В НВО уже обращалось внимание на повышенную активность на международной арене, которую проявляют по разным поводам члены нынешнего кабинета министров Японии и главным образом сам премьер-министр Фумио Кисида. Очередным подтверждением указанной активности явилось стартовавшее 9-го января с. г. недельное заграничное турне последнего, в ходе которого объектами посещения были Италия, Франция, Соединённое Королевство, Канада и США, то есть 5 из 7-и стран-участниц конфигурации G7, в которую входит и сама Япония. Отдельный саммит с коллегой из Германии предварительно намечен на весну с. г.
Всё большая активность Японии в международных делах сопровождается повышением в них роли её самой. О чём, в частности, свидетельствует включение Японии на ближайшие два года в состав Совета Безопасности ООН.
Отметим неслучайность посещения Ф. Кисидой указанной выше пятёрки стран. Во-первых, в начавшемся году Япония будет выполнять председательские функции, а также хозяйки разного рода мероприятий в формате той же G7. Во-вторых, в конце прошлого года в Японии были утверждены новые редакции долгосрочных документов в сфере обороны и безопасности, изменения в которых по сравнению с предыдущими редакциями носят принципиальный характер.
Необходимость ознакомления (что называется, от первого лица) с этими изменениями союзников де-факто (которыми являются первые четыре страны), а также согласование с союзником – де-юре (США), составляло одну из главных целей данной заграничной поездки Ф. Кисиды. И последний этап, несомненно, был главным в обсуждаемом турне.
Хотя итогом посещения Ф. Кисидой Лондона тоже стало появление знакового документа, свидетельствующего о дальнейшем и всестороннем процессе развития (особенно в сфере обороны) японо-британских отношений. Который был запущен в ходе прошедшего в сентябре 2017 г. визита в Токио тогдашнего премьер-министра СК Терезы Мэй.
В данном же случае речь идёт о состоявшемся 11 января в Лондоне подписании двустороннего документа, который призван “облегчить” взаимный доступ на территорию одного партнёра подразделений вооружённых сил другого (Reciprocal Access Agreement, RAA). В сообщении на эту тему МИД Японии говорится, что подписи под данным документом поставили (с упоминанием должностей) Фумио Кисида и “достопочтенный” Риши Сунак (собственный премьер-министр не удостоился такого определения). В том же сообщении даётся отсылка к обширному (на 27-страницах) тексту японо-британского RAA.
Отметим этапный характер в развитии японо-британских отношений самого факта подписания данного документа. Точно также, как годом ранее, это произошло в японо-австралийских отношениях.
Но всё же, повторим, центральным звеном всего турне премьер-министра Японии стало посещение Вашингтона, где 13 января состоялись его переговоры с президентом США Джо Байденом. Лишь двумя днями ранее здесь же в Вашингтоне прошло очередное заседание двустороннего Security Consultative Committee (чаще всего обозначаемого в прессе как “Формат 2+2”), участниками которого являются министры иностранных дел и обороны обеих стран. Итоги работы данного “Формата”, несомненно, были на столе, за которым встретились руководители США и Японии.
Именно этот обширный документ заслуживает внимания тех читателей, которых могут заинтересовать основные моменты нынешнего этапа развития отношений между этими странами. Поскольку краткость и общий характер Совместного заявления, опубликованного Белым домом по итогам переговоров Дж. Байдена и Ф. Кисиды, могут послужить косвенным подтверждением подозрений, что первый уже вряд ли в состоянии обсуждать содержание упомянутых моментов.
Что касается Совместного заявления, принятого по итогам очередного заседания американо-японского “Формата 2+2”, то вновь подчеркнём, что в подобного рода документах (как правило, достаточно объёмных) не бывает лишних слов, и каждый сам решает для себя, что в них имеет первостепенное значение. Для автора таковыми являются несколько позиций.
Во-первых, получили полное одобрение американской стороны новые тренды в японской оборонной политики и, в частности, намерение Токио через пять лет удвоить оборонные расходы. Во-вторых, без недавних экивоков, то есть совершенно определённо, в качестве главного вызова безопасности обозначается Китай, в противодействии которому заявлено о намерении повышать уровень “синхронности” двустороннего взаимодействия. В-третьих, особое внимание уделяется проблематике сохранения статус-кво вокруг Тайваня и его нынешнего позиционирования на международной арене. В-четвёртых, будет расширяться взаимодействие Японии с НАТО, в связи с чем американской стороной приветствуется заключение японо-британского Соглашения RAA.
В целом же складывается впечатление о необратимом характере встраивания японской внешней политики в главный тренд нынешнего этапа “Большой мировой игры”, который сводится к приобретающему глобальный характер противостоянию двух ведущих мировых держав. И понятно, на чьей стороне. При этом всё более очевидно антикитайский характер внешнеполитического курса Токио не может не отражаться негативным образом на состоянии японо-российских отношений.
И всё же не мог не обратить на себя внимания примечательный эпизод в процессе подготовки обсуждаемого турне. 5 января, то есть за три дня до его начала, через посла Японии в Киеве Ф. Кисиде было передано приглашение посетить Украину, о чём немедленно сообщило агентство Kyodo News. Выступая на следующий день перед журналистами, адресат указанного приглашения высказался уклончиво, что фактически означало отрицательный ответ.
Кстати, в кратких заявлениях, сделанных Дж. Байденом и Ф. Кисидой перед началом переговоров, также обратило на себя внимание отсутствие упоминания вторым “украинской темы”, В общем плане говорилось лишь о том, что обе страны оказались “перед лицом самых опасных вызовов последнего времени”. В то время как первый пообещал “привлечь к ответственности Путина за неспровоцированную агрессию на Украине”.
Впрочем, в Совместном заявлении обоих лидеров “украинская тема” всё же обозначается, но без резкостей и упоминания “Путина”. Который для американского президента, видимо, является источником и воплощением всех неприятностей, ныне преследующих его лично.
Отметим, что сегодня на международной политической арене киевскому режиму отводится роль очередного идола. Полностью искусственного, но не менее значимого, чем его предшественница Грета Тунберг. Принимая во внимание его абсолютную марионеточность, представляется несомненным, что в инициировании указанного приглашения он сыграл роль лишь передаточного звена. С учётом же того, что Япония в начавшемся году будет, повторим, председательствовать в конфигурации G7 (с её демонстративным пиететом по отношению к действующей киевской власти), Ф. Кисида указанным выше отказом обозначает себя в ней едва ли не “вольтерьянцем”. Если не “карбонарием”. Уж не затеял ли он “революцию сверху” в G7? Кстати, во время заключительного выступления в Вашингтоне Ф Кисида пообещал нечто “необычное” на предстоящем саммите G7 в Хиросиме.
При этом отметим, что нынешний японский премьер-министр отнюдь не автор стратегии “лавирования” Японии в вопросе позиционирования страны относительно украинского конфликта. До него довольно продолжительное время тем же занимался Синдзо Абэ. Мотивация такого поведения руководства Японии далеко выходит за рамки пресловутой “проблемы Северных территорий” и обусловлена главным образом всё теми же сложностями в японо-китайских (а, возможно, и японо-корейских) отношениях.
Для России же очевидная заинтересованность (по разным причинам) японского руководства в подержании с ней конструктивных отношений предоставляет возможность для выполнения функции посредника в разрешении неурядиц в отношениях между КНР и Японией. При непременном, конечно, условии согласия на это обеих стран.
Что касается реакции главного объекта возрастающей внешнеполитической активности Японии, то с его стороны наблюдается смесь настороженности и сожаления. Особенно это касается вопроса добровольного возложения на себя нынешним руководством Японии тяжкого бремени резкого увеличения оборонных расходов. Статья-комментарий на эту тему китайской Global Times сопровождается выразительной иллюстрацией.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”