Пак Кын Хе сидит, Ли Мен Бак сидит, пусть и под домашним арестом, но еще один экс-президент из числа консерваторов – Чон Ду Хван находится под судом, посмев утаить историческую правду о подавлении восстания против него.
Сначала напомним контекст. Чон Ду Хван пришёл к власти в результате военного переворота 12 декабря 1979 года. В ответ на это с 14 мая 1980 г. в Сеуле развернулась массовая студенческая демонстрация, названная «сеульской весной» и провозгласившая приверженность «великому шествию демократизации». Молодежь требовала демократических реформ, перехода к гражданскому правлению, расширения прав профсоюзов и т.п., но 17-18 мая 1980 г. Чон Ду Хван провел широкомасштабные аресты среди членов оппозиции, разогнал Национальное Собрание и объявил полное военное положение.
Реакцией на это стали события в Кванчжу, где 18-20 мая 1980 г. на подавление выступлений были брошены не только 18 тыс. полицейских, но и 3 тыс. солдат и офицеров парашютно-десантных войск, не имевших опыта разгона демонстраций. Дело дошло до применения штыков и огнеметов против безоружных людей, причем солдаты не только разгоняли демонстрации, но и врывались в кафе или автобусы, избивая всех молодых людей примерно студенческого возраста; даже убивали таксистов, которые пытались отвозить в больницы пострадавших от их рук.
Когда стало известно, что в столкновениях погибло много мирного населения, к студентам присоединились горожане, и беспорядки переросли в широкомасштабное восстание, лидеры которого около недели контролировали город.
Однако утром 27 мая город штурмовали танки, и в течение полутора часов основные правительственные учреждения были взяты правительственными войсками. После чего в августе того же года Чон был избран президентом страны в результате непрямых президентских выборов, а точное число жертв восстания до сих пор неизвестно, но даже нижняя планка делает это событие более кровопролитным, чем подавление событий на площади Тяньаньмэнь.
Чон Ду Хван находился у власти с 1980 по 1988 год, но в 1987 г. был вынужден уступить ее своему соратнику Но Тхэ У (Ро Дэ У) в ходе т.н. Движения за Демократизацию, удалившись в буддийский храм замаливать грехи и вернувшись в Сеул только в 1991 г.
Надо, однако, помнить, что вообще-то в 1996 году, при первом гражданском президенте Ким Ён Саме Ю Чон Чон Ду Хвана уже судили за данные преступления и приговорили к смертной казни, которая затем была заменена на 24-летний тюремный срок. Ду Хван был приговорён к смертной казни за государственную измену и взяточничество. Затем Верховный суд заменил приговор пожизненным заключением, однако год спустя он был помилован указом следующего президента Ким Дэ Чжуна – человек, которого Чон приговорил к смертной казни, проявил христианское милосердие и амнистировал Чона, несмотря на то что военный режим приговорил его к высшей мере и лидер оппозиции был спасен только давлением США.
Таким образом, в 90-е справедливость как-то не восторжествовала, и ничью голову не сбросили в толпу. Однако если лауреат Нобелевской премии был гуманистом, то о следующем поколении левых политиков так сказать было нельзя. Поэтому они очень переживали, что главный виновник бойни, несмотря на факт осуждения, пользуется всеми привилегиями экс-президента. Формально потому что помиловали, но «демократическое правосознание» требует лишить этих привилегий, а желательно, наконец, посадить.
С декабря 2018 г. в СМИ РК пошел поток материалов с подтекстом «не пора ли отобрать у Чона права экс-президента». Оказывается, на охрану 88-летнего Чон Духвана ежегодно тратится примерно 195 млн вон из денег налогоплательщиков (а могло быть и 386 млн, но число охранников снизили вдвое) + более 31 млн на поддержку полицейского оборудования и помещений. Когда он едет играть в гольф, его сопровождают четверо полицейских охранников и две полицейские машины, а дом экс-президента и близлежащую резиденцию другого бывшего президента Но Тхэ У охраняют еще 78 человек.
Также, как показал опрос Realmeter от 4 января 2019 г ., 6 из 10 южнокорейцев не согласны с тем, чтобы хоронить бывшего президента Чон Ду Хвана на национальном кладбище после его смерти.
Тем не менее как быть, если дважды за одно преступление судить нельзя, а посадить «требуют чаяния народа»?
Такой случай представился на фоне формирования нового государственного мифа о том, что участников восстания в Кванчжу массово расстреливали из авиационных (точнее, вертолетных) пулеметов, и с изменением политической ситуации для его «верификации» сформировали специальную комиссию, которая, разумеется, его подтвердила.
Правда, факты пришлось обработать напильником, потому что в тех случаях, когда с вертолетов велся огонь по толпе, это делали солдаты из ручного оружия, в то время как пулеметы предполагалось использовать для предупредительного огня. Поэтому комиссия опиралась на «недокументальные свидетельства очевидцев» и пулевые отметины на зданиях, ибо никаких приказов на собственно применение авиации по восставшим найдено не было. В результате миф был увековечен, а «экс-президент РК Чон Ду Хван в своих мемуарах исказил историческую правду».
Ключевой вопрос должен заключаться в том, верно ли утверждение Чона, что «с вертолетов не стреляли», и знал ли он, что это неправда. Ибо, как мы уже писали, у властей есть некий набор доказательств его неправоты.
В случае признания Чон Ду Хвана виновным он может быть приговорён к двум годам тюремного заключения или штрафу в размере до 5 млн вон (4400 долларов).
Разумеется, местом суда оказался Кванчжу, где к Чону закономерное «особое отношение».
Первое заседание прошло в августе 2018 года, но Чон не присутствовал, утверждая, что он страдает болезнью Альцгеймера.
В сентябре 2018 г. Чон, проживающий в районе Енхи-Дон в Сеуле, обратился с просьбой передать его дело в Центральный районный суд Сеула. Это было расценено как его попытка избежать посещения города, где по его приказу убивали людей, да и сам Чон отметил, что не может рассчитывать на справедливость в самом Кванджу.
7 января Чон снова не приехал на заседание, что, по мнению левых публицистов, «втирает соль в 40-летние раны народа Кванджу, некоторые из которых потеряли детей, родителей и родственников в жестоком разгоне хунты».
Одновременно в РК разгорелся скандал, связанный с выступлениями профессора Чи Ман Вона 8 февраля на общественных слушаниях о событиях, происходивших в Кванчжу. Это представитель настолько правых взглядов, что даже консервативная партия решила не рекомендовать его в качестве докладчика о восстании 18 мая в Кванджу. Чи Ман Вон назвал восстание партизанской войной, которую развязали 600 членов северокорейских спецподразделений.
Сразу несколько депутатов-консерваторов присоединились к такой позиции.
На этом фоне 18 февраля президент РК Мун Чжэ Ин впервые озвучил официальную позицию «по различным высказываниям в политических кругах, ставящим под сомнение ценности Движения за демократию 18 мая». Выступая на совещании со своими советниками и помощниками, глава государства подчеркнул, что высказывания о том, что восстание было простым мятежом, а в его проведении участвовали северокорейские войска, является ложью, а также оскорблением южнокорейской истории и демократизации. Более того, это также отрицание духа Конституции. Он подчеркнул, что события в Кванчжу были признаны в качестве движения за независимость ещё в 2002 году, а правительство официально признавало их задолго до этого.
Долила масла в огонь его жена Ли Сун Чжа, женщина не менее почтенного возраста, которая во время интервью правому интернет-изданию News Town назвала своего мужа отцом демократии за то, что он первый предложил концепцию однократного президентского срока без права переизбрания. То, что в конце своего правления Чон собирался это отменить, она, правда, забыла. Кроме того, Ли осудила судебные органы за отклонение его заявки на перевод в суд Сеула, сказав следующее: «Смешно, что они настаивают на допросе о том, что произошло в 1980 году, человека, который страдает от слабоумия и не помнит, что произошло незадолго до этого».
Разумеется, вместо реакции «мало ли что сказала старушка», демократические СМИ разнесли это по всей стране: смотрите, кем она считает вас! В ответ 10 женщин из Кванджу прибыли к ее дому, где потребовали извинений от бывшей первой леди, а требования присутствия Чона на суде усилились. Более того, по мнению «демократических журналистов», Чон вообще симулирует слабоумие, чтобы избежать появления в суде — раз его видели играющим в гольф и он без проблем подсчитал свой счет, никакой деменции нет.
В итоге под воздействием «гражданских групп» суд постановил, что 11 марта Чон обязан прибыть на заседание, и если он не сделает это добровольно, его доставят принудительно. Как заявил представитель одной из таких групп перед зданием суда, «правосудие больше не должно проявлять к нему милосердие», призвав экс-президента «не упустить последний шанс в сумерках признать свои проступки и молить о пощаде». Фоном к заявлениям такого типа была молодежь, скандирующая «Чон Ду Хван, ключевой человек, стоящий за резней, покайтесь», и пожилые родственники жертв восстания, вспоминавшие, как они опознавали своих убитых мужей и детей. Одна из таких сказала: «Если бы убийца вышел отсюда, я бы разорвала его на части».
В итоге Чон был вынужден прибыть в Кванчжу в сопровождении жены и адвоката, где его встретили эксцессами. Охрана еле успела затолкать его в машину, спасая от разъяренной толпы. Около 200 демонстрантов подняли плакаты с лозунгами, призывающими Чона к наказанию. А когда Чон вышел из машины перед зданием суда, один из журналистов толкнул его в грудь и спросил: «Вы признаете выдвинутые против вас обвинения?» и «Вы отрицаете, что приказывали солдатам стрелять?». Чон, крикнул в ответ: «Что вы делаете?», после чего демократическая пресса интерпретировала эту реакцию как имитацию слабоумия и нежелания признать злодеяния.
Впрочем, на самом суде ничего экстраординарного не случилось. Слушание завершилось через 75 минут. Чон четыре раза ответил «да» на вопросы судьи, чтобы проверить его личность, молчал большую часть разбирательства и в какой-то момент задремал. Прокуратура утверждала, что на основе результатов расследования специальной комиссии министерства обороны и данных государственного архива, записей следствия и общественных слушаний, а также показаний свидетелей были получены объективные доказательства того, что факт расстрела демонстрантов с вертолётов имел место. А значит, Чон Ду Хван в своих мемуарах изложил заведомо ложные данные, тем самым причинив ущерб чести и достоинству.
Следующее слушание назначено на 8 апреля, и автор уверен, что, как обычно в Южной Корее, итог суда предопределен. С точки зрения сторонников Муна и жителей Кванчжу, справедливость должна восторжествовать, а что корректно понимать под «стрельбой с вертолета» — разве это кого-то волнует?
Пока же ряд знакомых автора из числа экспертов уже ерничает, напоминая, что из необлагодетельствованных правосудием Муна остался только Но Тхэ У, но с учетом его роли в военном перевороте Чон Ду Хвана, могут посадить и его. И тогда Мун останется единственным президентом Республики Корея, который до сих пор жив и не за решеткой.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».