Президент Турции Реджеп Эрдоган отличается хватким характером и особой прагматичностью. Он, как и Кемаль Ататюрк в свое время, добился достаточно продвинутых партнерских отношений с Россией в области экономики, политики и безопасности.
Тот факт, что Турция, будучи членом НАТО, все же, пытается сохранить независимый курс в отношении России, развивать с ней взаимовыгодные экономические отношения (особенно в сфере энергетики, транзитных коммуникаций и туризма), не участвовать полноценно в антироссийских санкциях коллективного Запада, не исключать для себя возможности новых соглашений с РФ по линии военно-технического сотрудничества, безусловно, говорит о прагматичном подходе Эрдогана.
Подобная политика турецкого лидера позволяет Анкаре добиваться в партнерстве с Москвой немалых успехов и в области военной дипломатии (в частности, в Ливии, Сирии и Нагорном Карабахе). Последнее способствует укреплению региональных позиций Турции в Северной Африке, на Ближнем Востоке и Южном Кавказе, а также стимулирует процесс планирования нового прорыва в постсоветской Центральной Азии с учетом местных ресурсов и этнокультурных связей.
В ситуации затянувшегося российско-украинского кризиса официально Турция не заняла однозначную позицию в пользу конфликтующих сторон, а выступила эффективным посредником с учетом доверительных отношений Эрдогана с Путиным и Зеленским. Правда, здесь следует отметить, что личные предпочтения президента Реджепа Эрдогана, все же, больше склоняются к президенту Владимиру Путину с учетом продолжительного периода их знакомства и совместного сотрудничества (в чем-то даже общности их характеров и соответствия возраста), а главное высокой роли России в развитии экономики современной Турции. Отношения же с президентом Украины Владимиром Зеленским у г-на Эрдогана больше связаны геополитическими соображениями и отчасти обязательствами Турции в рамках блока НАТО, нежели личными симпатиями (Эрдоган и Зеленский не только представляют разные поколения политиков по возрасту, но и по характеру весьма разные люди).
С исторической и методологической точек зрения любой военный конфликт всегда нуждается в посредничестве по примирению сторон. Вместе с тем, как правило, посредничество в конфликте, помимо общих моральных ценностей, преследует и весьма прагматичные экономические и политические интересы. Традиционно турецкая дипломатия славится своим прагматизмом и нацелена на свои национальные интересы. В чем же подобный прагматизм Турции проявляется в нынешнем кризисе в отношениях между Россией и Украиной?
Надо признать, что посреднические усилия Анкары имеют, хоть и не прорывные, но, все же, реальные и конкретные достижения. За 15 месяцев продолжающейся СВО ВС РФ на Украине, благодаря посреднической миссии Турции, Москва и Киев:
а) стали вести разноуровневые переговоры в Стамбуле с участием ведомств (МИД, министерств обороны и органов внешней разведки);
б) совершили несколько успешных обменов пленными;
в) заключили сделку по экспорту зерна («зерновая сделка»);
г) обсуждают и другие возможные сделки (например, по экспорту российской продукции агропрома).
Наконец, зона черноморского бассейна не становится театром военных действий с вовлечением дополнительных сил НАТО, ибо Турция, следуя положениям конвенции Монтрё, не открывает проливы Босфора и Дарданелл для входа военных судов третьих стран (например, ВМС США и Великобритании) в Черное море.
Анкара на высоком уровне неоднократно заявляла, что не допустит провокаций в адрес России, считает безответственным занимать чью-либо сторону в данном конфликте, не желает участвовать в конфликте против РФ, понимает обоснования позиции Кремля, которую, как минимум, стоит уважать, а не доводить ситуацию до глобальной катастрофы и третьей мировой войны. Однако за словами политиков нередко скрываются реальные действия.
Во-первых, Турция, своей посреднической миссией повышает авторитет и имидж собственного государства в мировой политике. Этим Эрдоган укрепляет и независимый статус Турции, ее новую роль в международных делах.
Во-вторых, свои посреднические усилия между Россией и Украиной достаточно эффективно Турция компенсирует экономическими и финансовыми дивидендами (будь то за «зерновую сделку», будь то получение новых мегапроектов от России по «газовому хабу», планированию строительства второй АЭС в Синопе по выгодной схеме аналогично АЭС «Аккую» в Мерсине, будь то скидки за русский газ или отсрочку платежей за тот же газ на сумму 20 млрд долл. США).
В-третьих, Турция, воздерживаясь от полноценного участия в санкциях Запада против России (частично она и так участвует), фактически предлагает Москве рассматривать собственную территорию в качестве главной «транзитной артерии» во внешний мир (прежде всего, в Европу). Последнее сулит Анкаре немалые финансовые и иные экономические выгоды (включая внушительные скидки на нефть и газ), а со временем (то есть после начала их эксплуатации) и определенную зависимость российского рынка от позиции Турции.
В-четвертых, Турция, оказывая посредническую и экономическую помощь России (например, по параллельному транзиту санкционных товаров), с более жестких позиций пытается добиваться продвижения своих интересов в тех же регионах исторического присутствия и влияния Российского государства (например, на Южном Кавказе и в Центральной Азии). Анкара уже не оглядывается на мнение Москвы по тому же общетюркскому сотрудничеству, создала Организацию тюркских государств (ОТГ), все больше и больше, пользуясь кризисной ситуацией, переориентирует транзит энергоресурсов тюркских стран СНГ в обход РФ через Турцию на европейский рынок. И здесь особенно активно проявляют себя Азербайджан, Казахстан и Узбекистан. Меняется и позиция Туркменистана от жесткого нейтралитета в пользу заинтересованного наблюдателя в том же ОТГ.
Турки внимательно наблюдают за мнениями российского экспертного и политологического сообщества по части вариантов разрешения украинского кризиса. Как известно, Анкара, при всех своих уважительных отношениях к Москве, изначально не признала воссоединение Крыма в состав России, как и остальных субъектов (ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей). Турция, соответственно, считает все названные территории частью Украины. Однако данная позиция турецкой стороны пока основывается на современных реалиях их видения территориальных противоречий. Что будет завтра – одному Богу известно.
Вместе с тем, когда в России некоторые известные деятели (например, тот же Игорь Гиркин / Стрелков) допускают возможность некого раздела территории Украины между Россией, Польшей, Венгрией и Румынией (то есть восточные и юго-восточные регионы в пользу РФ с учетом сложившихся реалий, Галиция отходит Польше, Карпаты – Венгрии, а Бендеры – Румынии якобы в обмен на взаимное признание территориальных изменений), то где гарантия, что Турция не станет соучастником подобного процесса с претензиями на «татарский Крым»? Таких гарантий турки не обещают ни Гиркину, никому другому.
Между тем, Турция осуществляет весьма дифференцированное посредничество между Россией и Украиной, мотивируя свою позицию перед Западом о необходимости сохранения мостов с Москвой, а перед Россией о целесообразности поддержания влиятельных отношений с Киевом. Турция не только не признает территориальную реальность по итогам 15-ти месяцев продолжающейся СВО на Украине, но и, как известно, оказывает киевскому режиму немалую военно-техническую и гуманитарную помощь (включая поставки беспилотников «Байрактар-ТБ2» и бронетранспортеров «Кярпи», операторов БПЛА и боевиков «Серых волков» и т.д.).
Турецкие беспилотники «Байрактар» перед украинскими событиями зарекомендовали себя на других театрах военных действий (например, в Нагорном Карабахе на стороне Азербайджана). В начальный период СВО, когда турки стали осуществлять поставки Киеву «байрактаров» и применять их против ВС РФ, а руководитель турецкой компании по производству БПЛА «Baykar Makina» Сельчук Байрактар (приходящийся зятем президента Р. Эрдогана) заявил о намерении создать на Украине совместное предприятие по производству беспилотников, то российская сторона предложила турецким коллегам осуществить аналогичную сделку и с РФ.
Однако официальная Турция заявила, что это бизнес и ничего более. В свою очередь зять Эрдогана и по совместительству глава компании «Baykar Makina» С. Байрактар в категоричной форме исключил всякую возможность военно-технического сотрудничества с Россией в ситуации украинского кризиса. Как же понять турецкую мотивацию, если президент страны утверждает что это «бизнес и ничего более», а его зять исключает всякую возможность сотрудничества с Россией по политическим причинам? Тогда и Россия может ответить взаимностью Турции по части приостановления ВТС, ибо торговля оружием – это не помидоры, а всегда и во все времена чистая политика.
Известно, что Турция для развития производства беспилотных летательных аппаратов сотрудничает с Украиной по поставкам двигателей. В рамках предвыборной программы президента Эрдогана в настоящее время по объективным причинам вниманию турецкого общества регулярно правящий режим представляет новые достижения действующей власти в области экономики, современных технологий, ВПК, политики и дипломатии. В контексте данной пропагандистской акции в Турции 30 апреля с.г. анонсирована сделка с украинской стороной о подписании трех новых контрактов с турецким производителем БПЛА «Baykar Makina» на международной выставке авиационной и авиакосмической техники Teknofest в Стамбуле, что позволяет Киеву получить оружие нового поколения. Летом же 2022 г. украинский посол в Турции Василий Бондар анонсировал строительство завода «Байрактар» по производству дронов на Украине, который должен быть построен в течение двух лет.
Пока российские войска достаточно успешно применяют ЗРК «Тор-2м» для уничтожения турецких беспилотников в ходе СВО на Украине. В свою очередь пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков назвал предполагаемый завод «Байрактар» на Украине очередным объектом демилитаризации. Получается, что Турция, с одной стороны, сохраняет добрые и взаимовыгодные партнерские отношения с Россией, а с другой – ее посредничество носит дифференцированный характер и вносит некое напряжение в формат связей с нашей страной.
На наш взгляд, в ситуации военного конфликта посредник должен оставаться верным своим декларациям о доверительных отношениях с противоборствующими сторонами и исключать при этом военно-техническое содействие одному из них. Иначе степень доверия понижается к нему со стороны другого партнера обратно пропорционально степени соучастия «посредника» в конфликте. К тому же, Россия способна продемонстрировать аналогичную мотивацию «бизнес и ничего более» в других конфликтных сюжетах, где Турция поддерживает одну из сторон (включая, например, в той же Сирии или Нагорном Карабахе).
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»