Этим материалом автор начинает серию текстов, посвященных значимым историческим моментам двух Корей, имеющим значение для современности.
8 июля в Северной Корее отметили 29-летие смерти основателя страны Ким Ир Сена. Как писало агентство ЦТАК, «Великий вождь открыл новую историю социалистической Кореи, обогащающейся и процветающей независимостью в политике, самостоятельностью в экономике и способностью на самозащиту в обороне, и продемонстрировал на весь мир собственное достоинство и величественный вид нашей Родины». По случаю дня величайшего национального траура Ким Чен Ын и иные члены центрального руководящего органа партии посетил Кымсусанский Дворец Солнца: резиденцию вечного президента, превращенную после его смерти в мемориальный комплекс. Кроме того, Ким Ир Сену присуждена памятная медаль «70 лет Победы в Отечественной освободительной войне».
Хотя это не круглая дата, мы всё равно воспользуемся шансом чтобы напомнить аудитории место Ким Ир Сена в истории страны, потому что современная КНДР по-прежнему является командно-административной системой, основанной на его идеях, а кимирсенизм-кимчениризм – государственной идеологией.
Около года назад автор уже писал о Киме, но тогда мы больше обращали внимание на его историю и идеологию, а сегодня больше поговорим о его правлении и его альтернативах.
Мы привыкли воспринимать Кима как авторитарного лидера, тем более что его культ личности стал своего рода брендом. Однако, можно отметить, что целый ряд его элементом был не тоталитарным будущим, а возвращением к традиционному прошлому, потому что наследие колониальной и доколониальной Кореи оставалось слишком сильным. Неслучайно, говоря о культе Кима, следует вспомнить, что в Южной Корее многие элементы подобного культа личности вождя, включая статуи, почетные титулы, изображение на деньгах и т.п. при Ли Сын Мане появились за 20 лет до того, как такое начали вводить на Севере. Кроме того, если культ личности Ким Ир Сена мы представляем себе хорошо, то культы личности правителей постсоветской Средней Азии, черной Африки или арабского мира мы представляем себе существенно хуже, хотя уровень самовозвеличивания там был куда выше. А между тем, самая высокая статуя Ким Ир Сена – всего 23 метра в высоту. Это не движущаяся статуя, постоянно указывающая на солнце, или переименование месяцев года.
Кроме того, рассматривая культ личности Ким Ир Сена, следует помнить об альтернативе. В советской и современной России было принято жалеть их по причине репрессий, однако, пройди они к власти, то их, возможно, было не меньше.
Соперниками Кима были 4 фракции, которые можно назвать условно просоветской, прокитайской и группой т.н . местных коммунистов, которые на самом деле были группой коминтерновских функционеров. Их любят представлять «старой гвардией», но на деле они более известны не столько заслугами в борьбе с колонизаторами, сколько тем, как их стараниями в 1928 г. Компартию Кореи выгнали из Коминтерна т.к. за три года в ней сменилось четыре ЦК, — в рамках фракционной резни «оппортунистов» не стеснялись выдавать японской охранке.
Пак Хон Ён, руководитель этой фракции, на каком-то этапе был вторым человеком в стране. До 1950-го года именно Пак считался виднейшим коммунистическим лидером и имел титул «великий учитель», в то время как Ким почитался как легендарный партизанский командир, обладавший какими-то реальными заслугами в национально-освободительном движении. Именно по этой причине Москва сделала ставку на 33-х летнего капитана как человека, равноудалённого от фракционных группировок, которые, получив власть, устроили бы междоусобную резню.
Собственно, даже историю начала Корейской войны стоит рассматривать и под данным углом, так ак решение о начале крупномасштабных боевых действий было принято на основании исходящей от Пака информации о том, что по всейстране немедленно вспыхнет восстание и режим очень быстро падет. При этом, имея базу сторонников в основном на Юге в случае успешного блицкрига он оттёр бы Кима от власти на первом же партийном съезде объединённой Кореи.
Если бы Пак оказался лидером КНДР, Северная Корея надолго бы погрязла во фракционной борьбе, помноженной на политику экспорта революции на Юг и разжиганию конфликта на полуострове. В результате Северная Корея оказалась бы более слабой со структурной точки зрения, обладала бы меньшей поддержкой со стороны Советского Союза и Китая, но при этом проводила бы более агрессивную политику, итогом которой вполне мог оказаться новый виток гражданской войны.
В отношении же прокитайской и просоветской группировок надо помнить, что Ким Ир Сен провозгласил концепцию «чучхе» (которую лучше переводить на русский язык как «суверенность») в качестве противовеса традиционному для традиционной Кореи принцип «служения старшему» (садеджуи), который на севере любили переводить как низкопоклонство. Суть его заключалась, увы, в том, что как прорусская, так и прояпонская фракция в Корее были – не было лишь своей корейской. При этом, фракции, которые ориентировались на сюзерена, воспринимали его опыт и достижения совершенно некритически. В этом контексте при Дэн Сяопине прокитайская фракция, возможно, обеспечила бы стране лучший уровень экономического развития,но что случилось бы в стране, когда в Китае были бы «большой скачок» и «культурная революция»? При Ким Ир Сене это вызвало всплеск напряженности, вплоть до стычек на границе и заявлений хунвейбинов о том, что Ким – «жирная контрреволюционная свинья, которая до сих пор не раскаялась». Но при этом Северная Корея избежала участи Демократической Кампучии Пол Пота, а в случае господства прокитайской группировки автор в этом не уверен.
Если бы к власти пришла бы пророссийская фракция, ей бы в любом случае пришлось выдержать борьбу с прокитайской, усугубленную противостоянием Пекина и Москвы, однако, скорее всего, с точки зрения репрессивности режим был бы наиболее «травоядным». Однако, ориентация на Советский Союз скорее всего привела бы к тому, что на фоне распада Восточного блока там произошли бы события, похожие на ситуацию в странах Восточной Европы. И учитывая разделённый полуостров и привычку Ельцинского режима бросать стратегических союзников, мы получили бы объединение по условно германскому варианту.
Проблема в том, что в 1990-е РК была не сильно демократическим государством. Автор может засвидетельствовать это лично, будучи в стране в 1990-91 гг., поэтому процесс «поглощения» Севера проходил бы с гораздо большими проблемами, как политическими, так и экономическими. В результате современная РК была бы беднее, авторитарнее и, пытаясь заливать проблемы национализмом и антисоветизмом, занимала бы куда более русофобскую позицию, чем сейчас.
Ким Ир Сен между тем грамотно лавировал между Москвой и Пекином, и хотя ни одна, ни другая сторона не давала ему столько помощи, сколько он бы получил будучи «лучшим другом», таким образом Пхеньян имел определённую политическую независимость. Более того, Северная Корея всегда стояла на краю соцлагеря, и даже пыталась войти и неформально возглавить движение неприсоединения, рекламируя концепцию суверенности-чучхэ в работе «Неприсоединившиеся и развивающиеся страны должны построить национальную культуру под знаменем самостоятельности и независимости».
При этом КНДР не была страной-изгоем. За долгий период своего руководства Ким Ир Сен , по сообщениям ЦТАК, нанес визит в 136 стран мира и встретился с 70 тыс. с лишним зарубежными деятелями.
Но вернёмся к обстоятельствам смерти Ким Ир Сена. После того, как Восточный Блок рухнул, Северная Корея пыталась решать возникшие проблемы. Ким начал говорить о переносе фокуса экономического развития на сельское хозяйство и легкую промышленность. При нем началась подготовка к подписанию Рамочного соглашения: хотя оно было подписано после его смерти, и это наложило отпечаток на то, что американская сторона не собиралась его выполнять, при живом Киме это могло урегулировать только начинавшуюся тогда ядерную проблему Корейского полуострова и заложить основу для нормализации отношений США и КНДР.
Аналогичную политику Ким вел и в отношении Южной Кореи, где с 1992 г. у власти находился президент Ким Ен Сам. Хотя он стал президентом от партии власти, до слияния партий в 1990 г. он был самым известным лидером «системной» оппозиции и, будучи первым гражданским президентом после долгого перерыва, начал комплекс мер по смягчению режима и удалению военных от политики. На этом фоне Север и Юг начали подготовку к межкорейскому саммиту, который планировался в конце июля 1994-го года.
Великий вождь не должен был показывать слабость, а потому, несмотря на преклонный возраст, Ким Ир Сен не держал рядом бригаду врачей. При этом много ездил по стране, получая во время «руководства на месте» прямую информацию о происходящем и «намотав» более 578 тыс. километров..
И потому, когда он вылетел в горы чтобы лично осмотреть предполагаемое место саммита и там у него случился сердечный приступ, из-за нелетной погоды помощь опоздала примерно на 15 минут, после чего вождя не спас даже прямой массаж сердца.
Реакция на смерть Кима показала многое. Если соболезнование прислал даже президент США Клинтон, то южане сделали разворот на 180 градусов, сделав ставку на тот, что «династический кризис» приведёт к «скорому воссоединению», цена которого Ким Ен Сама и его окружение волновала не особо.
Конечно, как и большинство политических лидеров 20-го века, Ким Ир Сен был неоднозначным правителем. Но пытаясь судить с точки зрения исторической памяти, надо, во-первых, помнить альтернативы, а во-вторых, помнить последствия. Заложенная Ким Ир Сеном система позволила Северной Корее просуществовать больше, чем Советский Союз.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».