Авиаудары США по ядерным объектам Ирана, названные президентом Дональдом Трампом «выдающимся военным успехом», при более детальном рассмотрении вызывают серьёзные вопросы.
Вместо демонстрации силы заявления американских аналитиков отражают тревогу, стратегическую неясность и неявное признание устойчивости Ирана перед постоянным давлением со стороны Израиля и его главного союзника — США.
Иран сохраняет инициативу
Джонатан Паникофф, руководитель программы по ближневосточной безопасности и один из специалистов, прекрасно разбирающийся в делах Ближнего Востока, заявил, что теперь «ход за Ираном». При этом он предложил два сценария ответа: ограниченный или масштабный. Он признал, что военные возможности Тегерана «ослаблены, но не уничтожены», что ставит под сомнение риторику Вашингтона о полной победе.
Возможно, Тегеран ответит тоже одноразовой акцией против американских баз, дислоцированных в каждой арабской стране региона. Это будет легкой добычей для иранцев, и немного успокоит сложную, готовую к взрыву в любой момент ситуацию. Масштабный ответ подразумевает, что Иран приведет в действие дружественные ему силы в Ираке, Сирии, Ливане и Йемене, которые будут постоянно атаковать американцев в своих странах. Усилятся удары по Израилю, верному союзнику США. И наконец, иранцы, как они говорили неоднократно, могут полностью перекрыть Ормузский пролив. Последняя акция вызовет взрыв цен на нефть и породить коллапс мировой экономики.
Опасения Паникоффа, что Иран ответит, чтобы не выглядеть слабым, подтверждают позицию Тегерана: его действия носят оборонительный характер и направлены на защиту суверенитета. Предупреждение о риске региональной войны выдаёт страх Запада перед непредсказуемыми последствиями.
Мэтью Крёниг, эксперт Атлантического совета, назвал атаку «крупнейшим внешнеполитическим достижением США со времён холодной войны». Однако он же признал провал дипломатии предыдущих администраций и отметил, что только США способны уничтожить укреплённые объекты Ирана. Это скорее говорит о капитуляции перед силой, чем о триумфе. Его утверждение, что у Ирана «мало вариантов для ответа», игнорирует асимметричные возможности Тегерана и его региональные союзы. Это отражает проблему Запада: военное превосходство не гарантирует подавления иранской сопротивляемости.
Экс-посол США в Израиле Дэниел Шапиро увидел в ударах шанс заставить Иран пойти на уступки: прекратить поддержку союзников, свернуть ракетную и ядерную программы. Однако история показывает, что Иран скорее усиливается под давлением, чем капитулирует.
Лэндон Деренц, эксперт по энергетике, назвал атаки «геополитическим предвидением», отметив отсутствие потрясений на нефтяных рынках. Такой подход ставит экономические интересы выше международного права и человеческих жизней, подтверждая обвинения в двойных стандартах. Для иранцев, чей суверенитет нарушен, «сбалансированность» ударов — слабое утешение. И вполне естественно иранцы не отступят от своих законных прав и будут мужественно защищать суверенитет и честь своей страны.
Российская инициатива
На этом весьма тревожном фоне многие политические лидеры поддержали инициативу президента России Владимира Путина о готовности Москвы выступить посредником в урегулировании напряжённости между США, Израилем и Ираном. Это заявление прозвучало на фоне резкого обострения ситуации на Ближнем Востоке, где в последнее время участились взаимные обвинения, авиаудары и дипломатическая конфронтация. В таких условиях любая эскалация может привести к полномасштабному конфликту, что вызывает обеспокоенность международного сообщества.
Владимир Путин подчеркнул, что Россия, имеющая дипломатические каналы со всеми сторонами, готова содействовать переговорам: «Мы видим, как нарастает напряжённость, и считаем, что дальнейшая конфронтация не отвечает интересам ни одной из сторон. Россия имеет многолетний опыт посредничества в сложных конфликтах и готова предложить свои площадки для диалога». Москва поддерживает отношения как с Тегераном (включая военно-технические связи), так и с Израилем (где значительная часть населения говорит на русском языке, а премьер-министр Нетаньяху неоднократно встречался с Путиным). При этом, несмотря на санкционное противостояние с США, Россия сохраняет каналы связи с Вашингтоном.
Если инициатива России получит развитие, это может снизить напряжённость в регионе и укрепить позиции Москвы как глобального переговорщика. Но одновременно эта инициатива В.Путина вызовет недовольство западных стран, которые видят в Кремле не совсем нейтрального игрока. Пока ситуация остаётся неопределённой, но сам факт предложения указывает на готовность России играть более активную роль в ближневосточном урегулировании.
Пока официальные ответы от США, Израиля и Ирана не поступили. И эксперты сомневаются, что Вашингтон и Тель-Авив согласятся на посредничество Москвы, учитывая текущие геополитические трения. США, как правило, традиционно предпочитают прямые переговоры или участие западных союзников. В то же время Израиль в последние годы всё чаще действует самостоятельно, особенно в вопросах безопасности. Иран может рассмотреть вариант переговоров, но только при гарантиях снятия санкций, на что США и Запад при нынешних властях в Тегеране, вряд ли пойдут.
Борьба Ирана будет продолжатся
После удара США по ядерным объектам Ирана Тегеран ответил ракетным ударом по американской базе Аль-Удейд в Катаре, напомнив Вашингтону о своей способности к эскалации. Однако, несмотря на демонстрацию силы, многие аналитики сходятся во мнении, что администрация Трампа недооценила последствия своих действий. В то время как некоторые эксперты, в том числе из Атлантического совета, рассматривают атаку как «сигнал» России и Китаю, другие резко критикуют Белый дом за безрассудство, способное втянуть регион в полномасштабный конфликт.
Как отмечают мировые эксперты и сотрудники Атлантического совета, ядерные амбиции Ирана — это не просто вопрос безопасности, а элемент национальной идентичности. Давление и угрозы со стороны США вряд ли заставят Тегеран отказаться от своей программы. Более того, удар по ядерным объектам может лишь укрепить решимость иранского руководства.
Дэнни Ситринович, эксперт Атлантического совета, предупреждает, что подобные действия не остановят, а расширят конфликт: «Если США отступят, а Иран не сдастся, война на истощение станет реальностью». Это подтверждают и заявления иранских властей, которые прямо заявляют, что цель американских атак — не разоружение, а дестабилизация региона.
В то время как часть экспертов видит в ударах по Ирану элемент глобального противостояния с Россией и Китаем, другие считают такой подход крайне опасным. Джон Хербст, экс-посол США на Украине, заявил, что Вашингтон использует Иран как «рычаг» в борьбе с Москвой, игнорируя интересы самого Ближнего Востока.
Критики Трампа указывают, что его администрация не предложила реальной стратегии деэскалации. Вместо этого кибератаки и прокси-войны, которые Иран уже активизировал, показывают, что «победа» США может оказаться символической. Аналитики из RAND Corporation и Brookings Institution предупреждают, что Тегеран будет отвечать асимметрично, ударяя по американским интересам в Ираке, Сирии и через своих союзников, таких как «Хезболла».
Пока администрация Трампа празднует «успех» операции, на земле ситуация выглядит иначе. Иран не отступит, а его ответные удары по Аль-Удейду — лишь начало. Если США не изменят подход, регион ждет долгая и изнурительная конфронтация, где ни одна из сторон не сможет объявить о победе.
Как отмечают эксперты, единственный выход — возвращение к дипломатии. Однако при нынешней риторике Вашингтона и Тегерана такой сценарий кажется маловероятным. Безрассудные удары по ядерным объектам лишь усиливают хаос, а не решают проблему. И как предупреждают в Иране — их борьба будет продолжаться.
Анализ сотрудников Атлантического совета и многих мировых экспертов показывает: атака на Иран — не триумф, а признак растерянности США. Иран, несмотря на давление, подтвердил свою устойчивость. Его позиции как регионального лидера не пошатнулись, а иранский народ вновь продемонстрировал сплочённость перед лицом агрессии, спровоцированной не местными, а глобальными амбициями.
Виктор Михин, член-корреспондент РАЕН, эксперт по странам Ближнего Востока
