10 июля в Японии прошли перевыборы половины состава верхней палаты парламента, общая численность депутатских мест в которой равняется 248. Это событие обратило на себя внимание в силу ряда обстоятельств. Как долгосрочных, так и сиюминутных, как внутри, так и внешнеполитического планов.
Главный “долгоиграющий” вопрос (по крайней мере, двух последних десятилетий), к которому прошедшие выборы имеют прямое отношение, связан с перспективой внесения поправок в Конституцию, действующую без каких-либо изменений с 1947 г. и до сих пор. Данный основополагающий документ был написан (аккуратно выражаясь) “под влиянием” американской оккупационной администрации. Причём таким образом, чтобы максимально затруднить саму процедуру её потенциальных изменений. Главным объектом которых могла бы оказаться “антивоенная” ст. 9.
Существует заслуживающая внимания точка зрения, согласно которой в Вашингтоне пожалели о своей “принципиальности” уже через несколько лет. А именно во время Корейской войны, когда крайнюю актуальность приобрёл вопрос вовлечения Японии в “борьбу с коммунизмом” на Корейском полуострове. Якобы именно на ст. 9 (“написанную вами же американцами”) сослался тогдашний премьер-министр Сигэру Йосида, отказываясь от прямого участия в этом конфликте. Косвенным образом Япония в нём всё же поучаствовала и к немалой для себя выгоде.
Указанное “юридическое крючкотворство” было использовано С. Йосидой для защиты долгосрочного стратегического курса (завершившегося полным успехом) по сосредоточению усилий с целью восстановления и развития послевоенной экономики. Чему могло помешать прямое вовлечение в военные акции нового ключевого союзника, то есть недавнего смертельного врага. Именно передовая и мощная экономика оказалась, в конце концов, тем главным инструментом, с помощью которого сегодня Япония существенным образом решает внешнеполитические задачи, оказавшиеся “не по зубам” Вооружённым силам Императорской Японии.
Последний раз тот же фактор ст. 9 был использован Токио во время “Войны в заливе” 1990-91 гг., когда вместо прямого военного участия Япония расплатилась с союзниками во главе с США “чековой книжкой”. Что вызвало уже откровенный гнев “старшего брата”. Именно с середины 90-х годов постепенно начал приобретать актуальность вопрос: “Со ст. 9 надо что-то делать”.
Содержание этого “что-то” поначалу колебалось в широких пределах. На одном его полюсе находилось полное изъятие из Конституции обоих “запретительных” параграфов, исключающих как использование войны в качестве инструмента решения неких внешнеполитических проблем, так и само обладание Японией вооружёнными силами.
Однако в настоящее время обсуждается весьма скромный паллиатив в виде включения в ст. 9 третьего параграфа, который просто зафиксирует давно сложившуюся реальность, а именно наличие у Японии “Сил самообороны” (на английском, Self—Defense Forces). По факту, SDF уже сегодня являются одними из самых мощных в мире Вооружённых сил (Military Forces). Но, по мысли японского руководства, обозначать их подобным образом в национальной Конституции пока, пожалуй, не стоит. Поскольку это может спровоцировать у соседей нехорошего плана ассоциация с Японией первой половины XX в. То есть, по факту, повторим, MF уже имеются в наличии, “но мы их пока таковыми называть не будем, а зафиксируем в Конституции право на обладание SDF”.
Окончательно данный формат разрешения вопиющей нелепицы, обусловленной фактом наличия у Японии военного инструмента, который может быть использован в тех или иных целях, и недвусмысленного запрета на его обладание, прописанного в действующей Конституции, сложился в последний восьмилетний период нахождения Синдзо Абэ на посту премьер-министра страны. Который за два дня до обсуждаемых выборов был убит странным субъектом по до сих пор неясным мотивам.
Он же впервые столкнулся и с главными препятствиями на пути реализации уже при нём определившимся форматом разрешения указанной выше проблемы. Из них первое связано с упомянутой выше крайней сложностью процедуры внесения изменений в Конституцию. Вторая обусловлена в существенной мере сохраняющимся негативным отношением населения страны вообще к каким-либо конституционным изменениям: “Нам и с “американской” Конституцией хорошо”.
Преодоление обоих этих препятствий находилось в центре всех предвыборных кампаний последних лет, которые в ходе тех или иных электоральных мероприятий вела правящая Либерально-демократическая партия, ранее возглавлявшаяся С. Абэ, а затем его преемниками Ё. Сугой и теперь нынешним премьер-министром Ф. Кисидой. Не стала исключением и последняя электоральная кампания, итоги которой открывают дорогу для запуска процедуры внесения конституционных поправок.
Из выставленных на перевыборы 125 депутатских мест верхней палаты парламента Японии ЛДП завоевала 63 мандата, находящаяся с ней в коалиции (“буддистская”) партия Комейто получила 13 мест. Теперь вместе с депутатами, сохраняющими мандаты ещё на три года, обе партии имеют в верхней палате парламента 143 депутатских места. Что заметно больше половины общего её состава, но немного “не дотягивает” до конституционного. Которое обеспечат ещё две парламентские партии, выразившие готовность поддержать конституционные изменения.
Однако, судя по первым послевыборным заявлениям Ф. Кисиды, его правительство в первую очередь займётся текущими неотложными проблемами. Одна из них обусловлена рядом вопросов, возникших в связи с “Украинским кризисом”. Правительство Ф. Кисиды оказалось активным участником того формата реагирования на него, который инициировали США, то есть ключевой внешнеполитический союзник Японии. Нынешняя позиция Японии относительно указанного конфликта была изложена Ф. Кисидой на последних саммитах “Большой семёрки” и НАТО.
Вновь обратим внимание на важную особенность в реагировании правительства Ф. Кисиды на украинские события, которые рассматриваются не столько сами по себе, сколько применительно к региональной ситуации. То есть наибольшую озабоченность Токио вызывает возможность возникновения нечто похожего рядом с Японией, например, в связи с Тайваньской проблемой. Что, в свою очередь, служит поводом для дальнейшего повышения оборонного потенциала страны и наверняка будет использовано в процессе того же запуска процедуры конституционных поправок.
Столь же неотложный характер носит необходимость корректировки экономического курса, который реализовывался его покойным предшественником и получил название “абэномика”. Заслуживает внимания мнение о том, что в экономических проблемах страны последних лет виноват не столько комплекс мер, принятых правительством С. Абэ сразу после прихода в декабре 2012 г. к власти, сколько негативные факторы глобального масштаба и прежде всего пандемия “Ковид19”.
Тем не менее Ф. Кисида, видимо, внесёт некие изменения в “абэномику”. В немалой степени просто исходя из соображений необходимости “выхода из тени” своего предшественника и формирования “собственной политической идентичности”. Напомним, что в первом составе кабинета С. Абэ Ф. Кисида возглавлял МИД страны.
Итоги прошедших выборов в верхнюю палату парламента, а ранее (осенью 2021 г.) не менее успешная кампания по переизбранию нижней палаты демонстрируют, что у Ф. Кисиды пока не менее благоприятные исходные позиции для длительного пребывания на высшем государственном посту, чем те, которыми располагал С. Абэ в 2013 г. Что, вообще говоря, редкость для всего новейшего периода японской истории, которую отсчитывают с так называемой “реставрации Мэйдзи” второй половины XIX в.
В очередной раз приобретает острую актуальность уже упоминавшаяся проблематика “Ковид-19” в связи с “седьмой волной” быстрого роста числа заболевших. В том числе новыми штаммами. Сама указанная проблематика носит многоаспектный характер. На первом месте располагается фактор обеспечения здоровья и жизни людей. Но на второе уверенно можно поставить аспект заведомо негативного влияния эпидемии “Ковид-19” на всё ту же экономику. Который, кстати, и привёл, в конце концов, к отставке С. Абэ, а вслед за ним и Ё. Суги. Причём оба упомянутых главных аспекта носят противоречащий друг другу характер, который ставит трудный вопрос поиска некоего “оптимума” в мерах борьбы с “Ковид-19”.
Как бы то ни было, но сразу после триумфа на прошедших выборах Ф. Кисида заявил о том, что сегодня страна переживает “наиболее серьёзные трудности за весь послевоенный период”.
Наконец, вроде бы чисто внутреннее событие, которым, на первый взгляд, выглядят только что прошедшие в Японии выборы, не может не содержать в себе весомую внешнеполитическую компоненту. Хотя бы по причине непрерывного роста значимости этой страны на международной арене. Неслучайно на возможные негативные последствия итогов указанных выборов на развитие ситуации в регионе обратили внимание в КНР .
Уверенно можно прогнозировать формирование более сложного (по сравнению с периодом премьерства С. Абэ) фона, на котором будут происходить межгосударственные контакты между Японией и Россией. Что не должно предопределять перспективу их полного прекращения.
Вообще, при построении отношений с другими государствами следует исходить не только из собственных “хотелок”, но понимать и принимать во внимание мотивацию поведения внешнеполитических партнёров-оппонентов.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”