Указанная тема статьи, естественно, весьма сложная, глубокая и многозначная, что требует более фундаментальных и ситуативных исследований. Мы вовсе не претендуем на всесторонний охват данной проблематики, но попытаемся обозначить основные особенности турецко-американских отношений, связанных с курдским вопросом.
Курдский вопрос остается составной частью Большого ближневосточного вопроса и, с учетом географического ареала расселения курдского этноса, представляет угрозу территориальной целостности соседствующим странам региона – Турции, Ирака, Ирана и Сирии. Впервые данный вопрос появился в повестке международной дипломатии по итогам русско-турецкой войны 1877–1878 гг. в содержании Берлинского трактата, а затем по итогам Первой мировой войны в части Севрского договора 1920 г. Однако межгосударственные противоречия стран Запада и России так и не позволили реализовать решения по курдскому вопросу в контексте курдского этнообразования под протекторатом одной из ключевых мировых держав.
Из этой истории можно заключить, что определяющее внешнее воздействие на курдский вопрос на разных этапах новой и новейшей истории имели две крупные силы – англосаксы и русские. Современная архитектура границ стран Ближнего Востока во многом появилась согласно Версальской системы миропорядка по итогам Первой мировой войны при решающей роли Великобритании. В зависимости от внешнеполитического курса стран с проживанием курдского населения, курдский вопрос получал соответствующее отношение со стороны ведущих держав. Иными словами, если та же Турция, Иран, Ирак и Сирия оставались в зоне западного влияния, то и к курдскому вопросу Лондон и Вашингтон демонстрировали минимальное внимание.
Ситуация постепенно стала меняться с учетом образования Государства Израиль и политики Тель-Авива по оказанию подрывного воздействия на Иран и Сирию, где курдская тема использовалась в качестве давления на Тегеран и Дамаск. Соответственно, Лондон и Вашингтон не снижали интерес к нефтяным ресурсам курдонаселенного Киркука. Однако до Второй мировой войны Англия контролировала нефтяные ресурсы будущего Ирака и ограничивала возможности Турции, курдский же вопрос использовался британской разведкой для оказания давления на правительство Анкары, дабы исключить реваншистские надежды на Киркук (например, история восстания и подавления того же Симко из курдского племени Шекак). В период «холодной войны» США и Великобритания рассматривали Турцию в качестве надежного юго-восточного фланга НАТО, что автоматически исключало поддержку курдскому движению в пределах Анатолии. И, наоборот, образование в 1978 г. Рабочей партии Курдистана просоциалистического толка во главе с Абдуллой Оджаланом в Турции, ЦРУ рассматривало как проект КГБ и связывало с ближневосточной политикой СССР.
Естественно, курдское движение в Турции и других странах Ближнего Востока вряд ли можно было считать марксистским и социалистическим с учетом уровня политического сознания курдских масс. Вместе с тем, лидеры курдских политических организаций (особенно в Турции), объективно оценивая системные противоречия между блоком НАТО и ОВД (США и СССР), пытались нередко сыграть на противоречиях двух политических систем и извлечь выгоды из сотрудничества с Москвой против «общего противника» (включая финансовую и, быть может, ограниченную военную поддержку для оказания боевого сопротивления).
Такое положение фактически сложилось между СССР и США в так называемых странах Третьего мира (включая, в исламском мире на Ближнем Востоке). К слову сказать, именно Советский Союз уделил курдам высокое внимание в плане научных исследователей и подготовки кадров. Так, в СССР были созданы три академических центра в области курдологии при институтах востоковедения в Ереване, Москве и Ленинграде.
В Турции в годы «холодной войны» курдское движение под началом РПК вызвало ожесточенное подавление со стороны силовых структур с участием подразделений местной жандармерии, отрядов коммандос МИТ. Тайные операции «Контргерилья» (как часть операции «Гладио») преследовали курдских лидеров, активистов и боевиков. На этой волне турецкие радикальные силы пантюркистского толка под началом ПНД и организации «Серые волки» принимали в сотрудничестве с МИТ непосредственное участие в подрывных акциях против курдов.
Ситуация несколько изменилась после распада СССР и исчезновения так называемой «коммунистической угрозы». РПК фактически лишилась важного внешнего союзника и оказалась в системном идейно-политическом кризисе. С арестом же в феврале 1999 г. лидера РПК А. Оджалана и последующим его пожизненным заключением в спецтюрьму на острове Имралы в Мраморном море, турецкие власти лишили курдское сопротивление важного звена управления. Совместная операция ЦРУ, «Моссад» и МИТ по аресту А. Оджалана стала возможной с учетом планирования прокладки альтернативной России трубопроводной системы через восточные курдонаселенные вилайеты Турции для вывоза азербайджанской нефти и газа в Европу. Анкара и ее партнеры, в целях обеспечения безопасности трафика энергоресурсов каспийского бассейна, вынуждены были локализовать угрозу курдского партизанского движения в самой Турции.
Однако, с учетом поиска новой ближневосточной стратегии, США и Великобритания стали рассматривать возможность абсорбирования курдского фактора в своей региональной геополитике, отдавая преимущество Иракскому Курдистану с учетом нефтяного и личностного факторов. Как известно, во второй половине ХХ в. ЦРУ фактически установило свой патронаж над лидером курдского движения в Ираке Мустафой Барзани, а его смерть в американской клинике 1 марта 1979 г. некоторые информированные источники связывают с вмешательством американской разведки после того, как старший Барзани принял предложение лидера исламской революции в Иране аятоллы Хомейни посетить Тегеран для обсуждения курдского вопроса.
Курдская проблематика по своему потенциалу является фактором конфронтации в масштабах крупного региона и может использоваться теми же США и ее ключевыми союзниками (в частности, Великобританией и Израилем) для формирования новой геополитической конструкции на Ближнем Востоке. Идея образования Курдистана под эгидой США и тесно связанного с ЕС и Израилем приобретает новые очертания в региональной геополитике первой четверти ХХI в.
В Лондоне стали проводиться системные (включая полевые) исследования по курдской тематике. На рубеже веков в аналитическом сообществе США фактически не было опытных специалистов по курдскому вопросу, поэтому для проектирования своей политики в данной области разработку курдской проблематики администрация США поручила трем исследовательским центрам: Вашингтонскому институту ближневосточной политики, Институту Среднего Востока, Центру стратегических и международных исследований, а также отдельным университетским коллективам. Известно, что американские исследовательские центры остаются императивом при разработке внешней политики лишь в тех случаях, когда нет достаточного опыта применения политических решений. Курдская тематика относится к таковым, где приоритет отдается мнению произраильского Вашингтонского института ближневосточной политики.
Израиль и ее разведслужбы в свою очередь имеют достаточный опыт контактов с курдскими политическими и боевыми структурами, ибо Тель-Авив стремится эффективно использовать курдский фактор против Ирака, Ирана и Сирии. Поэтому Израиль оказывает определенную помощь правительству Иракского Курдистана (включая по линии разведки), заинтересован в образовании курдского государства на севере Ирака и с контролем нефтеносного района в Киркуке. Если ранее Израиль по курдской тематике в Турции поддерживал позицию Анкары и предлагал некое соучастие в либерализации социально-культурных прав курдского населения, то со временем высокий интерес Тель-Авива к курдскому вопросу вызвал критическую реакцию президента Р. Эрдогана, что и отразилось на разрыве отношений в 2010 г. Конфликт у берегов Газы в мае 2010 г. фактически стал поводом разрыва отношений между Турцией и Израилем, поскольку Анкара в ответ на прокурдское увлечение Тель-Авива стала более активно поддерживать палестинских арабов. И лишь в июне 2016 г. стороны договорились о восстановлении отношений.
Вхождение в 2003 г. коллективных сил США и Великобритании в Ирак привело к росту поддержки англосаксов проекту курдского политического образования на севере Ирака, где, фактически при поддержке Вашингтона и Лондона с соучастием Тель-Авива, де-факто сформировалась курдская автономия. Однако, изначальная установка США по разделу Ирака на три независимые и управляемые Вашингтоном части – суннитскую, шиитскую и курдскую – с учетом обострения внутриполитической ситуации в Ираке в 2006–2007 гг. вынудило американцев отказаться от подобного проекта в пользу сохранения единого Ирака и сокращения обещаний курдам. Тем не менее, при формальном сохранении целостности Ирака, США предоставили местным курдам благоприятные условия для становления органов управления политических институтов, контроля нефтяных ресурсов и формирования военных структур под протекторатом американской военной базы. Курдское региональное правительство в Ираке получило от США и Великобритании немалое количество вооружения, в Иракском Курдистане активно действуют резидентуры ЦРУ и СИС.
Последующая политика США в Арабском Востоке и обострение отношений с правящим режимом алевитов во главе с Башаром Ассадом в Сирии привели к ситуации расширения американского протектората над курдским фактором в регионе. После Ирака новым местом американской поддержки курдам стала Сирия (оппозиционные режиму курдские политические и боевые структуры). Если ранее американские эксперты затруднялись сформировать позицию США по курдам в том же Ираке, полагали нежелательным для Вашингтона раздел некогда мощного иракского государства на три части, ибо подобная политика вызовет недовольство арабского мира, то после 2011 г. и «Арабской весны» подобный прогноз потерял свою актуальность для американской региональной дипломатии.
Применительно к судьбе Ирака ведущий британский эксперт по курдскому вопросу Гарет Стэнсфельд отмечал: «США и Великобритания пытаются удержать Ирак от распада, но если выяснится, что желание невыполнимо и курды полны решимости претворить в жизнь национальную идею, – наиболее разумным станет признание курдского государства на севере Ирака». Смена приоритетов американской политики в курдском вопросе зависит от ряда факторов, связанных с политикой правящих режимов стран проживания курдов, контроля местных нефтяных ресурсов и энергетических коммуникаций, борьбы с так называемым международным терроризмом.
Естественно, подобная политика США применительно к курдам не может устраивать Турцию, включая создание курдского государства в приграничных странах (Ираке и Сирии). Возможно, Анкара не исключает для себя тайную дискуссию с Вашингтоном на предмет «обмена» независимости курдов в приграничном Ираке на признание суверенитета, скажем, Турецкой республики Северный Кипр.
Между тем, именно продуктивное партнерство Турции с Россией позволяет Реджепу Эрдогану удерживать «курдский натиск» США в той же Сирии и сохранять безопасность своих южных границ. России пока что удается, благодаря своей миротворческой операции в Сирии и конструктивным отношениям с Турцией, сохранять относительную безопасность в курдонаселенных районах той же Сирии. В то же время известные локальные военные операции турецких сил на севере Сирии с целью формирования зоны безопасности с глубиной в 32 км с центром в Идлибе значительно подорвали авторитет США, несущих моральную и политическую ответственность за безопасность сирийских курдов.
США беспокоятся тем обстоятельством, что поддержка образованию курдской государственности на севере Ирака приведет со временем к ситуации, когда Турция перейдет к более тесному сотрудничеству с Ираном и арабами, а Курдистан станет предметом «стратегической заботы» США по аналогии с Израилем. При этом сложившееся региональное партнерство России, Турции и Ирана будет блокировать американскую монополию в курдских делах.
Американский эксперт Вэйн Мерри полагает, что «рано или поздно курдскую проблему необходимо будет обсудить и разрешить, пока же нет представлений о вариантах решения. США могут столкнуться с неожиданным кризисом, обусловленным курдской проблемой в масштабах всего Ближнего Востока».
Из этого следует, что США уже «столкнулись» с курдским вопросом в ходе своих военных операций в Ираке и Сирии, остаются Иран и Турция. Соответственно, израильское лобби в США (включая и с позиции Вашингтонского института ближневосточной политики) активно пытается разыграть «курдскую карту» против Ирана по смещению неугодного режима муллократии в Тегеране. В тоже время, рост недовольства администрации США независимой политикой турецкого президента Р. Эрдогана в случае победы последнего на выборах 14 мая с.г. может расширить географию манипулирования курдским вопросом и в пределах самой Турции, где проживает самая большая численность курдского населения (до 30% от общего числа). Именно в этом случае США и могут столкнуться с «неожиданным» курдским кризисом на всем Ближнем Востоке. Иными словами, США не станут реализовывать «карту Петерса» по перекройке границ отдельных стран Ближнего Востока по части решения курдского вопроса, пока курдский фактор не станет универсальным орудием для смены режимов и политики всех четырех курдонаселенных стран региона.
Что же может помешать подобным планам США и их сателлитов, если не конструктивная роль России в ближневосточных делах с уважением интересов существующих государств и прав их граждан вне зависимости от национальности? Именно данная взвешенная и ответственная дипломатия Москвы сохраняет контуры восстановления региональной безопасности на Ближнем Востоке и обеспечивает рост пророссийских настроений в регионе.
Александр СВАРАНЦ, доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
