7 мая 2020 г. в Южной Корее опять разразился скандал. Как, возможно, помнит аудитория, каждую среду перед бывшим зданием посольства Японии в Сеуле собираются сотни человек. Активисты, студенты и оставшиеся в живых «женщины для утешения» (кор. — вианбу), которые требуют от Токио искренних извинений и юридической компенсации за злодеяния военного времени.
Массовые акции проходят каждую среду вот уже 28 лет. Самая первая состоялась в 1992 году во время визита в Сеул тогдашнего премьер-министра Японии Киити Миядзавы. Митинги отменялись лишь в исключительных случаях — после землетрясения в Кобе в 1995 году и мощного землетрясения и цунами в марте 2011, когда проводились церемонии поминовения жертв стихийных бедствий. За долгие годы акции стали символом мирного гражданского движения против военных преступлений Японии и вошли в Книгу рекордов Гиннесса как старейший в мире митинг на одну тему, а из 240 кореянок, официально зарегистрированных правительством в качестве жертв японского сексуального рабства, на данный момент осталось всего 18 человек.
И вот одна из таких женщин, 92-летняя Ли Ен Су, выступая на пресс-конференции в Тэгу, призвала отказаться от митингов, которые проходят каждую среду перед посольством Японии, ради рационального использования пожертвованных средств. «Это совсем не помогает. Мы даже не знаем, куда идут пожертвования», — сказала она.
Ли Ён Су заявила, что собранные пожертвования почти не использовались на благо пожилых женщин, а лишь «пропагандистскими группами в течение почти трех десятилетий», осудила Корейский совет справедливости и памяти по вопросам военного сексуального рабства Японии (НГО, которая проводит демонстрации) и заявила, что больше не будет участвовать в их акциях.
Кроме того, она обрушилась с критикой на Юн Ми Хян, бывшую главу совета, а ныне депутата парламента от Гражданской партии Тобуро (партии-спутника правящей Демократической партии Кореи, созданной для того, чтобы получить места по квоте пропорционального представительства), — вместо того, чтобы работать законодателем, она должна была решить проблему «женщин для утешения».
До этого времени Ли Ён Су исправно ходила на митинги, о чем СМИ РК специально писали: несмотря на холод и зной пожилая женщина постоянно исполняет свой долг. Поэтому ее заявление вызвало эффект разорвавшейся бомбы.
Хан Ген Хи, генеральный секретарь Совета, сказал, что произошло «недоразумение». В интервью агентству Yonhap News он сказал, что «пожертвования были потрачены на различные мероприятия по решению проблемы сексуального рабства, такие как поддержка жертв и издание соответствующих книг, и все детали прозрачно раскрываются».
Юн Ми Хян тоже написала в Facebook, что бухгалтерия группы тщательно проверялась. «С 1992 года группа предлагала пострадавшим средства на поддержку и хранила все квитанции, подписанные отпечатками пальцев жертв».
Тем не менее Юн была вынуждена признать, что часть пожертвований была потрачена «на различные мероприятия группы по решению исторической проблемы сексуального рабства». «Пожертвования используются для финансовой поддержки жертв, живущих в приютах, для восстановления прав человека жертв путем повышения международной осведомленности об этом вопросе, а также для поддержки других мероприятий, связанных с этим вопросом». От идеи сдать мандат она отказалась.
В тот же день гражданская группа также опубликовала заявление, в котором говорится, что она регулярно получала аудиторскую проверку своих расходов на пожертвования и обнародовала ее результаты. 11 мая представители НГО дали пресс-конференцию, на которой привели некоторые цифры.
Нынешняя глава организации Ли На Ён постаралась смягчить болезненный вопрос: «Мы смиренно принимаем горе, тревогу и гнев Ли, которая в течение последних 30 лет была нам как член семьи. Мы искренне извиняемся за то, что причинили ей боль, сделав неуместные замечания».
Однако неуместные замечания, на взгляд автора, касались иного. Стремясь опровергнуть не только обвинения в нецелевом использовании средств, но и любые подозрения, представители НГО стали отрицать и предположения о том, что в 2015 году они мешали жертвам получить от японского правительства 1 миллиард иен (9,4 миллиона долларов), были заранее осведомлены об условиях сделки и фактически вынуждали выживших женщин-утешительниц не принимать компенсации из Японии.
И тут пришла пора немного подробнее рассказать про историю НГО, на которую так ополчилась «бабушка Ли». В ноябре 1990 года в Южной Корее на основе 37 женских организаций был создан Корейский совет по делам женщин, призванных на военную службу Японией (далее в тексте мы будем сокращать это название до просто «Совета»).
Изначально Совет представлял из себя небольшую и мало финансируемую организацию, которая жила лишь за счет добровольных пожертвований частных лиц. Лидеры движения — профессора женского университета Ихва — вели работу по привлечению внимания к проблеме «женщин для утешения».
Поначалу Совет действительно много сделал. Так, поскольку многие женщины жили в плохих финансовых условиях, в 1993 году Совет призвал правительство РК принять закон, который гарантировал каждой оставшейся в живых приоритет аренды в государственном жилье. Но уже к середине 90-х Совет монополизировал тему борьбы за права «утешительниц».
С таким подходом руководство Совета стало интересовать не собственно решение вопроса, а перманентная борьба за таковое, как и личный пиар, сопутствующие гранты. Именно поэтому, предполагает автор, все реальные попытки закрыть вопрос, которые Япония предпринимала минимум дважды, наталкивались на ожесточенное сопротивление и в итоге — срыв договоренностей.
В 1995 г. для того чтобы выплатить компенсации и закрыть проблему в Японии был создан Азиатский женский фонд (АЖФ). Фонд передавал официальные письма с извинением от премьер-министра Японии каждой бывшей «женщине для утешения», а также выделял материальную компенсацию.
Правительство Республики Корея и президент Ким Ён Сам положительно отзывались о создании Фонда и приветствовали тот факт, что фонд частично финансируется за счет государственного бюджета. Также корейское правительство восприняло извинения японского правительства. Однако НГО, в первую очередь Совет, заявили, что в основе вопроса «женщин для утешения» лежат военные преступления, и призвали японское правительство признать свою юридическую ответственность и наказать виновных. Кроме того, хотя АЖФ предоставил достаточную сумму для возмещения ущерба женщинам, в Совете заявили, что АЖФ является частным фондом и средства, поступающие туда, выплачиваются японцами на добровольной основе, а не из государственной казны Японии. Таким образом нельзя говорить, что проблема закрыта – ведь это не деньги из японского госбюджета!
Такие негативные настроения в обществе привели к тому, что правительство Республики Корея изменило свою позицию в отношении фонда и перестало воспринимать его как достойный способ принести извинения.
В 1996 и 1997 гг. Совет проводил сбор средств для того, чтобы противостоять деятельности АЖФ: согласно их плану, патриотические женщины должны были отказаться от финансовой помощи со стороны фонда, а воспользоваться средствами, представленными Советом. Те, кто публично заявлял о своем намерении воспользоваться льготами фонда, подвергались критике, и на них оказывалось давление, чтобы они «отвергли грязные японские деньги». Впрочем, каждая из жертв получила 7 608 000 вон в дополнение к правительственным субсидиям.
Следующая история – соглашение 2015 г. Как уже отмечал автор, если до Пак Кын Хе по проблеме выступали только неправительственные организации, то президент была первым корейским лидером, которая попыталась решить «окончательно и необратимо» проблему на государственном уровне. Мы не раз касались этого документа, согласно которому Япония приносила извинения и жертвовала 1 миллиард иен через «Фонд примирения и исцеления», предназначенный для поддержки выживших жертв. В обмен РК обещала не будировать вопрос далее, в том числе прекратив антияпонскую кампанию на эту тему.
Разумеется, это означало, что Совет больше не нужен. Поэтому он начал критику соглашения на основании того, что в документе недостаточно четко указано, что вербовка женщин является преступлением, которое систематически совершалось японским правительством и военными. Совет заявил, что Япония должна непосредственно выплатить компенсации женщинам вместо того, чтобы создавать для этого фонд. Довеском к этому была истерика СМИ о том, что соглашение было заключено без учета мнения жертв и народа (читай Совета) и к нему есть тайные протоколы, обнародование которых было бы национальным унижением.
Вот тут мы и вспоминаем реплику: «неправда, что жертвы не были допущены к получению утешительных денег корейским Советом. Активисты группы посетили каждого из них и спросили, хотят ли они получить деньги или нет в то время». Вот только снова забылось, как выглядели эти вопросы, и как о том, что «никакие подачки не окупят наши слезы», заявляли те, кому подачки не были нужны, — впрочем, все это не раз описывалось автором, и он не намерен повторяться.
Если не считать борьбы с японскими инициативами, то за последние 5-8 лет деятельность Совета ограничивается проведением различных демонстраций в поддержку «женщин для утешения», а также проведением конференций по проблеме и других мероприятий, направленных на привлечение внимания не столько к самой проблеме, сколько к Совету, который ее будирует. В 2018 г. Совет объединился с «Фондом справедливости и памяти» в «Корейский совет по вопросам справедливости и памяти для борьбы с японским военным сексуальным рабством».
Это та самая организация, которую раскритиковала Ли.
А автор не раз говорил, что если бы НГО, которые активно пиарятся на страданиях «утешительниц», интересовала бы именно судьба женщин и выделение им адекватной компенсации, то нет никакой разницы, из каких именно средств это будет произведено. Если же этой кампанией Южная Корея преследует цель постоянно стыдить правительство Японии, требовать еще более «искренних» извинений и компенсаций, напоминать молодежи о зверствах колонизаторов на примере вианбу, то получается, что главный интерес – это не благополучие жертв, а политическая выгода.
И даже смерть всех бабушек не помешает политиканам бороться за их права.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».