С 3 по 5 мая с. г. в Лондоне прошла министерская встреча стран-участниц форума G7, который, скорее по инерции продолжают иногда называть “Большой семёркой”. Подобное обозначение в определённой мере было оправданным в первые два-три десятилетия после его создания в середине 70-х годов.
Главным мотивом формирования G7 была выработка мер противодействия последствиям эмбарго на поставку углеводородов, введённого организацией OPEC в ответ на поддержку “Западом” (тогда более или менее единым) политики Израиля на Большом Ближнем Востоке.
В то время G7 действительно объединял семь самых больших экономик западного мира и решения этого форума представляло собой весьма значимое событие. Не только в сфере экономики, но и в “Большой мировой игре”. А в регионе ББВ весьма заметным было присутствие СССР, то есть главного оппонента “Запада”.
Всё в мире стало меняться с окончанием холодной войны. Включая ту же значимость G7. С развалом СССР начали углубляться трещины в самом “Западе”, которые, впрочем, зародились едва ли не в момент возникновения этой политической категории. То есть, по крайней мере с подписанием в 1957 г. Римского договора, учредившего предшественника нынешнего ЕС. Возникающие трещины в определенной мере удавалось стягивать обручем совместного противостояния с СССР. С исчезновением повода для выполнения этой (дорогостоящей) миссии указанный обруч лопнул.
В последующие два десятилетия уровень значимости G7 в немалой степени удавалось поддерживать путём “поэтапного” включения в неё нынешней России, то есть правовую наследницу «побеждённого геополитического оппонента». Для самой же РФ участие в G7 стало символом геополитического позора периода “после холодной войны”. Акт выхода страны в 2014 г. из этой конфигурации слишком задержался. Его вполне можно было осуществить ещё к моменту знаменитой “Мюнхенской речи” нынешнего российского президента.
Использование сегодня по отношению к G7 определения “Большая семёрка” выглядит ещё более нелепым, ибо в эту конфигурацию не входят такие новые игроки глобальной значимости, как Индия и КНР, занимающие соответственно 5-ю и 2-ю позиции в списке основных мировых экономик. Китай совершенно определённо не вступит в G7, если даже такое предложение появится. Для обозначения своего возрастающего присутствия на международной арене у Пекина есть другие и более важные площадки. Например, G20.
Сегодня главным объектом геополитического ухаживания “Запада” является Индия. Причём “женихи” меняют друг друга. В последнее время на смену бестолковому дуболому Вашингтону, видимо, изрядно поднадоевшему “невесте”, приходят многоопытные Париж, Брюссель, Лондон.
Особенно усердствует последний. Что выглядит всё более странно, ибо его повышенная геополитическая активность (да ещё на другой стороне планеты) приходится на период обостряющейся внутриполитической обстановки. Которая, после только что прошедшего электорального цикла, грозит переходом уже в фазу просто государственной катастрофы.
Индия оказалась в числе “приглашённых гостей” очередной министерской встречи G7. Наряду с Южной Кореей, Австралией, Южно-Африканской Республикой и странами-членами АСЕАН. Последняя представляет собой Ассоциацию, объединяющую 10 стран региона Юго-Восточной Азии, приобретающего возрастающее значение на нынешнем этапе “Большой мировой игры”.
Факт упомянутого приглашения можно считать попыткой влить свежую кровь в протухающую конфигурацию G7 и повысить тем самым её падающий авторитет на международной арене. Инициатива такого приглашения исходила (в 2020 г.) от премьер-министра Соединённого Королевства Б. Джонсона, обладающего такой возможностью на правах очередного хозяина данного мероприятия. Поскольку Б. Джонсон является выразителем интересов тех транснациональных кругов, для которых неприемлема перспектива (вполне реальная) становления на международной арене других, помимо “западных”, центров силы.
Но, судя по всему, этим “другим” нет места и в формате “Демократического альянса”, который включал бы в себя страны-члены G7 плюс Индия, Южная Корея и Австралия. Предложение по созданию конфигурации D10 из этих стран, как альтернативы инициативе бывшего президента США Д. Трампа восстановить G8 с участием России, исходило всё от того же Б. Джонсона.
Накануне проведения министерской конференции G7 геополитические аппетиты британского премьера, видимо, так разыгрались, что было решено пригласить на неё также министров ЮАР и стран-членов АСЕАН. Не беда, что устройство некоторых из них с большой натяжкой можно назвать демократическим. Ибо для проектантов конфигурации “G7 Plus” определение “демократическая” выполняет ту же роль, что система “свой-чужой” в боевой авиации. Если будет надо, то и проклинаемую Западом ныне Мьянму (кстати, члена АСЕАН) признают “демократической”. Признают же “демократической” нынешнюю Украину…
Впрочем, все “приглашённые” появились (некоторым образом) лишь в последний день конференции. Естественно, их подписи отсутствуют под обширным итоговым Коммюнике, основным содержанием которого (помимо разного рода благоглупостей) является набор устоявшихся филиппик в адрес тех самых “других”, то есть КНР и РФ.
Под подобным документом “гости” заведомо бы не подписались, если бы им это и было предложено. Возможно, кроме Австралии, которой с 2013 г. управляют (похоже, неисправимые) мазохисты. Готовые, кажется, умереть с голоду, лишь бы чем-то насолить Китаю. Непонятно, кстати, как они собираются через год переизбираться?
В связи с состоявшимся в Лондоне мероприятием Китайская Global Times точно проиллюстрировала актуальное состояние “западно-демократического” корабля. В порядке комментария выразим крайнее сомнение, что геополитическое проектирование нынешнего британского премьер-министра с коллегами будет иметь некое иное следствие, кроме завершения процесса формирования очередного клуба. Его участники продолжат славные традиции в сфере “изучения человека” другим клубом, описанным почти два века назад знаменитым британцем Ч. Диккенсом.
Одним из странных продуктов формирования нынешнего клуба является специфическое явление под названием “Навальный”, которому в указанном Коммюнике уделяется специальное внимание. Это именно явление, а не фамилия конкретного человека. Ибо Китаю назначаются китайские “навальные”, Мьянме — мьянманские…
В КНР самым заметным и шумным “навальным” до недавнего времени был юный уличный шпанёнок из Гонконга Дж. Вонг. Члены “клуба” его заметили и год назад пригласили на политическую площадку (действующую с 2018 г.) под названием “Копенгагенский саммит “Альянс за демократию”. Как правило на ней выступают действующие и отставные государственные персоны самой высокой весовой категории. Дж. Вонг тогда выступил первым (Sic!) с докладом “Борьба за демократию с полей сражения Гонконга”.
В ходе прошедших позднее в том же Гонконге судебных разбирательств он покаялся в грехах, совершённых ранее (“по молодости и неопытности”) на улицах города. За искреннее раскаяние ему “скостили” наказание (кажется, год условно).
Впрочем, на только что прошедшем (10-11 мая с. г.) очередном аналогичном саммите в том же Копенгагене на смену выбывшему бойцу появился его коллега, представленный организаторами тоже в качестве “молодого активиста из Гонконга”. Здесь он оказался в числе других “полевых командиров” с фронтов войны за победу “демократии”, таких, как С. Тихановская и Х. Гуайдо.
Что касается реакции одного из главных адресатов, то есть Пекина, по которому обратились собравшиеся в Лондоне министры G7, то она оказалась иронично-настороженной. Вторая её компонента нашла отражение в “отредактированной” фотографии участников данного мероприятия, которая отсылает к событиям рубежа XIX—XX вв., когда Китай рвали все, кому не лень. К сожалению, среди них оказалось и правительство Николая II, утратившего тем самым первоначально занятую, крайне привлекательную для России того времени позицию геополитического миротворца. Существенным образом предопределив себе последующие позор в русско-японской войне и катастрофу 1917 г. В том числе, лично-семейную. Невольно вспоминается предостережение российского литературного провидца, современника упомянутого британского, об опасности погони “за дешевизной”.
Ироничная же компонента отражена на другой картинке той же Global Times. Обратим внимание, что, перед лицом общего вызова, “русский медведь” и “китайская панда” стоят “плечом к плечу”. В китайской символике это отражает более высокий уровень кооперации с партнёром, чем образ “спина к спине”, который до сих пор использовался руководством КНР для характеристики предпочтительного формата отношений с РФ.
Вот этот образ “плечом к плечу” должен и далее отражать характер китайско-российских отношений. Независимо от того, как у обоих будут складываться отношения с “нашими западными партнёрами”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».