Турция и Иран, чьи элементы сотрудничества и потенциального конфликта тесно переплетаются, несмотря на периодически возникающие разногласия и противоречивые оценки происходящих в мире событий, все же пытаются тщательно поддерживать сложный баланс между собой, чтобы предотвратить серьезную эскалацию напряженности. Ведь любое изменение баланса между этими двумя важными полюсами силы на Ближнем Востоке может значительно усугубить нестабильность в и без того весьма сложном регионе.
Геостратегическое соперничество Турции и Ирана, являющихся, по сути, своеобразными отражениями друг друга, имеет древние корни и сформировалось в результате долгосрочных процессов и в соответствии с изменениями баланса сил в регионе и в мире. Из-за географического соседства они весьма часто выбирали общее направление в политических устремлениях, хотя и редко когда соглашались друг с другом. Под воздействием персидской культуры турки развернулись в сторону Запада и приобрели свои политические и религиозные ценности. Иран стал родиной для большого числа турок — исторически Персией правили тюркские династии, такие как Сафавиды и Каджары, начиная с XVI века, когда они приняли шиизм двунадесятников, и до эпохи Пахлави в XX веке.
Иран, позиционирующий себя как лидера шиитского мира и приемника великой персидской империи, во многом пересекается с интересами турецкого правительства и, хоть и не идет на прямую конфронтацию, всячески старается противостоять неоосманской, пентюркистской внешней политике Турции.
Хотя Турция и Иран продолжали конкурировать в религиозной и политической сфере в регионе, странам, даже в условиях международных санкций против Ирана, которые не позволяли ему выходить на многие рынки мира, длительное время удавалось развивать свои торговые и энергетические отношения. Их объемы росли до 2018 года, когда закупки иранской нефти Турцией и импорт турецких продуктов Ираном были сокращены из-за ужесточения санкций в отношении Исламской Республики американским президентом Дональдом Трампом. И хотя пока, после смены администрации в Белом доме, уровня экономических связей, который наблюдался до 2018 года, так достичь и не удается, все равно велика вероятность, что Иран и впредь будет ведущим поставщиком энергоносителей в Турцию, а турецкие товары будут по-прежнему занимать значительную долю иранского рынка из-за географической близости и низких транспортных расходов.
Весьма важным объединительным фактором для обеих стран всегда была совместная конкуренция с Эр-Риядом за влияние на Ближнем Востоке. Нельзя забывать, что с самой Исламской революции 1979 года Саудовская Аравия считает Иран своим смертельным врагом. Что же касается Турции, то она в последние годы особенно активно стала оспаривать стремление Саудовской Аравии к превосходству в арабском мире в рамках своей неоосманистской политики, которая провозглашает Турцию естественным лидером суннитских стран. Со всей очевидностью этот процесс вскрылся во время инициированной Эр-Риядом бойкота Катара, в котором Анкара поддержала Доху, начав перебрасывать ей по воздуху припасы и войска, чтобы нейтрализовать угрозу, с которой она столкнулась со стороны Саудовской Аравии и ее союзников.
Помимо этого, Анкара и Тегеран, испытывают одинаковое противодействие курдскому сепаратизму, который угрожает территориальной целостности обеих республик, в связи с чем страны достигли негласного соглашения о борьбе против общего врага – PKK, «Рабочей партии Курдистана» и ее иранского крыла «Партии свободной жизни в Курдистане».
Тем не менее между странами периодически возникают политические конфликты, которые, правда, им удается все же гасить без серьезных дальнейших последствий. Так, один из них разгорелся в начале декабря 2015 года, когда в СМИ попала информация о телефонном разговоре между Эрдоганом и его тогдашним иранским коллегой Рухани. Тогда президент Турции якобы назвал неприемлемой ситуацию, когда иранские новостные агентства и некоторые политические деятели обвиняют семейство Эрдогана в связях с «Исламским государством» (запрещено в РФ) и торговле нефтью этих боевиков. Для иранцев, с их обостренным чувством национальной гордости, любые требования и замечания со стороны иностранцев воспринимаются всегда очень болезненно, поэтому 4 декабря официальный представитель иранского МИД Хосейн Джабер Ансари призвал Турцию вести себя более уважительно, «воздерживаться от авантюр и нести ответственность за выбранную политическую позицию».
Напряженность между Турцией и Ираном значительно выросла в конце 2020 года из-за Азербайджана. Тогда, во время официального визита в Баку 10 декабря, на праздновании победы Азербайджана над Арменией в Нагорном Карабахе президент Турции Эрдоган прочитал стихотворение азербайджанского поэта Бахтияра Вахабзаде. После этого министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф заявил через Twitter, что в стихотворении «говорится о насильственном отделении районов к северу от Араза от иранской родины».
В феврале с.г. между Турцией и Ираном произошел новый дипломатический конфликт, разгоревшийся на фоне операции турецких войск на севере Ирака против отрядов «Рабочей партии Курдистана». В частности, 22 февраля министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф сказал в интервью иранскому телеканалу Press TV следующее: «Мы отвергаем военное присутствие Турции в Сирии и Ираке и считаем политику Анкары в отношении Дамаска и Багдада ошибочной». Правительство Ирака также фактически выступило против Турции. В ответ в МИД Турции был вызван иранский посол в Анкаре Мохаммед Фаразманд, которому было заявлено: «Анкара ожидает, что Иран будет поддерживать, а не противодействовать борьбе Турции с терроризмом». До этого, в середине февраля, поддерживаемая Ираном шиитская группировка «Харакат Хезболла аль-Нуджаба», входящая в военизированное объединение «Силы народной мобилизации» («Хашд аш-Шааби», создано в 2014 году при поддержке Тегерана для борьбы с запрещённой в России террористической группировкой ДАИШ), пригрозила атаковать турецких военных за вторжение на территорию Ирака.
Поэтому состоявшийся 14 ноября визит в Тегеран главы МИД Турции Мевлюта Чавушоглу привлек оправданное внимание международной общественности. Министр иностранных дел Ирана Хоссейн Амир Абдоллахиан объявил по итогам переговоров с турецким коллегой М.Чавушоглу, что Тегеран и Анкара достигли договорëнности о разработке «дорожной карты» для долгосрочного сотрудничества. Стороны коснулись темы Афганистана, возрождения ядерной сделки 2015 года. В диалоге, помимо прочего, поднималась тема Закавказья: стороны сошлись на том, что национальные и религиозные связи Турции, Ирана и Азербайджана не должны позволить «некоторым иностранным силам» омрачать их отношения.
Одновременно было заявлено, что разработанная на встрече министров двусторонняя «дорожная карта» будет подписана во время предстоящего визита в Иран президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Как пояснил глава МИД Ирана Хосейн Амир Абдоллахиян, этот документ предполагает сотрудничество в ряде сфер — торговой, экономической, энергетической, в вопросах деятельности консульств и обеспечения безопасности границ.
На состоявшейся по результатам этой встречи министров иностранных дел двух стран совместной пресс-конференции в Тегеране Мевлют Чавушоглу заявил о заинтересованности Турции в сотрудничестве с Ираном в формате «3+3» (Азербайджан, Грузия, Армения, Турция, Иран и Россия). Глава турецкого внешнеполитического ведомства заметил, что Турция и Иран могут прилагать активные усилия для устранения проблем в регионе. «Это касается не только Сирии, но и нашего соседа — Ирака. Кроме того, имеют место процессы в Персидском заливе, Йемене», — подчеркнул М.Чавушоглу.
Несмотря на все различия и разногласия, существует несколько весомых причин, по которым Анкаре и Тегерану необходимо искать возможности для сотрудничества. Сирийский кризис столкнул Иран и Турцию и заставил действовать друг против друга, однако когда-нибудь этот конфликт будет решен, и обе страны столкнутся — и сталкиваются уже сейчас — с общими угрозами. Поэтому им необходимо выработать параметры сотрудничества уже сейчас, чтобы дать отпор трем главным угрозам. Это, прежде всего, курдский сепаратизм. Кроме того, недавнее обострение армяно-азербайджанского конфликта несет в себе риски как для энергетических проектов Турции, так и для внутренней безопасности Ирана, учитывая большое количество азербайджанцев, проживающих на его территории. Помимо этого, экстремизм – общая угроза, которая требует объединения усилий и более здравым выбором для Ирана и Турции могла бы стать борьба с терроризмом в качестве долгосрочной стратегии и сохранения традиционного баланса суннитско-шиитских сил в регионе. Это помогло бы стабилизировать разрозненный регион.
Владимир Одинцов, политический обозреватель, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».