Темы «женщин для утешения» и паразитирующих на этом вопросе НГО автор касался не раз, высказывая предположения о том, что данные организации больше пекутся о собственной выгоде, чем о решении проблемы, потому что когда вопрос будет окончательно закрыт, в них исчезнет необходимость. В мае 2020 г. его предположения оказались подкреплены фактами, но то, что вскрылось после публикации первого материала, заслуживает дополнительного освещения.
7 мая 2020 г. 92-летняя Ли Ён Су, одна из 18-ти выживших «утешительниц», дала пресс-конференцию, на которой заявила, что больше не будет принимать участие в еженедельных митингах, которые проводит «Корейский совет справедливости и памяти по вопросам военного сексуального рабства Японии» (далее – Совет) — самая влиятельная НГО, окормляющая этот вопрос. Ее лидер Юн Ми Хян недавно стала депутатом парламента от правящей партии по квотам пропорционального представительства, и в течение последних 28 лет Ли и Юн работали вместе, чтобы осудить зверства Японии.
Ли заявила, что Совет и лично Юн не предпринимали искренних усилий, чтобы добиться от японского правительства официальных извинений и компенсации, а также обвинила Совет в незаконном присвоении денег, пожертвованных на благо вианбу, чтобы финансировать учебу своей дочери в США, но более интересно иное обвинение.
Оказывается, в процессе ознакомления бабушек с соглашением 2015 года Юн не уведомляла их о компенсации в размере 1 миллиарда иен (9,3 миллиона долларов), которую согласился выплатить Токио. Ли обвинила и Юн, и Министерство иностранных дел в том, что они не провели никаких предварительных консультаций с жертвами, чтобы собрать их мнение о соглашении.
11 мая газета «Чунъан Ильбо» сообщила о новых жалобах на Юн Ми Хян, представив рукописное письмо от другой бывшей вианбу. Это письмо было написано в марте спикеру Национального Собрания Мун Хи Сану, но так и не было доставлено. В письме Юн также обвинялась в давлении, чтобы бабушка отказалась от компенсации из Японии после соглашения 2015 года. По словам бабушки, когда правительство РК получило от Японии 9,33 миллиона долларов (1 миллиард иен) и выделило каждой жертве по 82 тысячи долларов, Юн позвонила ей и попросила не брать японских денег, так как в скором времени Совет получит деньги и всем заплатит.
Получается, что когда члены Совета обходили бабушек и рассказывали им, что президент подписала унизительное соглашение, им не говорили ни про принесенные Токио извинения, ни про компенсации, делая упор на то, что теперь РК не имеет права поднимать более данный вопрос! После этого заявления обманутых бабушек фигурировали в СМИ как подтверждение того, что соглашение было заключено без учета их мнения, а на тех, кто был готов принять компенсации, откровенно давили.
Еще один скандал оказался связан с загородным домом под названием «Дом мира и исцеления», который Совет купил в 2013 году, чтобы обеспечить жильем выживших жертв. Дом был построен на 800 квадратных метрах земли в Ансоне, провинция Кенгидо, и на его покупку Совет потратил около 750 миллионов вон (608 000 долларов), используя пожертвования от Hyundai Heavy Industries в размере 1 миллиарда вон.
Однако выясняется, что жертвам никогда не предоставлялась возможность жить в лечебном центре. Зато в качестве управляющего недвижимостью за ежемесячную плату в размере 1,2 миллиона вон (967 долларов США) там жил отец Юн Ми Хян, который за шесть лет работы в этом качестве получил от Совета в общей сложности 75,8 миллиона вон. Вдобавок оказалось, что закупочная цена в 750 миллионов вон была намного выше рыночной цены в этом районе в то время, и недавно Совет продал здание с большим убытком примерно за 400 миллионов вон.
Все, что могла сказать по этому поводу Юн, — принести извинения и заявить, что назначение ее отца на эту должность «было необдуманным выбором».
Кроме того, СМИ обвинили Совет в растрате пожертвованных денег на ремонт внутренних помещений здания и аренду помещений в приюте для получения прибыли. Еще одним важным предметом расследования являются пожертвования, которые Юн собирала на личные банковские счета при сборе средств для ряда мероприятий, включая похороны бывшей комфортантки Ким Бок-Дон в январе 2019 года. Использование личных счетов означало, что частные средства смешивались с общественными пожертвованиями, и использовала ли Юн казенные деньги, чтобы покрыть расходы на учебу ее дочери в США и купить в 2012 году на аукционе квартиру в Сувоне, — важный вопрос.
Как выяснилось уже позднее из начатого следствия, похоже, Совет мухлевал в использовании субсидий от корейского правительства. Хотя с 2016 года по настоящее время он получил 1,3 миллиарда вон, в документах Национальной налоговой службы фигурируют только 500 миллионов.
Параллельно выяснилось, что «Дом мира и исцеления» — не единственный такой случай. В хищении государственных пожертвований обвиняется и «Дом совместного пользования /House of Sharing (кор. — Нанумэ чип)» в Кванджу, провинция Кенгидо, где проживают пять выживших вианбу. Эта организация не связана с Советом, но тоже занимала заметное место в шельмовании Японии и борьбе за права вианбу.
18 мая семь сотрудников Дома заявили, что хотя это место продвигает себя как профессиональное медицинское учреждение, предназначенное для ухода за выжившими «женщинами для утешения», на самом деле там никогда не предлагалось надлежащего медицинского лечения или социальных услуг.
Дом совместного пользования диктаторски управлялся двумя руководителями, нанятыми организацией, и эти люди заставляли бабушек самостоятельно оплачивать медицинские расходы и расходы на приобретение необходимых предметов. При этом данное НГО владеет недвижимостью на сумму более 6 миллиардов вон в дополнение к более чем 7 миллиардам вон наличными.
Второе обвинение House of Sharing было еще неприятнее – сфабрикованное завещание покойной жертвы, некой 91-летней Пэ Чжун Хи, которая пожертвовала Дому все свои накопления. Как выяснилось, в тот день, когда она подписала документ, Пэ была госпитализирована и вряд ли смогла бы подписать этот документ, будучи тяжело больной. Помимо этого, по словам одного из сотрудников Дома, когда бабушка была жива, он никогда не слышал, чтобы она заявляла, что хочет пожертвовать свои деньги организации; личная печать бабушки была найдена в кабинете генерального секретаря Дома, а само завещание напечатано, а не написано от руки, и не нотариально заверено.
Юн держалась вне поля зрения общественности более 10 дней и выступила с разъяснениями только 29 мая во время пресс-конференции в Национальном Собрании. Это был политический ход, ибо с 30 мая она уже была избранным депутатом, и арестовать ее или даже вызвать на допрос становилось уже непросто. Если суммировать ее контраргументы, то «я извиняюсь, но из депутатов не уйду».
По словам Юн, за 30 лет Совет провел три крупные кампании по сбору средств, в том числе одну после соглашения 2015 г., и якобы предоставив 100 миллионов вон тем, кто отказался получить деньги от японского правительства. Про учебу своей дочери в США Юн объяснила, что деньги поступили из нескольких источников, включая ущерб, выплаченный ее мужу, который был обвинен в шпионаже, после его частичного оправдания в ходе повторного судебного разбирательства.
Про покупку дома Юн объяснила, что все процедуры покупки и продажи этого приюта осуществлялись законно и прозрачно. Юн призналась, что она знала о том, что соглашение 2015 года предусматривает извинения и компенсации, но Министерство иностранных дел просто уведомило ее о сделке накануне ее объявления.
В целом Юн расценила скандал с Ли как план консерваторов, нацеленный на то, чтобы дискредитировать ее в качестве депутата.
Остальные члены организации также стремились доказать, что растраты не было.
Призывая прекратить делать преждевременные суждения о корейском Совете, Ли На Ён призвала прекратить нападки на Ли Ен Су. Просьба Ли На Ён была связана с тем, что после 15 мая Ли Ен Су стала объектом интернет-травли. Ли обвиняли в зависти и желании занять место Юн в парламенте, и защищать ее пришлось людям вроде Пак Ю Ха – автора той объективистской книги про комфортанток, которую возмущенные активистки (в том числе Ли) намеревались посадить и линчевать.
Но пока стороны ведут полемику, следствие тоже работает после того, как несколько НГО консервативной направленности подали на Юн и Совет около 10 жалоб по обвинению в растрате и мошенничестве. Генеральный прокурор Юн Сок Ёль дал специальное указание в срочном порядке добраться до сути дела: «следователи должны быть тщательными, потому что группа получала правительственные пожертвования».
Начиная с 20 мая прокуратура проводила обыски и выемки на объектах, находящихся в ведении Корейского совета по вопросам правосудия и памяти, обеспечивая сохранность бухгалтерских документов. Обыскиваемые объекты включали и приют, где проживает одна из комфортанток Киль Вон Ок.
В настоящее время прокуроры тщательно изучают бухгалтерские книги группы и начали допросы сотрудников НГО, будучи полны решимости изучить весь спектр вопросов, связанных с деятельностью Корейского совета в прошлые годы, включая прозрачность его расходов на проекты и правильность его отчетности.
Отметим и реакцию на скандал политиков и СМИ. Главная оппозиционная Объединенная партия будущего немедленно потребовала провести парламенское расследование Национальной ассамблеи в отношении Юн, «поскольку общественность призывает к этому».
Правящая Демократическая партия Кореи сначала защищала Юн, считая, что деятельность Совета вообще и проблема прозрачности бухгалтерского учета — две разные вещи. Однако под воздействием новых обвинений официальная позиция партии на данный момент заключается в том, чтобы принять решение «после того, как выйдут результаты проверки Министерства внутренних дел и безопасности и других ведомств (Министерства по вопросам гендерного равенства и семьи и Национальной налоговой службы)».
Проправительственные СМИ обсуждали скандал с позиции «не надо раскачивать лодку, это только повредит интересам страны». Как писала левая «Хангёре синмун», Совет должен ответить на обвинения, но «любая политически мотивированная схема использования высказываний Ли в качестве предлога для подрыва движения женщин комфорта в целом должна быть решительно отвергнута». Движение «представляет собой глобальную кампанию за права человека» и его тридцатилетний труд не должен быть опорочен.
Отмечалось, что практика, когда представители НГО тратили общественные деньги на личные нужды, а потом возмещали взятое из личных средств, была весьма распространена, и не один активист «погорел» на этом. Например, в апреле 2009 г. по обвинению в хищении денег, пожертвованных Корейской федерации экологических движений, был осужден президент Корейского зеленого фонда Чхве Юль.
Народ также полагает, что «Юн должна уйти». Как показал опрос агентства Realmeter, 70,4% респондентов заявили, что Юн должна уйти в отставку. Около 20% сказали, что это не нужно, а около 9% не определились.
Важно и то, что вопросы «на что идут наши деньги», начали появляться и у спонсоров. Так, Naver, крупнейшая поисковая система страны, приостановила свою онлайн-программу сбора средств для Совета.
А 4 июня 2020 г. 23 человека (в том числе комфортантка, которая пожертвовала организации все свои деньги — 9 миллионов вон) подали в суд Центрального округа Сеула гражданский иск против House of Sharing, — требуя вернуть им 48,21 миллиона вон: «Мы глубоко сожалеем о том, что люди в организации были заняты тем, что прикарманивали деньги, которые мы пожертвовали». Аналогичный иск готовится в отношении Совета справедливости и памяти в связи со скандалом вокруг Юн Ми Хян.
В общем, скандал разгорается, и хотя Юн Ми Хян успела спрятаться за депутатскую неприкосновенность, он продолжает будировать общество, ставя не только острый вопрос о «бизнесе на бабушках», но и о том, куда в такой ситуации вообще должно плыть движение в поддержку комфортанток.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».