14 и 15 августа с. г. Пакистан и Индия отметили 75-летие обретения независимости. Каковая стала следствием законодательного акта британского парламента, принятого летом 1947 г. и утверждённого королём Георгом VI за месяц до упомянутых выше дат.
Тем самым получил практическое воплощение давний (ещё второй половины XIX в.) постулат британской политической элиты о том, что слишком затратным, а в перспективе и просто непосильным, становится управление огромной колонией, весьма удалённой от метрополии. Источником постоянной головной боли для Лондона служило также то, что гигантское по численности население колонии состояло из разных народов, радикально отличающихся друг от друга по языку, культуре, вероисповеданию. Которые нередко оказывались в конфликтном (в том числе вооружённом) состоянии, как между собой, так и с колонизаторами.
На характер же протекания процесса обретения независимости населением “Британской Индии”, который был запущен упомянутым выше актом британского парламента, решающее влияние оказал третий из обозначенных выше факторов различий среди местного населения. В период конца XIX – первой половины XX вв. в процессе формирования местной элиты (первоначально более или менее единой, образовавшей партию Индийский национальный конгресс), которая проявила готовность взять в свои руки управление будущей независимой страной, постепенно стала выделяться фракция сторонников территориального отделения мусульман от индуистов.
24 марта 1940 г. “Всеиндийской мусульманской лигой”, заявившей о себе как выразителе интересов всех тех, кто исповедовал в “Британской Индии” ислам, была принята так называемая “Лахорская резолюция”. В которой, в частности, отвергалась перспектива проживания мусульман в едином с индуистами государстве. При этом делались отсылки к тем самым различиям в повседневно жизни. Указанная “Резолюция” и легла в основу базового положения упоминавшегося акта британского парламента (инициированного последним вице-королём), предусматривавшего образование на территории “Британской Индии” двух независимых государств.
Здесь было бы самое время порассуждать на вечную тему о том, что источником проблем человека чаще всего является он сам, а не соседи или “неудачная” территория проживания. С упоминанием разного рода премудростей, например, о “бревне и соломинке в глазу”. Ограничимся, однако, констатацией того, что смена места проживания лишь на короткое время не приносит “облегчения” от некоторой проблемы. Которая, к тому же, нередко оказывается и надуманной.
Авторы “Лахорской декларации”, несомненно, руководствовались самыми хорошими побуждениями, то есть “хотели, как лучше”. Но в реальности получилось очень скверно, то есть — “как всегда”. “Издержки” межконфессионального размежевания, начавшегося ещё накануне объявления о создании двух независимых государств, Индии и Пакистана, по официальным оценкам, находятся на уровне одного миллиона человеческих жизней. Однако, согласно некоторым недавним исследованиям с использованием архивных материалов о начавшихся тогда миграционных потоках, на самом деле “куда-то пропали” не менее трёх-четырёх миллионов человек.
Никогда прежде никакие межконфессиональные “разборки” (весьма, впрочем, редкие) на общей до того территории проживания не имели столь катастрофических последствий. Но самое главное, пожалуй, заключается в том, что даже ценой обозначенного выше “жертвоприношения” запущенный в 1947 г. процесс межрелигиозного размежевания не приобрёл, пусть и болезненного, но хотя бы кратковременного характера. Спровоцировав несколько войн (четыре, с учётом “Каргильского конфликта” 1998 г.) между Индией и Пакистаном, он продолжается до сих пор.
Поделив ещё в ходе первой войны 1947-1948 гг. территорию бывшего княжества Кашмир в пропорциях, приблизительно, 60 на 40 %%, стороны продолжают претендовать и на “долю” оппонента. Их разделяет здесь 740-километровая “Линия контроля”, а отнюдь не соответствующая международному праву граница. Почти ежедневно приходят сообщения о вооружённых инцидентах на ныне союзной территории (а не штата, как это было до 5 августа 2019 г.) “Джамму и Кашмир”. При том, что сегодня упомянутая “Линия контроля” разделяет де-факто ядерные державы.
Спустя 75 лет сложно вообще говорить о свершении хоть какого-то межконфессионального разделения. Ибо в Индии остаются жить (и, судя по всему, никуда не собираются уезжать) примерно столько же мусульман (порядка 180 миллионов человек), сколько и в “религиозно-специализированном” Пакистане.
Общий постулат о том, что некий “процесс распада” стоит только запустить, а далее он может продолжаться “сам по себе” (и неизвестно, где остановится), сработал и в данном случае. В 1971 г. от Пакистана отделилась его восточная часть, на территории которой образовалось независимое государство Бангладеш. Чему весьма тогда посодействовала Индия, официальные отношения с которой мусульманской Бангладеш с тех пор носят вполне позитивный характер (при наличии определённых проблем на бытовом уровне). Руководительница второй Шейх Хасина вскоре посетит Нью-Дели с очередным дружественным визитом. С единоверным же Пакистаном Бангладеш до сих пор не поддерживает даже дипломатических отношений.
Кстати, довольно типичная в межгосударственных отношениях ситуация. Ранее в НВО обсуждалось нечто схожее в треугольнике “Афганистан-Индия-Пакистан”, когда мусульманский Кабул годами отдавал предпочтение не единоверцам из Исламабада, а “язычникам” того же Нью-Дели. Как показывают последние события, в этом плане ничего не изменилось и с приходом в Афганистане к власти «Талибана» (организация запрещена в РФ). Несмотря на то, что в формировании нынешнего его руководства существенным образом поучаствовали спецслужбы того же Пакистана.
С позиций многовекового исторического процесса, повторим, ничего нового. В своё время кардинал Ришелье при выборе союзников не придавал значения вопросу, на каком языке те пели псалмы.
В ходе борьбы за влияние, на события в регионе Южной Азии не упустили случая воспользоваться новыми возможностями, которые появились с образованием здесь двух враждебных по отношению друг к другу государств, и ведущие мировые игроки. Которые, по мере изменения характера “Большой мировой игры”, легко и просто меняют свои предпочтения относительно первых. Например, в годы холодной войны для США ключевым партнёром в регионе был Пакистан. А не Индия, ориентировавшаяся в то время на СССР, который возглавлял военно-политическое объединение, противостоявшее США.
С завершением же холодной войны и исчезновением с политической арены прежнего главного оппонента постепенно начал обозначаться новый — в лице КНР. Поэтому в глазах Вашингтона приоритетный характер стал приобретать фактор развития отношений с Индией, которая до сих пор рассматривается в качестве “естественного контрбалансира” Китаю.
Но распространение на регион Южной Азии конфронтации между ведущими региональными игроками не привносит с собой ничего хорошего для его местных обитателей. Как Индия, так и Пакистан проявляют всё меньшее желание выполнять роль инструментов в посторонних для них манёврах ведущих мировых игроков, пытающихся использовать те или иные проблемы в отношениях между первыми.
Наконец, представляется важным ещё раз отметить, что, несмотря на продолжающийся процесс территориально-межконфессионального разделения, никуда не исчезла сама побудившая его проблема. Которая до сих пор и различным образом проявляет себя на обеих суверенных теперь территориях. Причём не только во многоконфессиональной Индии, но и внутри (вроде бы) монорелигиозного Пакистана. Проживающие во втором сторонники разных течений ислама почему-то с особым удовольствием взрывают мечети друг друга.
В связи с очередной вспышкой турбулентности в Пакистане ранее в НВО уже отмечалось, что в обеих странах давно осознают тяжесть упоминавшихся выше “издержек” случившегося в 1947 г. Периодически из Исламабада и Нью-Дели раздаются призывы к улучшению двусторонних отношений. 20 августа последовало очередное публичное заявление нового премьер-министра Пакистана Шехбаза Шарифа о том, что нельзя позволить развязыванию ещё одной войны и о желании своей страны “поддерживать долгосрочный мир с Индией”. В качестве главного препятствия которому была обозначена всё та же Кашмирская проблема.
С учётом всего вышеизложенного не должно вызывать удивления, что приведенные в начале даты появления в Южной Азии двух новых государств не являются для обоих особо значимыми. Хотя и находятся в перечнях национальных праздников, по случаю которых проводятся те или иные мероприятия.
Тем не менее поводы для главных государственных торжеств обусловлены другими датами и событиями. В Индии ежегодно празднуется “День Республики” по случаю принятия 26 января 1949 г. Конституции, которая вступила в силу ровно через год. В Пакистане же главным таким поводом является факт принятия упоминавшейся выше “Лахорской резолюции”, которое состоялось, повторим, 24 марта 1940 г.
Но, конечно, обе эти даты находятся во взаимосвязи с решением парламента Великобритании августа 1947 г. Одно из них стало следствием, второе же поспособствовало его принятию.
Ибо ничто в историческом процессе не проходит бесследно.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”.
