного правительства штата одного из руководителей НФОТ времен конфликта – Гетачу Реды – недвусмысленно указывали на тот факт, что Партия процветания под руководством Абий Ахмеда готова вести диалог со своими недавними противниками как в силу внешнеполитических соображений, так и внутриполитической расстановки сил.
Однако вплоть до недавнего времени федеральные органы власти не предпринимали каких бы то ни было шагов для политической легализации НФОТ, с 2021 года внесенного в список террористических организаций, а значит, не имеющего формальных инструментов борьбы за власть даже на региональном уровне. С одной стороны, столь значительную «паузу» между заключением мирного соглашения и решением о ре-легализации НФОТ следует рассматривать как верный сигнал успешного прохождения «испытательного срока»: тиграйские лидеры выполнили свою часть договоренностей и не предпринимали открытых действий против политики правительства, что, впрочем, соотносится с интересами НФОТ (конфликт правительства с Фано, охлаждение отношений между Эфиопией и Эритреей). С другой, следует иметь в виду, что в отличие от любой марионеточной оппозиции, НФОТ является политической партией, вся история которой тесно связана с активной борьбой за власть, а также включает двадцатилетний опыт управления страной. Таким образом, политические амбиции выступают неотъемлемой чертой внутрипартийной «культуры», а значит, предоставляя НФОТ возможность участвовать в выборах, правящая партия фактически увеличивает число своих конкурентов.
В целом, говоря о мотивах, побудивших Партию процветания обеспечить возвращение НФОТ в легальное поле эфиопской политики, логичными представляются 3 взаимодополняющих объяснения:
1) НФОТ не воспринимается в качестве политического соперника на федеральном уровне как в силу своей узкой этнической базы, так и по причине падения авторитета партии в глазах значительной части населения Эфиопии после событий 2020-2022 гг.;
2) В условиях наличия общего врага – амхарской националистической группировки Фано – а также ухудшения отношений Аддис-Абебы и Асмэры, «тиграйский клан» рассматривается в центре как естественный союзник, а восстановление его легального статуса окажет позитивное воздействие на общее состояние политической системы страны;
3) Легализация НФОТ используется как невербальный сигнал другим повстанческим группировкам, включая АОО: правительство готово выполнять свои обязательства и способствовать реинтеграции недавних военных противников в политическую жизнь Эфиопии.
Иван Копытцев – политолог, младший научный сотрудник Центра ближневосточных и африканских исследований ИМИ МГИМО МИД России, специально для журнала «Новое Восточное Обозрение»