На 2025 год Корейская Народно-Демократическая Республика является самым долгоживущим государством, позиционирующим себя как социалистическое.
Понятно, что чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер руководства и управления, но не менее важен и политический курс, который осуществлялся Трудовой партией Кореи, неизменно стоявшей у руководства страны.
Однако история ТПК недостаточно хорошо известна массовому читателю, и в преддверии больших празднеств, которые пройдут в КНДР 10 октября 2025 года, нам стоит немного об этом рассказать, сделав некоторый экскурс в историю корейского коммунистического движения вообще.
К великому сожалению, ранний период истории движения проходит под знаком непрекращающейся фракционной борьбы, когда вместо того, чтобы создать единый фронт борьбы с японцами, корейские коммунисты разных изводов тратили как минимум не меньше сил на борьбу друг с другом.
Две корейские компартии
Вначале, на фоне Октябрьской революции 1917 года в России и начального интереса к марксизму-ленинизму, одновременно возникло две корейские компартии — в Шанхае и Иркутске. Первая состояла из левых националистов, которые пришли к коммунизму, вторая – из членов ВКП(б) корейской национальности. Примирить и объединить эти две фракции не смог даже Коминтерн, а венцом противостояния был так называемый «инцидент в посёлке Свободный», когда иркутская фракция при поддержке властей Дальневосточной Республики, пыталась насильно разоружить партизанские отряды, ассоциированные с «шанхайскими».
«Пересобрать» компартию попытались в 1925 году под эгидой Коминтерна с тем, чтобы создать действующую организацию на территории колониальной Кореи. Однако фракционная борьба в не меньшей степени проявлялась и там: за три года руководство менялось четыре раза, и в основном потому, что в рамках «борьбы с оппортунистами» та или иная группировка не считала зазорным сдавать своих оппонентов японской контрразведке. В результате в декабре 1928 года Коминтерн де-факто расформировал корейскую компартию, предложив корейским коммунистам вступать в КПК (благо, корейское национально-освободительное движение в то время во многом базировалось на территории Китая – и корейские, и китайские коммунисты противостояли японцам вместе).
В отличие от коммунистов-коминтерновцев, которых больше интересовала личная власть и московские гранты, нельзя не отметить тех, кто действительно сражался с японцами и вёл партизанскую войну в Манчжурии. Речь идёт о Ким Ир Сене и других командирах партизанских отрядов, хотя стоит честно отметить, что они были не столько специалистами в философии, сколько деятелями-практиками. Впрочем, в глазах японского колониального режима коммунистом объявлялся любой левый активист, активно противостоявший властям.
Таким образом, в определении корейского коммуниста первичным признаком стала не столько верность конкретным догмам, сколько конкретная деятельность в рамках национально-освободительного движения.
Фракционная борьба
После освобождения в широкой массе корейских коммунистов можно было выделить четыре условные группировки. Первая — Ким Ир Сен и его соратник, вторая — так называемые «местные коммунисты», преимущественно представители старых структур Коминтерна, которые, по их собственным словам, всё это время вели в стране подпольную работу. Двумя остальными группами были советские корейцы, прибывшие для решения кадрового кризиса в стране и корейские члены КПК, которые на момент освобождения Кореи находились в городе Янъань (именно поэтому в ряде источников та фракция называется «янъаньской»).
Поначалу на то, чтобы руководить коммунистическим движением активно претендовали именно местные, тем более что разделение на Север и Юг на том этапе ещё не планировалось. Именно поэтому, когда 10 октября в Пхеньяне было создано оргбюро Компартии Кореи, западные источники пытаются заявлять, что речь шла о своего рода «северокорейском филиале южных структур», поскольку лидер «местных» Пак Хон Ён в это время находился южнее 38-й параллели. Однако понятно, что на советской половине у коммунистов было существенно больше возможностей и, таким образом, реальный центр коммунистического движения находился всё-таки там, так что северокорейская версия отсчёта деятельности компартии от этой даты вполне корректна.
Период двух «Трудовых партий»
Тем не менее на деле всё было сложнее. Во-первых, янъаньская фракция поначалу организовала собственную партию, т.н. «Новую народную партию», которую уже в июле 1946 года объединили с коммунистами, и новая партия получила название «Трудовой». Это было связано как с тем, что к этому времени на юге термин «коммунистический» уже находился под запретом и требовалось иное наименование, так и тем, что объединение двух партий не должно было выглядеть как поглощение.
Затем, до 1949 года в Корее существовало две Трудовые Партии – Северной и Южной Кореи. На Севере, где партия была легальна, ей руководил лидер янъаньской фракции Ким Ду Бон, а на Юге, где она была запрещена, ей продолжал руководить лидер «местных» Пак Хон Ён, который к тому моменту уже находился на Севере, уйдя от возможных репрессий. Только в 1949 году две партии объединились, и только с этого времени лидером уже единой ТПК стал Ким Ир Сен.
В ходе Корейской войны 1950-53 годов «местная» фракция сошла с политической арены.
Определённое «переформатирование» группировок возникает уже после войны, когда поднимается вопрос, каким путём пойдёт страна. Янъаньская группировка во многом переориентировалась в прокитайскую. Соответствующим образом возникла и просоветская, и что одни, что другие, предполагали, что в своей политике Северная Корея должна ориентироваться на того или иного «старшего брата».
«Чучхе» означает суверенность
Ким Ир Сен же выступал за самостоятельный путь, и в 1955 году поставил вопрос о необходимости «установления в идеологии суверенности». Именно так, по мнению автора, стоит переводить с корейского известный термин «чучхе», который обычно используется без перевода.
Кульминацией дискуссий вокруг политической ориентации КНДР стали события 1956 года, когда на волне смены режимов стран соцлагеря, вызванных курсом на десталинизацию и ХХ съездом КПСС, прокитайская и просоветская фракции пытались устроить «дворцовый переворот» на августовском пленуме ЦК ТПК. Однако у Кима было достаточно сторонников, чтобы пресечь подобную вылазку даже без тех специальных мер, к которым в аналогичной ситуации годом позже пришлось прибегать Никите Хрущёву, когда «Маленков, Молотов, Каганович и примкнувший к ним Шипилов» пытались снять его аналогичным образом.
Разумеется, к началу 1960-х годов «фракционный переворот» был благополучно преодолён, и Трудовая Партия пошла вперёд курсом чучхе, грамотно лавируя между интересами Москвы и Пекина. Это довольно важный момент, так как между большими размерами помощи, к которым прилагался бы статус «младшего брата» и возможностью вести самостоятельный курс Пхеньян выбирал второе. И, хотя на каком-то этапе его позиция была ближе к советской, а на каком-то – ближе к китайской, внутри социалистического лагеря Северная Корея всегда стояла «на особицу» и, более того, старалась вести самостоятельную политику.
Более того, важным элементом таковой была активная попытка КНДР действовать в рамках Движения Неприсоединения (ДН). КНДР вступила в ДН в 1975 году и, хотя Пхеньян не принимал у себя саммитов Движения и не председательствовал в организации, его роль там была достаточно заметной. Внешняя политика КНДР в 1960-е – 1980-е годы существенно диверсифицировалась за счёт установления дипломатических отношений с новопровозглашёнными развивающимися странами, в частности странами Африки Южнее Сахары. Так как к тому моменту КНДР уже имела относительно сильную промышленную базу, её внешняя торговля с этими странами основывалась на экспорте КНДР продукции тяжёлой промышленности, вооружений и даже гуманитарной помощи и инженерной поддержки в строительстве оросительных систем и здравоохранения. Феноменом этого периода стали проводимые в регионе с 1972 года семинары по идеям чучхе. В целом, пропагандирующая суверенное развитие с опорой на собственные силы северокорейская идеология как элемент «мягкой силы» КНДР во многом импонировала молодым африканским нациям, и значительные элементы их собственных идеологий, основанных на тренде деколонизации, испытывали институциональное влияние Северной Кореи.
Дружба, «скреплённая кровью»
Что касается современных отношений с Пекином и Москвой, то можно заметить, что с 2018 года отношения КНР и КНДР описывается как «скреплённая кровью дружба двух не только народов, но и партий, провозглашающих социалистический путь развития». Применительно к РФ руководство ТПК «поддерживает тёплые и дружеские отношения» как с правящей Единой Россией, так и с Коммунистической Партией Российской Федерации.
История не имеет сослагательного наклонения, а потому автор не будет рассуждать о том, как сложилась бы судьба Северной Кореи, окажись у власти иная фракция. Одно ясно точно: именно чучхейская ТПК привела Северную Корею к тому статусу, которым она обладает сейчас.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН
Следите за появлением новых статей в Telegram канале
