На сегодняшний день для подавляющего большинства государств исторического Запада характерна чрезвычайная заостренность внимания на собственных проблемах или же конфликтах, протекающих «на ближних подступах» к Старому Свету: в Восточной Европе и на Ближнем Востоке. В то же время, как верно отмечают некоторые аналитики, наиболее масштабные и смертоносные потрясения в минувшие годы происходили отнюдь не в Европе, а в Африке. Так, самое высокое число жертв вооруженных конфликтов в 2022 году было зафиксировано на севере Эфиопии, пусть для многих представителей мировой общественности эти события и оставались, в лучшем случае, на периферии наблюдения. Между тем, фактически непрекращающиеся около трех лет боевые действия в штатах Тиграй и Амхара, по сути своей, отражают знаменательные глубинные трансформации, от хода которых напрямую зависит судьба одной из крупнейших экономик Африки южнее Сахары, обладающей значительным демографическим и геополитическим потенциалом.
Политический ландшафт Эфиопии оставался неизменным на протяжении почти трех десятилетий: после победы в гражданской войне и свержения социалистического режима Дерг, к власти в 1991 году пришла коалиция этнических партий РДФЭН (Революционно-демократический фронт народов Эфиопии), ядром которой выступал НФОТ (Фронт освобождения народа тиграй). На практике, лидеры НФОТ и, по совместительству, РДФЭН стремились консолидировать «малые» этносы и группы (официально в Эфиопии проживает 85 этнических групп), ранее не вовлеченные в политический процесс. Подобная стратегия должна была обеспечить эффективное «сдерживание» амхарских элит – представителей одного из наиболее многочисленных народов, считавшегося «титульным» в имперский период. Контролируя партийную структуру и исполнительную власть как напрямую, так и за счет лояльных политиков из иных этнических групп, тиграйский клан во главе с Мелесом Зенауи установил фактически монопольный контроль над государственными институтами. В этом смысле, единственным «ограничением» оставалась небольшая численность тиграйцев (чуть более 5% населения страны), вынуждавшая НФОТ активно использовать «услуги» представителей других народностей для сохранения формальной репрезентации и не подорвать единство внутри правящей коалиции РДФЭН. Со временем, после смерти Мелеса Зенауи и на фоне обострения межэтнических проблем, включая борьбу за обладание спорными территориями (проблема расширения Аддис-Абебы и территориальные претензии амхарцев к штату Тиграй) и требование политических свобод, способность НФОТ обеспечить лояльность нетиграйских элит в РДФЭН заметно сократилась. Последовавшие события 2016-2018 гг., известные как «революция оромо», казалось, вывели на политическую авансцену «третью» силу – этнос оромо, ранее лишь ограниченно представленный в органах власти. В 2018 году на внутрипартийных выборах в РДФЭН, которые стали вынужденной реакцией на многомесячные протесты в штатах Оромо и Амхара, победу одержал Абий Ахмед Али – молодой политик-оромо, добившийся уверенного перевеса над кандидатом от НФОТ благодаря единой позиции двух крупнейших по численности сил – фракций амхарцев и оромо в РДФЭН.
В течение нескольких месяцев с момента своего избрания в качестве главы правительства, Абий Ахмед предпринял два важных шага, обозначивших его дальнейшие планы: 1) Приступил к последовательному снятию тиграйцев с ключевых государственных должностей, вынудив НФОТ фактически «окопаться» на севере страны в штате Тиграй; 2) Заключил мирный договор с Эритреей, тем самым, ликвидировав внешнюю угрозу и, одновременно, получив союзника для потенциального противостояния с НФОТ. Таким образом, премьер-министр намеревался направить свои основные усилия на проблемы внутриполитического характера и, в первую очередь, преобразование сложившегося межэтнического баланса сил. При этом стоит иметь в виду, что традиционный для местных условий подход, предполагающий широкую опору на поддержку «соплеменников», едва ли актуален для политиков-оромо. Отсутствие коллективной идентичности и наличие влиятельных группировок, включая АОО (Армию освобождения оромо), не позволяют оромо выступать в роли единой политической силы. В результате, для Абий Ахмеда – политика, не имеющего возможности опереться на такой важный инструмент как этническая мобилизация в силу низкой консолидации оромо, – сохранение кресла премьер-министра и обретение способности проводить самостоятельный политический курс напрямую зависит от ослабления сложившихся центров силы. Исторически подобными центрами выступают тиграйские и амхарские элиты – некогда «основатели империи», обладающие высокой сплоченностью и значительными экономическими ресурсами.
Разумеется, столь амбициозный и, во многом, радикальный план по перераспределению властных ресурсов неминуемо натолкнулся на противодействие НФОТ, еще недавно контролировавшего положение дел в Аддис-Абебе. Противостояние с тиграйским кланом, в свою очередь, открывало ряд перспектив перед командой Абий Ахмеда: вызов, который НФОТ недвусмысленно бросил федеральному центру, позволил заручиться поддержкой различных сил, начиная с амхарских националистов, претендовавших на южные и восточные зоны штата Тиграй, и заканчивая правительством Эритреи. Более того, решение тиграйской стороны о нанесении превентивного удара по позициям НСОЭ (Национальные силы обороны Эфиопии) в ночь с 3 на 4 ноября 2020 года привело к тому, что в проправительственном лагере окончательно оказались элиты «малых» этносов, представляющие менее развитые регионы страны и не вовлеченные в борьбу за политический Олимп.
Не вдаваясь в подробное описание двухлетнего периода ожесточенных боевых действий между федеральным правительством и его союзниками с одной стороны и СОТ (Силами обороны Тиграя) с другой, следует отметить, что на протяжении большей части конфликта перед экспертным сообществом сохранялся интригующий, хотя и не столь очевидный, вопрос: каким образом команда Абий Ахмеда намеревается в дальнейшем сохранить политическое единство антитиграйской коалиции, учитывая стремительно возросшее влияние националистически настроенных амхарских элит. Неудивительно, что с подписанием мирных соглашений в Претории 2 ноября 2022 года, согласно которым НФОТ фактически сдался на милость Аддис-Абебы, «амхарский вопрос» занял центральное место в политической повестке Эфиопии.
Итак, соглашения в Претории и дополнительные договоренности между сторонами, помимо разоружения СОТ и восстановления юрисдикции федерального правительства над территорией штата включали два примечательных аспекта: 1) Все вооруженные формирования за исключением НСОЭ должны быть выведены с территории штата Тиграй; 2) В соглашениях не упоминался статус спорных территорий, а значит, решение амхарско-тиграйского спора фактически делегировалось федеральному правительству. Представляется очевидным, что достигнутые условия шли вразрез с интересами амхарских элит, разыгрывающих «этническую карту» – т.е., использующих этнические сантименты для укрепления своих позиций и, потенциально, борьбы за контроль над федеральным центром. Дело в том, что добившись успеха в борьбе с некогда влиятельным НФОТ, Абий Ахмед перенес основные усилия на борьбу с усилившимся националистически настроенным крылом амхарских элит. Так, несмотря на существование лояльной премьер-министру группировки амхарских политиков в правящей Партии Процветания, постимперские амбиции амхарцев выступали и продолжают выступать благоприятной средой для развития оппозиционных настроений. Уже в первые месяцы после заключения соглашений в Претории правительство Эфиопии официально запретило любые вооруженные формирования, не подчиняющиеся командованию НСОЭ. В результате, амхарские националисты лишались двух весомых козырей: многочисленных подразделений Специальных сил – своего рода племенного ополчения в распоряжении властей штата и Фано – военизированной группировки, исповедующей идею имперского величии амхарцев. Последние, однако, отказались подчиниться воле Аддис-Абебы и после затянувшегося периода спорадических столкновений вступили в открытое противостояние с НСОЭ с начала августа 2023 года. Примечательно, что представители временной администрации штата Тиграй активно поддерживают действия федерального правительства в штате Амхара, а министр обороны Эфиопии, в свою очередь, заявил, что референдум для определения принадлежности спорных территорий между штатами Амхара и Тиграй будет проведен лишь после восстановления статус-кво, т.е., возвращения беженцев – преимущественно тиграйцев.
Столь краткий и пространный взгляд на политические процессы последних лет в Эфиопии оставляет известную недосказанность, однако, что наиболее важно, позволяет оценить общую динамику происходящих трансформаций. С приходом к власти в 2018 году Абий Ахмеда – молодого и энергичного политика, лишенного возможности использовать традиционные для Эфиопии инструменты мобилизации сторонников, – на политической арене начались серьезные трансформации. Ход и результаты конфликта в Тиграе, равно как и ожесточенная борьба руководства Партии Процветания против националистического крыла амхарских элит демонстрируют стремление премьер-министра не только нанести удар по двум исторически сложившимся центрам сил, но и попытаться обрести новый тип поддержки: добиться лояльности большинства этносов и отдельных элитных фракций благодаря собственной неаффилированности с той или иной этнической группой.
Копытцев Иван – политолог, стажер-исследователь Центра ближневосточных и африканских исследований ИМИ МГИМО МИД России, специально для журнала «Новое Восточное Обозрение»